По сравнению с любыми другими исследователями природы, демонологи (в том числе, конечно, и наядологи) находятся в гораздо худших условиях. Если, например, орнитолог или энтомолог может в уютной тишине музея или лаборатории с большим или меньшим трудом определить вид объекта своего исследования при помощи справочников, а также чучел и препаратов, то русалковед, который является в основном полевым исследователем, такой возможностью не располагает. В наших исследовательских учреждениях нет заспиртованных русалок (что следует считать положительным явлением). В частных коллекциях мне известны лишь отдельные русалочьи локоны, обрезки ногтей, пробирки с различными выделениями организма, и все.

К тому же русалки весьма боязливы и подвижны. Зачастую они не позволяют наблюдателю сколько-нибудь приблизиться к ним. Мимолетное мелькание в камышах, отрывок музыкальной фразы, несколько пенных брызг полоскуний или робкая обсервация сосков голотитих в труднодоступном месте — подчас это все, на чем должен основывать свою исследовательскую работу русалковед. Однако, к счастью, есть и более смелые, в каком-то смысле синантропные виды (часть полоскуний предпочитает размещаться возле дачных саун, блудливая толстуха любит места прославленных боев и т. д.), но это исключительные случаи.

Тут следует сказать в порядке утешения, что поднаторевший друг русалок довольствуется малым, ему не требуется всякий раз проверять форму зубов русалки или пальпировать (ощупывать) ее грудь, но и без того безошибочно определяет вид. К этому, конечно, приводит длительная работа в полевых условиях и напряженное штудирование первоисточников. В последнее время исследователям русалок помогают также достижения современной электроники, цитологии и звукозаписывающей техники, о которых шла речь выше.

Но мало проку от самой лучшей техники, если русалковед не наделен терпением, способностью к быстрой реакции в любой обстановке и внимательностью. К этим качествам необходимо добавить высокий моральный уровень, умение вести беседу, мягкую и тактичную манеру поведения. Именно эти, упомянутые последними, черты характера особенно необходимы наядологу. Если альголог может не бояться оскорбить водоросли, если от колеоптеролога не требуется особенно ласкового обращения с навозным жуком, то исследователь русалок прежде всего должен быть стопроцентным джентльменом в первоначальном значении этого слова (gentle — нежный, man — мужчина; англ.). Вообще-то русалки — обаятельные создания, но иногда при встрече с ними приходится проявлять чрезвычайное терпение: арии детолюбивых плакуш весьма труднопереносимы для человека с развитым музыкальным слухом, поскольку этим русалкам, как говорится, медведь на ухо наступил; для того чтобы с улыбкой любоваться прелестями голотити-великанши, следует оставить обычные представления о красоте женского (русалочьего) тела; зеленоглавая кокетка любит швырять в наблюдателя все, что под руку попадет, а под руку ей чего только не попадает… Наядолог должен уметь владеть собой или, по крайней мере, обладать философским спокойствием.

Целью вышеизложенного, разумеется, не является устрашение начинающего. Собственно говоря, все необходимые для исследовательской работы качества вырабатываются и закрепляются в повседневном труде. Если копролог вынужден погружаться в экскременты вымерших животных, а гельминтолог — рыться в нечистотах, то (автор отнюдь не желает обидеть ученых этих уважаемых специальностей) для исследователя русалок практикум не столь обременителен.

Большое значение для наядолога имеет, кроме того, педантичная аккуратность. Поскольку обычно невозможно наблюдать русалок с определителем в руке, надо в высшей степени тщательно вести записи. Существенны как соматические, так и экологические и этологические признаки. В отличие от многих других природоведческих дисциплин, в русалковедении эти признаки подчас имеют видоопределяющее значение, поэтому за поведением русалок следует наблюдать с величайшим вниманием.

Наиболее важным в поведении русалок следует считать прельстительную позу (прельстительные действия). В основном именно по ним русалочьи разбиты на семейства. Ориентирование в прельстительных позах является одним из основных критериев мастерства русалковеда. Поэтому остановимся на данном вопросе несколько подробнее.

Что такое прельстительная поза?

Чтобы пояснить это понятие, а также ввиду того, что автор определителя не видит в данном случае радикальных различий между людьми и русалками, приведем несколько примеров из мира первых.

Настоящий культурист никогда не испытывает усталости от повторения изнурительных силовых упражнений, если ему известно, что эти упражнения могут накачать мускулы. Он согласен мучить и терзать себя на манер средневекового монаха, он согласен примириться с пробелами в своем образовании и слыть полным профаном в области искусства, лишь бы по части телесной красоты быть впереди всех. И когда он, после длительных тренировок, в день ответственных соревнований натрет свое тело маслом, выйдет к публике, состоящей из единомышленников, и замрет перед ней, ужасающе

(пропуск текста. — А.П.)

Надеемся, теперь читателю ясно, что мы подразумеваем под прельстительной позой.

Естественно, с прельстительной церемонией мы встречаемся и в животном царстве. Там она имеет значение, прямо ведущее к копуляции (спариванию): красотой, силой и умением представитель одного пола хочет убедить представителя другого, что именно он и есть лучший партнер, с которым смело можно приступать к священнодействию продолжения рода. Если мы отвергаем допущение, что единственным определяющим фактором для большинства представителей живого мира является немалая приятность акта копуляции (многочисленные сексологи и зоосексологи убедительно доказали это путем множества тщательно поставленных опытов на животных и людях), то цель прельстительных поз придется признать благородной, способствующей эволюции и прогрессу.

Ученые, стоящие на материалистических позициях, вздув мускулатуру и ожидая аплодисментов, то мы можем сказать на языке русалковедения: этот культурист принял прельстительную позу.

Когда оперный тенор в течение долгих лет заботливо и любовно оттачивает свое верхнее «до», чтобы затем блеснуть перед меломанами с ярко освещенного подиума своим чудо-горлом, извещая при этом на языке вокала, что ощущает в душе сильный жар любви или же что он твердо намерен умереть, то скажем так же: этот певец в прельстительной позе.

Ясно, что у разных людей прельстительные позы могут быть весьма различными: культурист ничуть не беспокоится о том, что не может напеть простейший мотив, тенор в прельстительной позе не придает ни малейшего значения такому пустяку, что в пылу обучения пению начисто утратил красоту своего тела и, выводя «до», может быть, держится за колонну из папье-маше.

(пропуск текста. — А.П.)

неоднократно подчеркивали, что не следует проводить прямые параллели между животным миром и человеческим обществом (мы включили бы в мир людей и русалочьих), поскольку это чревато упрощенчеством. Так не будем же делать этой ошибки! Обратим внимание на обстоятельство, что если среди животных содержание прельщения недвусмысленно зовет к спариванию, то человека подхлестывает прежде всего стремление к славе и обогащению. Известность и деньги, конечно, нужны для создания оптимальных копуляционных условий, но это все же обстоятельства второстепенные. Внимательный наблюдатель заметит тут известную разницу. Поскольку русалки не стремятся к известности, не мечтают о деньгах и не рвутся замуж хотя бы потому, что они не размножаются половым путем (подробнее к вопросам генезиса мы вернемся в последней части определителя), то смысл прельстительных поз русалок по сравнению с людьми и животными полностью свободен от утилитаризма — русалки никогда не ищут выгоды.