— Возможно, просто дело приняло плохой оборот, — продолжает она. — Может, ты просто хотела ее напугать. А, может быть, это было ограбление, которое пошло не так. Или, наоборот, оно прошло точно так, как ты и планировала. Я не вижу здесь ничего другого, Элисон. Ты знаешь детали той ночи, которые могли бы привести к раскрытию преступления, и ты не желаешь ими делиться. Ты не хочешь, чтобы это дело было раскрыто. Все, что тебя волнует...

Ее слова цепляются мне за шею, отчего мне становится невозможно дышать. Я резко встаю, хватаю фигурку в виде слезы с ее столика и бросаю о стену. Она разбивается, и осколки разлетаются по полу.

Моя грудь тяжело вздымается и опускается, и я зажмуриваю глаза. Доктор Хитон, должно быть, нажала кнопку, которую я не могу видеть, потому что охранник внезапно влетает в кабинет и смотрит на меня.

— На пол! — кричит он, потянувшись за чем-то, находящимся на его талии.

Я просто опустошенно смотрю на него в ответ. Это Джефф, и он знает, кто я. Он знает, что я не вооружена. Но по тому, как он движется ко мне, сузив глаза, я понимаю, что, вероятно, считаюсь сейчас непредсказуемой и выведенной из равновесия, прямо как многие пациенты, находящиеся здесь.

Я ложусь на живот и слышу еще больше шагов, входящих в комнату. Тут же игла прокалывает мою кожу, и я зажмуриваю глаза, пока мои слезы капают на пол кабинета доктора Хитон.

Это Дэниел вводит мне седативное? Он тоже думает, что я спланировала убийство своей сестры? Думает ли он, что я душевно не стабильна? Он, вероятно, больше не станет оставлять мне книги и не напишет записок.

Голоса рядом со мной становятся тише, и мое беспокойство начинает как будто уходить в сторону, поскольку я отключаюсь.

Я чувствую слабость, когда открываю глаза и вижу, что нахожусь в своей комнате. За окном все еще день, и я не могу понять, как оказалась здесь. Когда я пытаюсь сесть, то у меня это не получается. Моя голова снова падает на подушку.

Вдруг я улавливаю движение в кресле, стоящем в углу комнаты.

— Привет, Элисон, это я. Дэниел, — слышу я знакомый голос, когда он встает из кресла и кладет книгу на столик.

На нем очки для чтения в темной оправе. Его светло-голубая футболка-поло напоминает мне, что ранее я видела его в коридоре, и тогда меня озаряет. Я лежу в кровати, потому что мне ввели седативное в кабинете доктора Хитон!

— Ты в безопасности, — говорит Дэниел, когда подходит к краю моей кровати.

И я доверяю ему. Он никогда не давал мне повода сомневаться в нем. Когда я поднимаю на него глаза, мой ускоренный пульс постепенно начинает замедляться.

— Хочешь, чтобы я помог тебе сесть? — спрашивает меня Дэниел.

Я киваю. Когда он наклоняется, чтобы помочь мне, я чувствую его теплый, лесной запах. Дэниел нежно берет меня за плечи и помогает принять сидячее положение. Я все еще чувствую себя немного не в себе, поэтому отклоняюсь головой на подушку, которую он пододвинул для меня.

Потом Дэниел идет на противоположную сторону кровати, к столу, где стоит кувшин с водой и стакан, и наливает мне воды. Я охотно все выпиваю.

— Хотелось бы мне услышать, что случилось, от тебя, — говорит он, когда я отдаю ему стакан. — Я знаю, это совсем не похоже на тебя — набрасываться на кого-то без причины.

Что доктор Хитон рассказала ему? Я закрываю глаза, представляя худшее.

Дэниел ставит кресло сбоку от кровати и садится. Я окидываю его взглядом.

— Я всегда был честен с тобой, Элисон. Из-за испорченных чужих личных вещей нам придется вернуть тебя на уровень Два. Но по истечении тридцати дней, проведенных там без нарушений, ты вернешься на уровень Один. Я хочу извиниться за то, что медсестра ввела тебе седативное. Уверен, в этом не было необходимости, поэтому я должен буду поговорить с персоналом, участвовавшим в произошедшем. На мой взгляд, седативные препараты должны быть последним вариантом в таких делах, не первым.

Я киваю головой и тихо вздыхаю.

Дэниел наклоняется вперед в кресле, расставляя ноги в стороны и кладя локти на колени. Он такой большой, что занимает каждый сантиметр кресла, в котором я могу свернуться полностью. После нескольких секунд тишины, Дэниел протягивает руку к кровати. Я думаю, он, возможно, сейчас возьмет меня за руку, и мое сердце подпрыгивает от этой мысли, но Дэниел вдруг резко останавливается и просто опускает руку на матрас рядом со мной.

— Я не хочу заставлять тебя говорить со мной, Элисон. Но я хочу, чтобы ты знала, если в случившемся есть что-то неладное, ты можешь довериться мне и рассказать. Я чувствую, что ты не без причины сорвалась в кабинете доктора Хитон. Ты можешь, например, написать мне записку, если тебе когда-либо понадобится сказать мне о чем-то, и это останется между нами.

Я смотрю на свой столик, где лежит маркерная доска. Санитарка стирает с нее пыль, когда убирается, потому что я ни разу не прикасалась к ней.

Дэниел понимает мой взгляд. Он берет ее со стола и протягивает мне, одновременно подавая мне черный маркер.

Я снимаю колпачок и пишу:

«Я больше не хочу видеться с доктором Хитон».

Он кивает в ответ, соглашаясь, и говорит:

— Хорошо. Тебе больше не придется делать это. Есть что-то еще, что мне нужно знать о ней?

Я мотаю головой. Я не хочу, чтобы Дэниел знал, что она сказала тогда. Под первым сообщением я пишу еще одно:

«Вы думаете, я сумасшедшая?»

— Нет, — отвечает он.

«Вы говорите так про каждого здесь? Считаете ли вы каких-то людей, находящихся здесь, сумасшедшими?»

Его губы изгибаются в улыбке.

— Я не пользуюсь словом «сумасшедший». Некоторые люди здесь, действительно, душевнобольные. Думаю, что произошедшее с тобой, это, вероятнее всего, ситуационная реакция.

Я тянусь к столику и хватаю салфетку, чтобы стереть одни записи с доски и написать другие.

«Вы все еще будете приносить мне книги?»

— Да, конечно же, — отвечает он.

Сара, медсестра, которая, по словам Морган, запала на Дэниела, заглядывает в комнату и говорит:

— Доктор Ди, вы опаздываете на собрание персонала.

— Я скоро приду, — говорит он.

Я пишу еще одно сообщение:

«Как я должна к вам обращаться? Доктор Дэльгадо? Доктор Ди? Доктор Лесоруб?»

Его улыбка возвращается, и он трясет головой.

— Зови меня Дэниел, — отвечает он и встает. — Хотелось бы мне еще остаться, но нужно идти. Ты в порядке?

Я киваю и вытираю все слова с доски.

— Ладно. Я перенесу твой поход в лес на первые выходные после проведенных тобою тридцати дней на втором уровне.

Дэниел поднимает книгу со стола, держа ее так, чтобы я могла увидеть, что это «Алая буква» [17], которую я оставила в его офисе в пятницу. Это заставляет меня улыбнуться.

Когда он выходит из комнаты, я возвращаю маркерную доску на столик и наливаю себе побольше воды, планируя выпить все.

Произошедшее в кабинете доктора Хитон возвращает меня к голубой больничной форме пациентов. И в течение месяца я не смогу кататься на Жемчужине или ходить в походы. Эта новость ударяет по мне сильнее, чем я предполагала. Я сворачиваюсь калачиком на кровати, укрываясь одеялом, и чувствую абсолютную неспособность встретиться лицом к лицу с кем-либо. Естественно, я буду главной темой для разговоров в Хоторн-Хилл день или два. Всякий раз, когда кто-нибудь возвращается на свой предыдущий уровень, начинаются сплетни.

Я не хочу проводить целый месяц в качестве пациента второго уровня, я буду скучать по возможности выходить на прогулки каждый день. Но хуже всего то, что доктор Хитон, наконец-то, победила. После двух с небольшим месяцев попыток добраться до меня, она сегодня преуспела в этом. Но меня радует, что теперь мне не придется видеть ее самодовольный взгляд на лице.

Я последним вхожу на собрание персонала и слышу разговор о том, что произошло ранее в кабинете доктора Хитон с Элисон. У меня до сих пор стоит перед глазами образ ее уязвимого выражения лица, пока она ждала от меня ответа на вопрос, считаю ли я ее сумасшедшей, и меня беспокоит то, что я слышу, как о ней сплетничают. Я беспокоюсь об Элисон больше, чем, вероятно, должен.