Я даю ей более чем достаточно времени, чтобы переодеться, потому что во мне сейчас совсем немного самоконтроля, и, увидев ее хотя бы частично раздетой, я бы потерял его полностью. После нескольких минут я беру две бутылки воды, свое ружье и немного патронов из рюкзака, и забираюсь в палатку.

Она лежит поверх своего спального мешка, одетая в черные хлопковые штаны и серый джемпер, ее волосы собраны в не тугой хвост на макушке.

Я передаю ей бутылку воды и расстегиваю оба спальных мешка.

— Мы могли бы, мм... оба лечь в один из них и накрыться другим, — предлагаю я, произнося слова прежде, чем у меня появляется время отговорить себя от этого. — Если хочешь, конечно.

Ее губы изгибаются в улыбке, и Элисон встает со своего спального мешка, чтобы помочь мне перестелить их. Пару минут спустя мы лежим бок о бок в темноте. Это так прекрасно, просто быть к ней так близко.

Элисон скользит головой под мою руку и прижимается ко мне. Я оборачиваю руку вокруг ее спины, пытаясь игнорировать то, как сильно мне хочется большего, чем это.

— Мы полностью одеты. В этом нет ничего неправильного, — говорю я. — На самом деле, Леонард и я спим подобным образом, когда ходим в поход.

Она смеется. Это всего лишь легкий звук, и я уверен, она хотела бы сдержать его, но не смогла. Хотя Элисон и не заговорила, я все равно получил кое-что. Только испробовав этот звук, я могу сказать, что ее голос сладкий и сексуальный.

— В обнимку, вообще-то, — добавляю я. — Леонард прижимается сзади, конечно же.

В этот раз она смеется мне в футболку, поэтому звук получается приглушенным. Я улыбаюсь в темноте, все еще наслаждаясь ее смехом.

— Эй, если тебе что-нибудь понадобиться ночью, разбуди меня, — говорю я, проводя губами по ее лбу. — Ни в коем случае не покидай палатку без меня. На всякий случай у меня есть ружье, но я не думаю, что у нас возникнут какие-либо проблемы с животными.

Элисон кивает, пробегаясь ладонью по моей груди поверх футболки. Я закрываю глаза, сохраняя в памяти то, как это ощущается. У нас может больше и не быть такой ночи, как эта, когда мы вдвоем, наедине и вдали от Хоторн-Хилл. Сегодня я нарушил доверие администрации больницы, которое они на меня возлагали, позволяя мне брать пациентов в поход. Моя порядочность никогда не ставилась ими под вопрос. Но прямо сейчас я не могу вызвать в себе чувства сожаления по этому поводу.

Я бы не спал всю ночь, если бы мог, но как только дыхание Элисон выравнивается, я натягиваю плотнее верх спального мешка вокруг нас и начинаю засыпать.

В другой жизни между нами могло быть что-то большее. Намного большее, чем все это. Я бы тогда позволил себе беззаботно влюбиться в темноволосую женщину, которая зачаровала меня, не произнеся ни единого слова. Я бы был ее утешением, а она — моим спасением.

Но, вот она, реальность. Я — ее врач, и, подозреваю, что она не будет находиться в Хоторн-Хилл вечно. Когда Элисон познает, как справляться с тем, что случилось с ее сестрой, она сможет начать новую жизнь где-то еще. В конечном счете, уверен, с кем-то еще. Она слишком потрясающая, чтобы ее не заметить. Со мной это впервые, когда я желаю, чтобы один из моих пациентов не восстановился бы полностью так быстро, как это только возможно.

Звук, как будто кто-то двигается рядом со мной, выдергивает меня из сна.

— Все в порядке, — мягко говорит Дэниел. — Это всего лишь я.

Я осматриваю палатку, вспоминая тут же, что мы в походе, и позволяю голове упасть обратно в свой спальный мешок. Когда я смотрю на него извиняющимся взглядом, Дэниел выглядит смущенно.

— Это я виноват, что разбудил тебя, — говорит он. — Я пытался улизнуть по-тихому, чтобы успеть приготовить завтрак к тому моменту, как ты проснешься.

Дэниел поворачивается ко мне и опирается на один локоть, когда я похлопываю по его спальному мешку, приглашая его остаться в палатке немного дольше. Он делает еще лучше, притягивая меня ближе к себе и оборачивая вокруг меня руки.

Я закрываю глаза, прижимаясь щекой к его груди. Мне снился сон, до того как я проснулась, и это был не мой обычный сон о незнакомом мужчине, подталкивающем меня рассказать детали той ужасной ночи.

Этот сон был о двух темноволосых маленьких девочках, играющих в палатке, которую они соорудили из простыней в своей детской. Их улыбки и смех ощущались такими настоящими — вероятно, потому, что они и были настоящими тогда, много лет назад. Мы с сестрой были неразлучны, пока я не приняла неправильное решение, которое вбило клин между нами. Но даже тогда, я и представить себе не могла мир без моей прекрасной, энергичной близняшки в нем.

— Ты в порядке? — спрашивает Дэниел, его щетина щекотит мой висок, когда его губы проходятся по нему.

Я киваю у его груди, прогоняя сон из головы. Щебетание и каркающие звуки из леса создают атмосферу для прекрасного пробуждения. Я впитываю в себя окружающие звуки еще несколько секунд, прежде чем сесть.

— Не могу вспомнить последний раз, когда так хорошо спал, — говорит Дэниел с сонной улыбкой. — Ты хорошо спала?

Я киваю, ощущая тоску, пока смотрю на него. Его темные волосы взъерошены, а на лице выражение «ленивого воскресного утра». В другое время, в другом месте мы бы провели последующие несколько часов в кровати. Или, возможно, весь день, покидая ее только при крайней необходимости.

В каком-то смысле, прямо сейчас он весь мой. Но в том значении, которое действительно важно, Дэниел никогда моим не будет.

— Ты очень красива, — говорит он, дотрагиваясь до моей руки. Я улыбаюсь, когда Дэниел переплетает наши пальцы.

— Чем хочешь заняться сегодня? Просто кивни, когда я доберусь до того, что покажется тебе хорошей идеей. Мы можем пойти порыбачить с нахлестом, побродить в округе, заняться скалолазанием, поплавать на байдарке...

Я киваю, и он одаривает меня сексуальной ухмылкой.

— Плывем на байдарке, да? Ты уверенно плаваешь?

Я вновь киваю.

— Тебе в любом случае придется надеть спасательный жилет. У меня есть несколько в сарае с припасами.

Затем мы покидаем палатку, отправляясь в сторону очень примитивного строения, находящегося недалеко от нашего лагеря. Это, по большому счету, просто дыра в земле с двумя стенами, но это лучше, чем ничего.

Дэниел чистит много картофеля, в этот раз смешивая его с грибами и перцами, которые он принес. Этот завтрак похож на омлет без яиц, и он не так уж плох. Мы сворачиваем наши спальные мешки и складываем палатку, и я понимаю, что, скорее всего, мы не вернемся сюда снова долгое время. Хотелось бы мне, чтобы мы могли это сделать, но я благодарна, что у нас, по крайней мере, была одна ночь наедине. Теперь я знаю, что у Дэниела есть чувства ко мне, даже если он и не может демонстрировать их. И Дэниел не видит меня сумасшедшей. В то время как все остальные в Хоторн-Хилл думают, что я неуравновешенная, он — единственный человек, который на самом деле видит настоящую меня.

Это занимает примерно час — добраться до озера, в котором мы будем плавать. На одном берегу располагается небольшой сарайчик, к которому прислонена байдарка, выглядящая так, словно долгое время не видела воды.

Мы очищаем ее от листьев, и Дэниел открывает сарайчик, чтобы достать некоторые принадлежности. Он надевает на меня спасательный жилет, и улыбка играет на его губах, когда он подтягивает ремешки.

— Я могу случайно дотронуться до тебя, пока делаю это, — говорит Дэниел, и его пальцы задевают с одной стороны мою грудь очень неслучайным способом.

Не знаю, то ли от его прикосновения я вся покрываюсь мурашками, то ли от желания, вспыхнувшего в его глазах. В глубине меня появляется осознание, и оно горьковато-сладкое. Дэниел не просто находит меня привлекательной. Для него я не просто девушка, которую можно трахнуть, как многие знакомые парни из колледжа иногда описывали женщин.

Между нами что-то намного большее. И это притяжение появилось не столько из-за моего тела, сколько из-за моей души. Ни один мужчина никогда не смотрел на меня так — с таким глубоким желанием принимать меня такой, какая я есть. Даже когда у меня с противоположным полом все складывалось отлично, я никогда не чувствовала себя настолько достойной, какой чувствую себя с Дэниелом.