Тем временем оба миноносца быстро приблизились. Они хорошо видели два мощных фонтана воды и догадались, что что-то случилось. Наши пленные совсем вышли из себя. Они шумели и неистовствовали на второй палубе и в страхе стучали кулаками в двери. Только угроза применения оружия их успокоила. Оба русских офицера выскочили из каюты, схватили первые попавшиеся спасательные пояса и беспорядочно бегали по палубе. В конце концов их снова поймали. Русскими овладел очень сильный страх.

Наши люди при грозящей катастрофе вели себя образцово. Лишь немногие из-за нервного напряжения начали кричать на палубе и очумело накинулись на спасательные пояса. С наскоро перекинутыми спасательными поясами они бегали по палубе и даже в минутном замешательстве вскарабкались на мачту. В подобной ситуации нервы действительно могут сдать. К тому же никто из них в панике не подумал, что все усилия были бы напрасными. Все-таки зима, 26 декабря, и вода ледяная. Никто бы не добрался до суши, если бы «Гебен» действительно затонул!

Героически повели себя кочегары, чьи боевые посты находились в глубине корпуса «Гебена» и которые при ужасном взрыве должны были рассчитывать на верный конец. Хладнокровно, до конца исполняя свой долг, храбрецы находились на своих боевых постах. Да, своими кочегарами «Гебен» мог гордиться. Аварийные партии так же, как теперь выяснилось, работали замечательно.

Весь экипаж «Гебена» показал себя блестяще. Эти первые мгновения являются испытанием духа, который охватывает экипаж, и позволяют узнать сложный и вместе с тем так замечательно отлаженный живой организм корабля. Случайно во время этого памятного похода у нас на борту находился фельдмаршал барон Гольц. Его единственным желанием было однажды принять участие в морском сражении. Теперь его первый поход на военном корабле протекал совсем иначе, чем он мог бы подумать, когда первый взрыв мины раздался у правого борта, фельдмаршал намеревался с кормы пройти на мостик.

Он как раз поднялся на палубу, когда взорвалась первая мина. Фельдмаршал был весь мокрый от поднявшегося столба воды и слегка контужен взрывной волной. На его мундире так и остались черные точки пироксилина. Впоследствии, как воспоминание об этом событии, он с особым удовольствием носил этот мундир.

Мы медленно приближаемся к Босфору.

Между тем прибыли оба миноносца и пошли впереди нас с тралами. Чуть раньше, и все было бы хорошо, думаем мы. Злой рождественский подарок сделали нам русские. Мы будем о нем долго вспоминать. Всё ещё находимся под впечатлением только что пережитого. В очередной раз благосклонная судьба защитила нас от практически неминуемой гибели. Постепенно поверишь в счастливую звезду, которая сопутствует доброму, славному «Гебену». На палубе вновь наведён порядок. Весь экипаж на боевых постах. В котельных отделениях насосы работают как сумасшедшие. Здесь дела обстоят достаточно плохо. Весь правый борт в районе котельного отделения поврежден взрывом страшной силы, сдвинулся с фундамента один из котлов. Вследствие вздутия стальные листы обшивки главной продольной броневой переборки немного отошли друг от друга и образовали щель, через которую непрерывно поступала вода. В котельном отделении кипело, клокотало и шумело. Заклепки переборки, которую ещё поддерживают упоры, в любой момент могут поддаться колоссальному давлению и сдать. Что тогда?

Об этом нельзя думать. Но снова и снова встает вопрос; попадем ли мы благополучно в Стению или это конец? Напряженное время. Короткий переход кажется нам настоящей вечностью. Теперь мы поворачиваем в пролив. С какой радостью мы оглядываем зеленые берега побережья, когда заходим в Босфор. Мы радуемся каждый раз тому, что здесь так тепло и солнечно, в то время как снаружи бушует зимнее море и веют разбойничьи ветра. Но сегодня мы совсем не глядим на голубой искрящийся Босфор, на привлекательные берега, парки и замки, мимо которых мы проходим.

Неужели мы уже тут? — спрашивает каждый себя в сотый раз. Внешне ничего не заметно. Никто не догадывается, что гордый «Гебен» заходит в свой порт смертельно раненной, с двумя огромными пробоинами в корпусе. Тихо плещущаяся вода Босфора сочувственно скрывает все и проникает в котельное отделение. Только опытный глаз может различить, насколько увеличилась осадка «Гебена». Проходим мимо Терапии, еще чуть-чуть, и перед нами предстанет тихая бухта Стения. «Гебен» аккуратно маневрирует и швартуется к стенке.

Все облегченно вздыхают. Теперь мы благополучно находимся в порту, но захлопнись палубный люк или стукни чуть сильнее дверь, все сразу же вздрагивают. Нервы слишком напряжены из-за того, что мы пережили. Пройдут недели, пока уляжется волнение. Прежде всего, нужно сдать пленных, которые к тому времени немного успокоились. Они безусловно думали, что им пришел конец, и ещё не могли осознать, что невредимыми прибыли на сушу. Оба офицера теперь сообщили, что знали о минах в злосчастном месте. Сами мы, конечно, об этом не догадывались.

Мы знали, что перед входом в Босфор находилось минное заграждение, но то, что его можно было выставить на такой глубине, стало для нас новостью. Мы узнали это на собственной шкуре, и поэтому наше удивление было настолько велико. Во всяком случае, позднее тральщики выудили еще несколько зловещих чёрных шаров, которые стояли на якорях на глубине почти 200 м. Невероятное дело!

Постановку мин русские выполнили очень хорошо. Может быть, они получили достаточный опыт во время русско-японской войны в азиатских водах и поэтому так хорошо наловчились в этом деле.

Все турецкие порты на черноморском побережье были перекрыты русскими минными заграждениями. Перед Зунгулдаком, Синопом, Самсуном и Трапезундом русские постоянно ставили мины. Этим они нам очень сильно мешали. Сопровождение транспортов с войсками и пароходов с углем стало очень рискованным предприятием. Мы радовались каждый раз, если транспорт благополучно проходил все подходы к портам и не взлетал на воздух.

Но эта минная напасть имела также и другую сторону. Для успешной защиты проливов были необходимы минные заграждения перед входами в Босфор и в Дарданеллы. В Турции морских мин не хватало. Поэтому русские мины вытраленные специально обученными командами на катерах, на которых этот груз для конспирации маскировался овчинами и овощами, доставлялись в Константинополь. Затем в Константинополе русские мины приводились в боевую готовность и выставлялись в наших собственных минных заграждениях.

После того, как пленные были сданы на берег, проводится перекличка, выясняется, что отсутствуют два матроса. Как раз к тому времени, когда произошло несчастье, они должны были находиться с правого борта. Там их и застиг взрыв. Двух отважных товарищей больше нет. Затем шаг за шагом обстукивались переборки и палубы внутри корабля, чтобы по звуку определить, какие помещения затоплены. Простое и верное средство. Если звук звонкий и слышно эхо, тогда в помещении нет воды. Звучит глухо, эхо не возвращается, значит, помещение заполнено водой.

На следующее утро спускается водолаз, чтобы точно установить характер повреждений. Его доклады неутешительны. Две огромные пробоины зияют в корпусе корабля. По левому борту — размером почти 8 на 5 м, по правому — приблизительно 10 на 4 м. В каждую из них спокойно друг с другом рядом могут въехать доверху нагруженные грузовики! Такими мы вернулись из нашего ночного похода.

То, что праздничные дни пройдут подобным образом, никто из нас даже не предполагал. Мы даже совсем и не заметили, что между тем наступило Рождество. Возможно, так оно было и лучше, что мы это не осознавали и держали в себе переживания.