100 бомбардировщиков с паучьей свастикой полчаса непрерывно утюжили передний край 610-го полка в стыке с 333-й стрелковой дивизией.

Со своего НП я видел, как кипела, бурлила земля в расположении полка майора Гайдамаки. Казалось, все там изорвано, все взлетело на воздух.

— Если кто уцелеет, будет чудо... — вздыхал начальник 1-го отделения Андрей Афанасьевич Цвелев.

Полчаса длился налет, и эти полчаса показались нам вечностью. Наконец наступила тишина, и тут же зазуммерил полевой телефон.

— Атакован врагом силою до батальона при поддержке танков, — спокойно доложил Гайдамака.

— Сможете обойтись своими силами? — взволнованно спросил я.

— Так точно, — раздалось в трубке.

— Каковы потери в результате налета авиации?

— Мы укрылись в отбитых у гитлеровцев окопах. Убито десять человек...

В тот день немцы еще трижды бросались в контратаки на 610-й полк. Но были отбиты и, преследуемые нашими солдатами, отошли на 500–700 метров. Продвинулись вперед и полки под командованием майоров П. Т. Лембы и М. П. Яремчука.

Изнурительным боям, казалось, не будет конца. Я уже писал, что приданные нам танки, артиллерия [86] РВГК и ракетные установки были перегруппированы на другие направления. Приказ же наступать остался в силе. Вот почему каждый вечер я обсуждал с заместителями, как действовать дальше нашим ослабленным частям.

Наступать было необходимо, чтобы все время держать противника в напряжении, не отдать ему инициативу. Это подчеркивал командарм, это отлично понимал каждый из нас.

В те дни я не раз вспоминал слова генерала Ватутина: «...не каждое наступление заканчивается успехом, но каждое связано с потерями». Отвоевывая у фашистов каждый метр родной земли, нанося им ощутимый урон, дивизия тоже теряла бойцов и командиров и была вынуждена постепенно сводить полки в батальоны, роты во взводы...

— Как будем действовать завтра? — спросил я, оглядев собравшихся. Дни боев сказались на каждом: воспаленные глаза, не то обветренные, не то посеревшие от усталости лица...

— Наступать на всем фронте у нас нечем... — поднялся первым начальник штаба подполковник Погодаев. — А потому предлагаю атаковать неприятеля только на участке 610-го полка, но обеспечить эту атаку всеми огневыми средствами дивизии.

— Правильно, — подтвердил командующий артиллерией подполковник Кузьмин. — На все соединение у нас не хватит боеприпасов.

Со своего места встал И. Ф. Беспалько.

— Немцы все время получают подкрепления... Давайте прикинем худшее. У нас больше других пострадал 592-й полк... Если мы еще лишим его артиллерии, как он сможет отразить атаку? А вдруг именно туда ударят фашисты? Нет, товарищи, этого делать нельзя... Григорий Филиппович, — посмотрел Беспалько на Кузьмина, — придумайте что-нибудь. Людей без артиллерии оставить невозможно...

— А наступать надо, — сказал полковник Ситников. — Пойдет ли противник в атаку, это еще неизвестно... Ударит ли по 592-му, опять же проблематично...

Кузьмин надолго задумался: так бывало всегда, когда множество вариантов теснилось в его голове, а он, бракуя один за другим, искал и находил наиболее удачное, [87] наиболее правильное решение. Григорий Филиппович подошел к карте, что-то прикинул и твердо произнес:

— Не будем снимать артиллерию. Нет. Оставим на месте... Смотрите на карту: участок наступления 610-го полка находится вот здесь. А сюда нам хватит траектории стрелять с прежних позиций... Значит, противотанковые орудия и артиллерию оставим на старых рубежах!

Так в совместном поиске родилось решение наступать на участке только одного полка, поддерживая его огнем всей артиллерии.

Сразу были утверждены и пункт атаки, и ее время, и средства, которые будут поддерживать атакующих... Мой заместитель полковник Ф. Д. Ситников тут же выехал в 610-й полк к Леонтию Тимофеевичу Гайдамаке. А наутро артподготовка возвестила, что дивизия атакует, идет в наступление, дерется за каждый метр родной земли...

С 26 августа по приказу командарма мы перешли к обороне и закрепились на занятых рубежах, но каждую ночь уходили в поиск разведчики, активно действовали наши снайперы.

Снайперское движение зародилось в дивизии еще в период обороны на Дону. Лучшие стрелки успешно охотились за врагом, наносили ему ощутимый урон. Но планомерной работы по воспитанию мастеров меткого огня не велось.

После приказа Военного совета 63-й армии от 23 октября 1942 года положение резко изменилось. Работой со снайперами стали заниматься командиры частей и их штабы.

Лучшим снайпером дивизии заслуженно считался старший сержант 610-го полка Сергей Орлов. К началу боев у села Голая Долина он уже успел уничтожить не один десяток вражеских солдат и офицеров. Орден Отечественной войны I степени, орден Красной Звезды и медаль «За отвагу» украшали грудь воина. Приказом командования ему было присвоено звание младшего лейтенанта. Орлов не только был блестящим мастером своего дела, но и подготовил немало отличных снайперов.

И вдруг неприятная весть — Орлов тяжело ранен. Шальная пуля настигла его у деревни Голая Долина.

Перед эвакуацией в тыл Сергей Орлов сказал своим товарищам — ученикам: [88]

— Главное — выдержки, ребята. — Терпеливое выслеживание врага, спокойное прицеливание и быстрый, уверенный выстрел, запомните это...

Оказавшись в далеком тыловом госпитале, наш прославленный снайпер писал в дивизию, не терял связи со своими учениками, и те не подвели учителя. Снайпер Иван Меркулов, например, за четыре дня уничтожил у деревни Голая Долина 19 гитлеровцев. А вскоре стал Героем Советского Союза...

Прошло немало времени. Мы воевали уже под Николаевом, когда в часть неожиданно приехал... Сергей Тихонович Орлов! Списанный подчистую из армии, он, едва залечив раны, взял солдатскую котомку — и к нам...

Первым делом Орлов нашел своего ученика Меркулова, поздравил его от всей души и... попросился на снайперскую «охоту».

В нарушение всех предписаний начпрод 592-го полка старший лейтенант И. И. Осадченко выдал Сергею Тихоновичу маскхалат, а Иван Меркулов, нарушив устав, временно передал Орлову свою снайперскую винтовку.

Двух гитлеровцев отправил в тот день к праотцам С. Т. Орлов...

С передовой его увел Игнатий Федорович Беспалько. Увел и не сказал мне ни слова. Об этом случае я узнал лишь после войны из газеты «Днепровская правда».

Не раз после лечения в госпитале возвращался в родную дивизию лучший истребитель танков сержант Степанов. В тот день, когда был ранен Орлов, сержант Степанов в третий раз, залечив раны, вернулся к нам. А я с удовольствием вручил ему орден Отечественной войны II степени.

* * *

...31 августа части дивизии сдали свои участки обороны соседним подразделениям и были отведены на отдых и пополнение. Личный состав, получил наконец возможность привести себя в порядок, оглянуться на сделанное, подбить итоги, разобраться в ошибках, сделать выводы на будущее.

Все, что было положительного и отрицательного в боевых делах соединения, я подробно проанализировал на совещании командиров частей, начальников служб, отделений штаба и тыла дивизии. [89]

15 дней боев у деревни Голая Долина... 15 дней тяжелых схваток и атак. Продвижение было небольшим. Потери — значительными. Мы знали, что противник с трудом сдерживал наши атаки и нес большие потери. Знали, что немцы не могли снять с участка, где наступала дивизия, ни одного подразделения. Что они неоднократно вводили в бой все новые и новые резервы живой силы, танков, авиации. Одно это уже говорило само за себя...

Хочу рассказать о работе санитарной службы в период этих боев.

Командиром медсанбатальона являлся у нас капитан медицинской службы Федор Назарович Вишницкий. Всегда подтянутый, офицер был не только хорошим врачом, но и обладал недюжинными организаторскими способностями, а потому успешно справлялся с порученным делом. Работа медицинской службы шла четко, без перебоев. И в боях под Голой Долиной медики показали себя с лучшей стороны.