- Отлично, - обрадовалась я.

- А когда вы уезжаете? – вдруг спросил генерал.

- Завтра, - ответил Дима, я слегка растерялась, а Антон Антонович удовлетворённо кивнул.

Когда мы вышли на улицу, Дима был всё так же рассеян и мрачен. Что с ним такое?

- Что-то случилось? – осторожно спросила я.

- Нет, любовь моя, - с Димы мгновенно спала маска отчуждённости, - а где твой джип?

- На нём дедушка уехал, когда я в срочном порядке сбежала из кафе, - пояснила я.

- Олег Антонович здесь? – удивился Дима.

- Да, приехал сегодня, - я прикусила губу, - и уже стал свидетелем моих закидонов!

- Пусть привыкает! – хохотнул Дима, открывая передо мной дверцу машины, - прошу, любовь моя.

- Благодарю, - хмыкнула я, и устроилась на переднем сиденье.

Дима обошёл машину, сел за руль и тронулся с места.

- Может, расскажешь, что с тобой такое сегодня произошло? – спросила я, - звонил куда-то, на тебе лица не было.

- Так, мелочи жизни, - отмахнулся он, - Василиса дома?

- Конечно, - улыбнулась я.

Он всю дорогу насвистывал весёлую мелодию, и, когда мы приехали, мой красный джип уже стоял около дома.

И, переступив порог дома, услышали звуки музыки из гостиной. Василинка играла на рояле. Я мгновенно узнала «Лунный свет» Дебюсси. Надо же! Дебюсси – это круто!

Но я не думала, что моей почти пятилетней дочке уже по силам сыграть подобное.

Иван Николаевич меньше всех был доволен этой музыкой. Он сидел на диване, закрывшись последним номером моего спортивного журнала, и старательно не реагировал на внешние раздражители. Нуцико Вахтанговна расположилась в кресле, попивая кофе, рядом с ней Макс, который держал на руках Лёню. Наш сын махал ручками, смеялся, а Лиза разместилась на коленях Анфисы Сергеевны. Все, вообщем-то, довольны.

Октябрина Михайловна вязала крючком салфетки, а Саша вышивала.

Дедушка стоял около рояля, облокотившись на него, он слушал, как Василинка играет. Я видела, что он доволен.

- Мама пришла! – звонко воскликнула Василинка, оборвав звуки музыки, - и папа! – и помчалась к нам.

- Моё ты талантливое солнышко! – воскликнул Дима, подхватив дочку. Он с удовольствием поглаживал её по красивым, смоляным кудряшкам.

Её роскошные волосы уже отросли до бёдер, но Нуцико и Октябрина Михайловна их регулярно подрезали. Аккуратно, на один сантиметр, потому что моя умненькая дочка сразу же начинала вопить. Хоть и маленькая, но понимает, что с длинными волосами любая представительница женского пола привлекательнее. Моя умница.

И я накрутила на палец её кудряшку.

- Радость моя, ты играла Дебюсси! – в восторге воскликнула я, - ты такая молодчинка!

- Мне дедушка показал, - гордо ответила дочка.

- Вот не думал, но девочка очень умная, - воскликнула дедушка, - всё схватывает на лету. Аналитический склад ума в сочетании с творческими наклонностями!

- Ну, аналитика – это явно не в меня! – весело воскликнула я, покосившись на Диму, и тот ухмыльнулся.

- Надеюсь, ей не придёт в голову стать одновременно певицей и академиком математических наук! – хохотнул Дима, - учитывая некоторые нюансы.

- Упаси Боже! – вскричал дед.

- Какие ещё нюансы? – прищурилась я.

- Твою излюбленную манеру сочетать несочетаемое! – рассмеялся Дима, а я закатила глаза.

- Что очень может быть, - закивала Нуцико, - Василиса с удовольствием занимается и математикой, и музыкой, и языками. А, учитывая своеобразные гены, итог может быть экстремальным. Очень специфическая девочка.

Дед поёжился от подобной перспективы, видимо, он ещё помнил все проблемы со мной. Он так старался, чтобы я стала пианисткой, но всё пошло прахом.

- Ладно, - Макс встал с места, посадил Лёню на диван, а сам подошёл ко мне, - радость моя, пойдём, пообщаемся. Разговор у меня к тебе есть. И к тебе тоже, - процедил он, покосившись на Диму.

- Что на этот раз? – прищурился тот, поставил дочку на ножки, и мы раскрылись в моей оранжерее.

- Итак, милые мои, - процедил Максим, сложив руки на груди, - колитесь, что на этот раз выкинули? Только не надо врать, я всё знаю. Мне Олег Антонович уже рассказал, что что-то случилось.

Я сам видел, как он в твоём джипе приехал.

- А, может, тебе померещилось? – сладко улыбаясь, проговорила я.

- Конечно! Померещилось! – рявкнул Макс, - бабушка сегодня пирогов с грибами не готовила! – на его губах появилась ухмылка, а потом он посерьёзнел, - Вика, немедленно признавайся!

- Да не в чем признаваться, - возразила я, решив молчать до последнего, - просто по мне перестрелку устроили.

- Кто? – ахнул Макс, - за что? Во что ты влезла? Олег Антонович сказал, что тебе позвонили, и ты сорвалась с места. Убегала так, будто за тобой стая волков гналась, щёлкая зубами!

- Ага! – ухмыльнулась я, - и, роняя слюни на тротуар! А насчёт волков прямо в яблочко, учитывая лингвистические особенности балатного жаргона! За мной милиция гналась!

- Что ты натворила? – заскрежетал зубами Макс, Дима хохотнул в кулак, и мой муж посинел от злости, - а с тобой, мерзавец, я потом поговорю! Только поощряешь её выходки!

Дима склонил голову на бок, а Макс продолжал наезжать на меня.

- Отвечай сию минуту, что ты сделала! – шипел он.

- Макс, успокойся, - воскликнула я, - я ничего не делала. Просто кто-то позвонил, стал угрожать, я поспешила сбежать из кафе, а за мной устроили погоню. Я едва увильнула.

- Это, каким образом, хотелось бы знать? – прищурился Макс.

- Начальнику твоего отца позвонила, - вздохнула я, - и тот задержал их. Мы сейчас от Антона Антоновича, оставив бравого ФСБшника в полной прострации. Потому что он не понимает, откуда взялись четыре «Майбаха Гарда», считает их плодом моего больного воображения. Они только задержали джипы и несколько милицейских машин, а те молчат, ни слова не выдали.

- Кто молчат, машины? – съехидничал Дима, но его реплика осталась без внимания.

- Очень хорошо, что мы завтра уезжаем! – рявкнул Макс, - а то ведь влезла бы!

- Стоит ли уезжать... – задумчиво протянула я, чтобы у него не возникло лишних подозрений.

- Даже не выдумывай! – рявкнул Макс, и развернулся к Диме, - а ты тут каким боком?

- Левым, - ухмыльнулся он, - всего лишь хотел отдать билеты на самолёт, а Ева в панике сказала, что её обстреливают.

- Минутку, - Макс вдруг замер, а его зелёные глаза удивлённо расширились, - «Майбах Гард»?

- Ага, - по-детски ответила я, фыркнув, - сама изумилась.

- А тебе не показалось?

- Только ты не начинай, - поморщилась я.

- Но как, такое, может быть? – оторопел он, - этих машин ещё нигде нет!

- Есть, - вздохнула я, - в единичных экземплярах.

- И эти единичные экземпляры гнались за тобой! – с возмущением воскликнул Максим, и неизвестно, что его больше возмущало – то, что за мной гнались единичные экземпляры, или то, что я опять притягиваю неприятности.

Да уж... Если он хотел покоя и тихой, семейной жизни, тогда ему надо было влюбиться в другую женщину. В скромную неприметную блондинку, не слишком сексуальную, которая посвящала бы себя домашнему очагу.

- Макс, отстань! – возмущённо воскликнула я, - разве я виновата?

Ну, причём тут я? Уймись, любимый!

- А с тобой всегда так! – раздражённо пробурчал Макс, а я пожала плечами и выскочила из оранжереи.

В гостиную возвращаться не стала, оттуда были слышны звуки музыки, на этот раз скрипка, рояль и лютня.

На скрипке у нас играют Василинка и Нуцико, последняя её учит, но Нуцико не умеет на лютне. Значит, на лютне выводит мелодии моя четырёхгодовалая дочка, на скрипке Нуцико, а за роялем, вероятнее всего, дедушка. И мелодия знакомая... Ах, да, это же Мусоргский! «Ночь на лысой горе»! Эх, вот бы и Лизаня обладала бы слухом! Это было бы потрясающе!

Я на минуту замерла около боковой лестницы. Бессмертная мелодия Мусоргского в смелом исполнении на скрипке, лютне и рояле – это что-то с чем-то! Только арфы и флейты для полного счастья в этом симбиозе не хватает!