- Нет! Нет! Нет! – затопала ножками Аделфа, - она только моя! Никому не дам! Не подходи к ней!

- Что!? – задохнулась разозлившаяся Алексис, - между прочим, ты, дрянная девчонка, появилась на свет после меня! Я была первой! Я её первенец! А первенцы всю генетику тянут! Я её истинное продолжение, а ты просто глупая маленькая плакса! Последыш!

- Не-е-ет! – завыла Аделфа, - я её единственная дочка! Её любимая дочка! А ты никто! – и она разразилась громким плачем.

На её стенания прибежала Ианта и стала утешать дочку.

- Ну, что вы опять не поделили? – с возмущением воскликнула она, - почему вы опять ругаетесь? Алексис, как тебе не стыдно? Она же маленькая!

- Маленькая, но крайне вредная! – с возмущением воскликнула Алексис, - считает, что ты – её собственность, а я не должна здесь появляться.

- Что? – ахнула Ианта, и посмотрела на младшую дочку, - это правда?

- Нет! – воскликнула Аделфа, - она всё врёт! Она всё придумала! Она меня всё время задирает! – и пуще заревела.

Ианта тут же отчитала Алексис, и та, только сильнее разозлившись, выскочила из дома. Она поняла – младшей сестрой правит детский эгоизм, который, она думала, быстро пройдёт, но глубоко ошиблась на этот счёт. Аделфа осталась такой же, даже ещё хуже, и в подростковом возрасте, и в двадцать лет.

Аделфа выросла настоящей красавицей латинско-цыганского типа, за ней ухаживали парни, четыре раза звали замуж, но она всех отвергла. Свой отказ она объясняла тем, что сердце её они не затронули. Зато затронул Николас, которого привела в дом Алексис, желая познакомить жениха с матерью.

Девушка и глазом моргнуть не успела, как сестра соблазнила её парня, а потом они поженились. Алексис было так обидно, что она в сердцах наговорила сестре много оскорбительных слов.

Они долго не общались, но потом благоразумие взяло верх, и Алексис поехала мириться с сестрой.

Их отношения вроде наладились, но оставалась некоторая недосказанность, натянутость.

Алексис старалась, как можно меньше, общаться с сестрой, а потом у той родилась Мелисса.

Девочка родилась настоящей красавицей. Говорят, что в младенчестве все дети на одно лицо, но на самом деле это не так. Все дети разные, а для каждой матери особенно.

Я вот, едва взяв на руки Василинку, запомнила каждую её чёрточку, да и Лизу с Лёней, пока они были без волосиков, и в пелёнках, различала. И дело вовсе не в родинке над верхней губой, которую одна Лиза получила от меня, а Лёня нет.

Они абсолютно разные.

А ещё некоторые младенцы выглядят совершенно ужасно, буквально страшнее атомной войны, а некоторые, точно ангелочки. Вот и Мелисса была – маленьким ангелочком.

Аделфа обожала дочку, пылинки с неё сдувала, а потом Мелиссу украли. В тот день Аделфу нашли в парке, всю в крови, с пробитой головой, и поместили в клинику.

Когда Алексис пришла к сестре, врач тут же позвал её в личный кабинет и попытался расспросить.

- Скажите, а у вашей сестры раньше бывали нервные приступы? Или, может, она вела себя как-то неадекватно?

- Да нет, до сих пор она была абсолютно адекватной, - покачала головой Алексис, - а почему вы спрашиваете?

- Во-первых, у неё на одежде кровь дочки, а меня допрашивал следователь, - пояснил врач, - есть предположение, что она сама что-то с дочкой сделала.

- Как? – обмерла Алексис, - как это может быть?

- Это только предположение, - сказал врач, - но кровь ребёнка наводит на определённые размышления.

Конечно, Алексис никому об этом не рассказала, не смогла, а Аделфа так тяжело переживала случившееся, что сестра просто не могла поверить, что та могла что-то сделать с дочерью.

Но финиш наступил, когда Аделфа родила Лукаса.

В тот день Алексис решила заехать к матери, и, войдя в дом, услышала плач со второго этажа. Решив, что маленький Лукас остался один и раскапризничался, Алексис стала подниматься по лестнице, размышляя, куда могла подеваться Аделфа.

И каков же был её ужас, когда она увидела, что Аделфа стоит на балконе, а в её руках сын. Ребёнок заливался слезами, а Алексис обмерла. Стряхнув оцепенение, она медленно двинулась к сестре, которая, глянув на неё полубезумным взглядом, кинула малыша вниз...

Алексис зажала рот рукой, чтобы не заорать, а Аделфа упала в обморок. Сколько Алексис простояла над бесчувственным телом сестры, она и сама не знала.

Она боялась глянуть вниз, посмотреть на мёртвого младенца, не знала, что предпринять, как помочь сестре, которая, судя по всему, повредилась разумом.

Она мгновенно поняла, что и Мелисса, скорее всего, мертва. Что её убили собственная мать, а тело спрятала.

Мысли проносились в голове у Алексис быстрее ветра. Вот, значит, как! Аделфа ненормальна! Она хочет детей, но, родив их, впадает в бессознательное состояние, убивает их!

Сколько Алексис простояла, она и сама не знает, но, слегка придя в себя, двинулась внутрь дома, чтобы вызвать врачей и полицию, но, услышав тихий стон, повернулась к сестре.

- Что со мной? – сдавленно спросила Аделфа, и, увидев сестру, сжалась, - что ты тут делаешь? Что со мной? Где Лукас?

Алексис судорожно вцепилась пальцами в косяк, глядя на ничего не понимающую сестру.

- Я не знаю, - промямлила Алексис, - я искала тебя, смотрю, ты тут лежишь... Точнее, я искала маму, а застала тебя...

- Да что со мной? – простонала Аделфа, и, схватившись руками за перила, стала подниматься. И в этот момент она глянула вниз, на газон...

- Лукас! – завизжала она, - Лукас! Нет! Что с ним!? Почему он там лежит!? Что происходит!?

Понимая, что сейчас сюда вся округа сбежится, Алексис зажала сестре рот рукой и рванула на себя, втягивая её в дом.

Миг – и Аделфа повалилась кулём, Алексис едва успела удержать её, а потом, волоком стащив девушку по лестнице, уложила на диван. Она около получаса просидела около сестры, не в силах сдвинуться с места, только стук в дверь и голос соседки привёл её в чувство. Алексис сорвалась с места и выскочила из дома через дверь в сад.

Она приехала чуть позже, когда в доме были уже и врачи и полиция. Аделфа была в обмороке, но, судя по словам матери, она ничего не понимала, и Алексис поняла одно – у Аделфы психическое расстройство, ей нельзя иметь детей.

Её накрывает, когда рождается малыш, и она убивает ребёнка, а потом не помнит этого. И Алексис скрыла то, что Аделфа – убийца. Но Аделфа стала что-то припоминать, уже потом, когда она пришла в себя после клиники и уколов. Она приехала к сестре, пребывая во взвинченном состоянии.

- Скажи, - тихо проговорила она, сидя на диване, и с силой сжав переплетённые между собой пальцы, - что произошло тогда? Ну, когда произошёл несчастный случай с Лукасом? Я ничего не помню.

- Я тебя не понимаю, - покачала головой Алексис, не желая вдаваться в подробности.

- Ну, ты же знаешь, - жалобно воскликнула Аделфа, - я вспомнила, как очнулась на балконе, как ты стояла рядом, а мой малыш лежал внизу, - и она горько заплакала.

- Сестрёнка, милая, - Алексис села рядом и обняла её за плечи, - не плачь, всё будет хорошо.

- Как у меня что-то может быть хорошо, когда я потеряла второго ребёнка? – всхлипнула она, - как мне быть? Николас хочет ещё раз попробовать, но я так боюсь! Боюсь, что, если опять что-то случится с ребёнком, я этого не перенесу!

- Ещё один ребёнок!? – обомлела Алексис, - не смей рожать! Даже и не вздумай!

- Но почему? – подняла на неё заплаканные глаза Аделфа.

- Я не могу тебе этого сказать, - выдавила Алексис, - просто не в силах.

- Да что случилось? – схватила её за руки Аделфа, - объясни мне, что произошло!

- Я не знаю... – Алексис смотрела на сестру почти с отчаяньем, - не знаю, как сказать тебе это.

- Да что такое? – перепугалась та, - объясни же.

- Ты сумасшедшая, - выдавила Алексис, собравшись с духом, - это ты убила своих детей. Насчёт Мелиссы не знаю, но следователь сказал, что на тебе была кровь дочки.

- Что ты такое говоришь? – еле выговорила Аделфа, - ведь ясно же сказали, что я защищала свою малышку, скорее всего, от маньяка...