- Сама всё слышала, - вздохнула я, - я уверена, что твой кристально честный покойный супруг спрятал тут эти деньги.

Не спорь.

- Чего с тобой спорить, - протянула Беата, оглядывая помещение подвала, - устроила мне тут кавардак, и я теперь тут сто лет не разберусь. Ой, подсвечники. Хорошо, что ты их нашла, заберёшь с собой. Я их купила для тебя на антикварном рынке, зная, что тебе они понравятся. А где ты утюг выволокла? Ему сто лет в обед. Теперь понятно, что Павел их просто спрятал, неохота тягу везти было через границу тебе. Помнишь Павла?

- Конечно, помню, - кивнула я, - твой помощник. Он тоже здесь?

- Нет, в Париже работает, но иногда приезжает. Он ехал в Россию с заездом в Копенгаген, и я уговорила его отвезти тебе подсвечники. А они через день пропали.

- Ясный перец, не захотел такую тягу переть, - засмеялась я, - спрятал у тебя в подвале, и дело с концом. Ладно, давай. Красивые подсвечники. И я хочу съездить на антикварный

рынок.

- Макса до белого коления решила довести? – засмеялась Беата.

- Небольшая встряска ему не повредит, - усмехнулась я, - слушай, дай мне этот утюг.

- Да забирай. Только зачем он тебе?

- Реквизит для съёмки очередной обложки для журнала, - пояснила я.

- Бери, - рассеянно ответила Беата, оглядываясь, - ой, блин! Вика! Что ты наделала!

- А что я наделала? – удивилась я.

- Семена! Ты их все перемешала! И как я теперь узнаю, какие здесь какие? Балда!

- Знаешь, тебе не мешало бы навести здесь порядок, - рассердилась я, - если вещи тебе нужны, расставить их ровными рядами, надписать. А те, которые не нужны либо выкинуть, либо отдать, либо продать.

- Да ты что!? – возмутилась Беатка, глядя на меня круглыми

глазами, - сейчас они мне не нужны, а потом будут нужны. И что? Мне их потом заново покупать?

- Да тут же старьё, - простонала я, - а, когда будет нужно, просто купишь новое, хорошее.

- Нет уж, - возразила подруга, - ничего я не выкину, и ничего не продам.

- Плюшкина! – рявкнула я.

- Что? – не поняла подруга.

- Синдром Плюшкина, - злорадно повторила я, - так называют тех, которые всякий мусор в дом тащат, авось пригодится.

- Сама не лучше, - буркнула подруга, - экстремалка, авантюристка и нимфоманка, - и я расхохоталась.

- Короче говоря, мы друг друга стоим, - ухмыльнулась я, - но насчёт нимфоманки я бы поспорила.

- А четверо мужей?

- И двое любовников, - добавила я, - но это не нимфомания, вот, когда их сотни, это уже другое дело.

- Может, и другое, - согласилась Беата, - но тут все думают, что ты нимфоманка. Завидуют. Любая бы всё на свете отдала, лишь бы хоть немного пожить твоей жизнью.

- И что в этом хорошего? – не поняла я.

- Вик, не придуривайся, - покачала головой Беата, - ты красивая,

самодостаточная, счастливая мать, карьеристка, роскошные мужчины падают перед тобой ниц. Что ещё надо?

- Да уж, - пробормотала я, не зная, что ей ответить.

- А теперь давай, помогай мне тут шмон навести, - сказала

Беата, и до трёх часов мы прибирались в подвале.

Потом я проголодалась, но решила, что перекушу в кафе, приняла душ, и поехала в отель к Диме.

Димку я нашла в кафе, находящемуся в отеле; он пил кофе, и, увидев меня, махнул рукой.

- Привет, - он встал и отодвинул мне стул, предлагая сесть, - время пять минут уже, а Томаша нет. Однако, он не особо пунктуален.

- Пусть только не придёт, пожалеет, - рассердилась я, - со мной шутки плохи.

- Лучше ему это не проверять на собственной шкуре, - ухмыльнулся Дима, - я сделал для тебя заказ.

- Отлично, - кивнула я, - есть хочу ужасно.

И в этот момент подошла официантка, и поставила передо мной лазанью, бутерброды с рыбой, с мясом, два куска торта, шоколадный и клубничный, и чашку ристретто.

- У них умопомрачительная лазанья, - шепнул мне Дима.

- Сомневаюсь, что датчане смогли перещеголять итальянцев, родоначальников этого блюда, - и попробовала кусочек лазаньи.

Она действительно оказалась очень вкусной, но до жителей солнечной Италии датским поварам ещё далеко.

Утолив голод острыми бутербродами и лазаньей, я перешла к пирожным, и, одновременно взглянув на часы, стала сердиться.

- Куда он пропал? Решил продинамить встречу?

- Спокойно, малыш, - огляделся по сторонам Дима, - мало ли, какие у человека обстоятельства. Самолёт задержался с вылетом, в пробку попал, или билетов не было.

- Мне бы твою холодную голову, - вздохнула я, - лучше я ему позвоню, - и вынула телефон.

- Слушаю, - ответил Томаш, - Эвива, это вы? Я уже вхожу в отель. Как я вас узнаю? – и в этот момент я увидела входящего в кафе мужчину средних лет. Приятный, симпатичный, но довольно серый типаж. Типичный клерк. В костюме при галстуке, лет тридцати пяти, не меньше.

Он говорил по телефону.

- Это вы сейчас стоите у входа? – деловито спросила я.

- Да, я. А где вы? – и я махнула ему рукой. Он убрал телефон в карман, и деловой походкой направился к нашему столику.

- Добрый день, - сказал Томаш, усаживаясь за наш столик, - извините за опоздание, рейс задержался.

Дима бросил на меня насмешливый взгляд. Мол, что я говорил.

- Итак, - он внимательно посмотрел на меня, - в чём проблема?

- Нам известно, - медленно начала я, - что вы что-то не поделили с Зофьей. Что именно? Только не говорите, что это из-за истории с вашей беременной невестой и кольца. Вы выгнали Зосю с телевидения, и этого вполне достаточно. Вы же не псих, чтобы гоняться из-за такой ерунды за ней по всей Польше! Но вы гонялись. Что она сделала?

- Зачем вам это? – вздохнул Томаш, - смерть Зоси принесла только облегчением некоторым людям. Так зачем же тогда устраивать цирк с расследованием?

- Интересно, - протянула я, - что и кому она сделала? Что вы имеете в виду? Не хотите говорить? Пожалуйста! Только я найду людей, которые расскажут. Я могу добраться до самого верха.

- Тьфу, блин, - бросил он в пространство, - ладно, сейчас расскажу. Вернусь через минуту, - он оставил барсетку на столе, а сам подошёл к стойке бармена, перекинулся с ним парой слов и ушёл.

- Любопытно, - я откинулась на спинку стула, - не больно он хочет, чтобы его тайны всплыли. Интересно знать, почему.

- Сейчас просветит нас, - Дима попросил принести ещё кофе, мне ристретто, а себе чёрный с лимоном.

- Наверное, где-то закон переступил, - хмыкнула я, - и теперь пытается вытащить хвост из мышеловки.

- Ну, раз он решил-таки рассказать, значит, не так всё серьёзно для него, - сказал Дима, - хочешь ещё пирожное?

- Да, пару эклеров и пару шоколадных.

- А ты не лопнешь?

- Не дождёшься, - фыркнула я, и, получив новую порцию сладкого, принялась за лакомство.

Прошло, наверное, минут двадцать, и мы забеспокоились.

Я съела свой десерт, выпила ещё кофе, и теперь меня мутило

от съеденного. Дима дал мне сигарету, свои я забыла дома, и я рассеянно смахивала пепел в подставку, борясь с тошнотой.

- Ты – как дитя малое, - усмехнулся Дима, глядя на меня, - разве можно столько есть?

- Я с утра ничего не ела, - призналась я, - нет, потом ещё слопала осетрины, пока ехала из замка.

- Из замка? – удивился Дима.

- Долгая история, - отмахнулась я, и посмотрела на часы, - что с ним? Он в писсуар провалился? – а Дима выплюнул кофе и расхохотался.

- Что смеёшься? – фыркнула я.

- Труднопредставляемая картина, - усмехнулся он, посерьёзнев, - не нравится мне это, пойду, посмотрю.

- Я с тобой, - подскочила я.

- Лучше сиди, - сказал Дима, вставая. Он резким шагом подошёл к бармену, перебросился парой слов, и пошёл вглубь помещения.

Не выдержав, я побежала за ним, и буквально уткнулась ему в спину, когда он взялся за ручку двери.

- Ева! – укоризненно воскликнул он, поворачиваясь, - зачем ты тут?

- Идём, - подтолкнула я его.

- А ты что забыла в мужском туалете? – бросил он в пространство, и толкнул дверь.