И он начал свой незатейливый рассказ.

Когда Конрад привёл Зосю домой и представил её родителям, те не имели ничего против его избранницы.

Зося хороша собой, голубоглазая блондинка от природы, не перманентная, скромная, умная. На все вопросы отвечала с долей такта, обладала чувством юмора, была не вредной. Не девушка, а мечта.

На вопрос Зигмунда, где она работает, Зося сказала, что она дизайнер по интерьеру, и в данный момент учится в художественном училище. Они с Барбарой, женой Зигмунда, обрадовались. Умная, интересная девушка, идеальная пара для их сына.

Но они фатально ошиблись, посчитав Зосю эталоном порядочности. Через три месяца Конрад, счастливый до невозможности, привёл в дом Ариэнну, и представил её родителям, как свою невесту. Барбара и Зигмунд ошеломлённо смотрели на красавицу-итальянку, не понимая сути происходящего.

Ариэнна в то время плохо говорила на польском языке, только на английском и родном итальянском, и поэтому удивлённые родители тут же задали сыну вопросы на родном языке.

- Конрад, милый, - воскликнула Барбара, - а как же Зося? У вас же всё так хорошо начиналось!

- Вот именно, что слишком хорошо, - поморщился тот, - мы с Зосей, месяц, как расстались. Кстати, Ариэнна беременна, и вопрос этот обсуждению не подлежит.

Обрадовались они тогда несказанно. Почти сразу стали организовывать свадьбу, разослали приглашения, но новость эта дошла и до Зоси. Она ворвалась в особняк Лецковичей, как ураган, стала кричать, ругаться. Конрада и Ариэнны тогда не было в Польше, они собирались праздновать свадьбу в Италии и в данный момент находились на родине невесты.

Поэтому выслушивать ругань брошенной девушки пришлось Зигмунду и Барбаре. Они и не предполагали, что интеллигентная Зося в совершенстве владеет непарламентскими выражениями.

Но сколько нам открытий чудных...

- Я беременна от вашего сына! – завизжала Зося, - уже три месяца!

От такого заявления им чуть дурно не стало.

Зигмунд тут же позвонил в Италию, сын оторопел, а потом сказал, что он Зосю видеть не желает, ребёнка от неё не хочет, и, чтобы отправлялась на аборт.

Пришлось Зигмунду передать эти слова Зосе, а так же то, что Ариэнна тоже беременна от Конрада, на что она, выругавшись, выбежала из дома.

Прошло две недели. Было всё спокойно, и Лецковичи опрометчиво решили, что на этом история закончится, но к ним нагрянула полиция.

Молодой инспектор, списав их паспортные данные, стал задавать вопросы.

- Что вы знаете о Зофье Павляковской? – спросил следователь.

- Она была подружкой нашего сына, - ответил Зигмунд, - они расстались, наш сын встретил другую.

- Очень некрасивая получилась история, - вздохнула Барбара, - девушка оказалась беременна, а невеста нашего сына тоже в положении. Зося так скандалила, когда узнала. Её можно понять.

- Нам она очень нравилась, - добавил Зигмунд, - милая девушка, дизайнер, художница.

- Художница? – переспросил следователь, - да уж, та ещё художница... Кто вам сказал об этом?

- Она сама, - ответила Барбара.

- Она вам соврала, - спокойно сказал следователь, - никакой она не художник, а врач. Патологоанатом-эксперт. Работала в полицейском морге, а сейчас в бегах.

- В бегах? – эхом повторили супруги.

А следователь пустился в объяснения.

Неизвестно, чем руководствовалась молодая, хорошенькая девушка, когда отправилась получать профессию врача. Ладно, если бы это была стоматология, педиатрия...

Так ведь патологоанатом!

Но, как бы там ни было, Зося с отличием окончила институт, а потом отправилась работать в полицию. Там её очень ценили. Она стала незаменимым сотрудником, и в любом, даже в самом законспирированном случае, она находила подвох. Она считалась честной в отделении, неподкупной, даже с начальством умудрилась подружиться. Она умело обаяла вокруг себя всех, и все её обожали.

Начальство ценило профессионализм и рабочие качества, а коллеги незлобивость и готовность всегда помочь. Медовый пряник, а не сотрудница.

Но никому и в голову не приходило, что Зосю мало волновали моральные аспекты, она была холодной, расчётливой, и во всём искала выгоду.

Однажды к ним поступило тело женщины. На лицо были все признаки отравления, и Зося, тщательно изучив материал, подтвердила первоначальный вердикт.

Вскоре арестовали молодую женщину, любовницу бизнесмена, чья жена была отравлена. Все улики были на лицо, и женщину препроводили в СИЗО. Но она с упорством, глядя на предоставленные экспертом улики, уверяла, что не имеет к убийству никакого отношения. Но слушать её, естественно, никто не стал. Хотя должно было зацепить, ведь всегда чистосердечное признание и раскаяние смягчает вину, а она с упорством продолжала твердить о своей невиновности.

Но было вынесено заключение, состоялся суд, но произошло непредвиденное. На суд, когда оглашался приговор, в зал заседаний вбежала женщина.

Точнее, прорвалась, потому что в зал заседания во время суда так просто не попасть. Около дверей стоит охрана, даже свидетелей пускают по вызову судьи.

Судья приговорил было женщину к десяти годам лишения свободы, но из коридора раздался крик. Незнакомка выбила дверь с ноги, охранники держали её, подхватив под руки.

- Она не виновата! – заорала женщина, - она заслуживает наказания, но только за то, что спала с моим зятем! Этот мерзавец убил мою дочь, а заодно решил избавиться и от надоевшей любовницы! Отмените наказание! Я знаю, я всё записала.

Все тут же зашумели, судья велела отпустить женщину, а безутешный вдовец заявил, чтобы старая мымра убиралась долой.

- Не дождёшься! – рявкнула женщина, и отдала судье диск.

На той кассете оказалась запись, где вдовец обсуждал детали убийства жены с другой женщиной. Та тоже была его любовницей, а подставить он решил другую свою женщину.

В тот день мать убитой решила заехать к дочери.

Она не предупредила заранее, ключи у неё были, и нагрянула в квартиру. И, переступив порог, она услышала голоса, решив, что разговаривают дочь с зятем, она пошла на звук.

Каково же было её изумление, когда сквозь дверную щёлку она увидела своего зятя с другой женщиной.

Но она не растерялась, на цыпочках сходила за камерой и всё записала сквозь щель, чтобы потом ему было не отвертеться на суде, когда дочь подаст на развод, и отсудить часть имущества. Но ситуация стала развиваться иначе.

Когда она услышала, что тот хочет избавиться от жены, её чуть удар не хватил, ноги у бедной женщины стали ватными, и, как она потом до своей квартиры добралась, она не помнит.

Дома бедная женщина потеряла сознание, очнулась лишь, когда соседка увидела, что её входная дверь не заперта, и вызвала врачей.

- Крепись, - сказала ей соседка, - тебе, пока ты спала, звонили из милиции. Твоя дочь вчера отравилась.

Ей опять стало плохо, опять врачи, похороны, вид скорбящего зятя, который с притворным видом закатывал глаза от горя.

О том, что посадили подругу дочери, женщина узнала случайно, от знакомых, и, схватив запись, бросилась в суд.

Но это были ещё не все сюрпризы.

Всплыла фамилия Зоси. Оказалось, что она давно известна криминальным авторитетам Польши. Она ловко подделывала документы, подтасовывала факты, за деньги изменяла диагнозы.

В шоке были все. Зофью арестовали, шум поднялся грандиозный, а один из начальников сокрушённо заявил:

- Этой гадюке впору «Оскара» вручать! Обвела всех вокруг пальца, актриса погорелого театра! Ей надо было на театральный идти, меньше урону было бы!

А урон-то был колоссальный. Вышестоящие инстанции попытались как-то урегулировать этот вопрос, не давая просочиться информации в прессу. Но кое-что всё же утекло.

Пришлось поднимать все дела, которыми занималась Зося, перепроверять факты, эксгумировать трупы, делать повторные исследования. Родные убитых оббивали пороги правоохранительных органов, ругались, на чём свет стоит.

И их можно было понять, ведь некоторые люди делали кремацию, а из кучки пепла изъять информацию трудновато.