- Хамство уполномоченному лицу, - выдал гаишник, а я захихикала.

- Кто тут хамит? – прищурилась я, - покажите мне пункт, который бы гласил, что ирония карается законом?

- Есть закон – сквернословие и оскорбление личности, - пробормотал сержант.

- Ха! Вот и арестовывайте тех, кто употребляет матерные, и прочие, нецензурные выражения! – фыркнула я, - а интеллигентную и ироничную девушку оставьте в покое! – и, развернувшись на шпильках, я нырнула в салон джипа.

- Простите, Вика, - подошёл к окну Игорь, - а что вы делаете завтра?

- Сначала кормлю троих детей, потом вру мужу, что горю на работе, а потом кувыркаюсь с любовником в постели, - ухмыльнулась я, - а что?

- Понятно, - заулыбался Игорь, - ко двору не пришёлся? Думаю, колье из бриллиантов просветлит ваш ум, - и он положил локти на дверцу, - как насчёт того целлофана, что вы в воду кинули?

- Шантаж? – мои брови поползли вверх, - а вы докажите! Там, наверное, уже все следы смылись.

- А всё-таки? – улыбнулся Игорь, - что это было?

- А вам зачем? – удивилась я.

- Интересно! Вы, в самом деле, кровожадная убийца?

- Если бы я была убийцей, стала бы я вас останавливать, чтобы сержанта в чувство привести? – прищурилась я, - сбежала бы, пока он в обмороке валялся, и дело с концом.

- Но улику-то вы уничтожили!

- Уничтожила, - кивнула я, - но не все. Одна спрятана под сиденьем, и я повезу её на экспертизу.

- Да кто вы такая?

- Частный сыщик, - улыбнулась я, - честно. Работаю без лицензии, и на голом энтузиазме. Источник дохода у меня другой.

- Но при этом вы изумительно красивы, - вздохнул Игорь, - и всё же, сходите со мной в ресторан.

- Насчёт того, что я несвободна, я честно сказала, - протянула я, и вынула портмоне, - а это Василиса, дочка от первого брака. А вот это Лизавета и Леонид, двойня.

- Меня дети не смущают! Вы меня просто пленили, - вздохнул Игорь, - и потом, я вас не под венец зову.

- А куда? В койку? – вырвалось у меня.

- Для начала в ресторан, потом в театр... а там придумаем...

- А там придумаем, куда мне ноги закинуть в вашем джипе! – ухмыльнулась я, - извините, но я мужа люблю. И планирую завести ещё ребёнка. А ребёнок мне нужен только от супруга! Я достаточно внятно объяснила?

- Я упорный, - улыбнулся Игорь, - и уведу вас от мужа. Я вам это гарантирую!

- Гарантирует он! Мужчина всей моей грешной жизни не может увести меня от мужа, а вы хотите... Да ещё гарантируете! Имейте в виду, если я не захочу, никто меня в постель не уложит! Если только вы не отвезёте меня на дачу силой, и не изнасилуете там! Но только это палка о двух концах. У меня муж – капитан МВД. Он вас в порошок сотрёт, а к нему присоединится ещё и мой отец, военный генерал, и знакомый генерал ФСБ. Вам нужны такие проблемы?

- Смотрю, вы опасная девушка, - вздохнул Игорь, - но я привык получать синяки за красавиц, и я не остановлюсь. Учтите. Завтра, кстати, день влюблённых, и я буду вас атаковать!

- Атакуйте! – ухмыльнулась я, - так огребёте, мало не покажется.

И, повернув ключ в зажигании, я помчалась прочь.

Ещё не хватало этого адвоката на мою голову!

Меня ждала Фрунзенская улица, и я помчалась туда, взвизгивая тормозами.

Я съехала с Комсомольского проспекта на набережную, и въехала на стоянку около многоэтажки.

Прихватив сумочку, я подошла к дому, и нажала на кнопку домофона. Никто не открывал, и тогда я нажала на соседнюю.

- Кто там? – спросил звонкий, девичий голос.

- Добрый день. Скажите, пожалуйста, а где ваша соседка? Виринея Дмитриевна.

- А зачем она вам? – спросила девушка.

- Из нотариальной конторы беспокоят, - ляпнула я, - ей наследство дальние родственники оставили, - и спохватилась.

Ведь у Виры нет родителей, она сирота!

Девушка пару секунд помолчала, а потом щёлкнула замком.

- Проходите, - сухо сказала она, и я вошла в красивый, чистенький подъезд, уставленный цветами.

Я невольно залюбовалась красивой, белого оттенка, с розовым окоёмом, фиалкой. Она была изящной, цветки крупные...

- Любуетесь? – услышала я знакомый голос, и увидела хорошенькую, рыжеволосую, с чайными глазами, и веснушчатым носиком, девушку.

- Мне нравятся фиалки, - улыбнулась я, - а можно оторвать листик?

- На здоровье, - девушка тоже улыбнулась, - только быстро и тихо, чтобы Филимоновна не заметила.

- Кто такая Филимоновна? – заинтересовалась я, вынув из сумочки маникюрные ножницы, и ловко отщипнув пару листиков.

- Наша домоправительница, - хихикнула девушка, - вернее, домомучительница. Близко никого к цветам не подпускает.

- Её можно понять, - улыбнулась я.

- А теперь давайте на чистоту, - сказала, посерьёзнев, девушка, когда я убрала листики в сумочку, - кто вы такая? Только не говорите, что вы из нотариальной конторы, в жизни не поверю. Вира была одинокой, и родителей у неё не было. Вернее, родители-то, конечно, были, и она потом нашла отца, но тот послал её по конечной остановке.

- Милый, однако, родитель, - ухмыльнулась я, - да, вы правы, к нотариусам я не имею ни малейшего отношения.

- Меня зовут Рина, - представилась девушка.

- Зелёная? – вырвалось у меня.

- Листопадова, - улыбнулась она, - Александрина Листопадова. Друзья пробовали меня Сашкой звать, но я просто не реагировала, и, в конце концов, поняв, что словечка из меня не выжмут, согласились с Риной. Не хочу, чтобы меня называли, как мальчишку.

- Да, мне самой не нравится, когда девочек называют мальчико – девчачьими именами, - кивнула я, - хотя сама дочку Василисой назвала.

- Василиса – имя старинное, - кивнула Рина, - звучит по-царски...

Но мы отвлеклись. Зачем вам Вира?

- А вы не знаете?

- Что? – не поняла Рина.

- Что Вира умерла... – пролепетала я.

- Как? – Рина прислонилась к перилам, - как это случилось?

- Её держали взаперти, а потом зарезали, и застрелили, - пробормотала я, а Рина отступила назад, и ещё сильней побледнела.

- Господи! Кто это её?

- Понятия не имею, - вздохнула я, - но хочу выяснить.

- Я не понимаю... – вздохнула Рина, - кому она помешала? Вира такой безобидной была... Она мечтала стать знаменитой фигуристкой...

- Кем? – мне показалось, что я ослышалась.

- Пойдёмте ко мне, - сказала Рина, - у меня есть замечательные пирожные, эклеры с белым кремом, и корзиночки с фруктами и кремом. Я терпеть не могу взбитые сливки, и пирожные пеку сама.

- Как я вас понимаю, - улыбнулась я, и поднялась вслед за ней на третий этаж.

- Заходите, - она впустила меня в квартиру, провела на уютную, светлую кухню, и нажала на кнопку кофеварки. В чашки полилась жидкость с упоительным ароматом, а Рина достала из холодильника пирожные.

- Угощайтесь, - улыбнулась она, - мне запретили их есть, а то с коньков упаду.

- Зачем же тогда печь? – задала я вполне резонный вопрос.

- Знакомые постоянно просят, Ринка, спеки то, Ринка, спеки это, а я фигуристкой стать хочу. Я одесситка, но удачно вышла замуж, вот, теперь в Москве.

- О! – восторженно протянула я, - при таком раскладе вам не фигуристкой, а кулинаром становиться надо.

- Чтобы всю жизнь стоять у плиты? – сморщила носик Рина, - нет, спасибо. Готовить я люблю, но спорт люблю ещё больше. Вы когда-нибудь были на фигурных выступлениях?

- Была, конечно, - улыбнулась я, потягивая удивительно вкусный кофе, - я люблю искусство. Но давайте о вашей подруге. Вы, значит, не в курсе, что её убили?

- Нет, - мотнула головой Рина, и разом посерьёзнела, - бедная Вирка! Кто с ней так? Кто вас-то нанял? Вы ведь частник, насколько я понимаю... Её папаша? Сейчас! Станет он на Вирку деньги тратить!

- Нет, с отцом Виры я незнакома, - вздохнула я, - дело в том... – когда мой рассказ иссяк, Рина сидела бледная, и озадаченная.

- Вот уж чего я не ожидала, так это того, что Вирка преступница. Ладно, хоть только мошенница, а не убийца. Ужас какой. Мы с ней подружились, и старались не завидовать друг другу. Я ей сразу сказала, что в данном виде спорта не бывает друзей, тут каждый за себя. Да в любом виде спорта дружбы между коллегами не бывает, все стремятся к золотым премиям... И мы с Виркой решили, каждая будет за себя, кто победит, значит, та лучше, но на нашей дружбе это не отразится.