- Это правильно, - улыбнулась я, - не надо считать себя лучшей, надо быть справедливой. Быть упорной, и добиваться, открывать грани таланта, и слушать тех, кто хочет помочь, в твоём случае, тренеров. А то некоторые твердят, я талантище, но мне пробиться не дают. Самой надо пробиваться вперёд, стараться, а ещё уметь реально себя оценивать. Не считать, и не говорить про себя, что ты гений, а просто стараться. Изо всех сил. Под лежачий камень вода не течёт, а апломб в этом деле не товарищ.

- Вот! Вы нас понимаете, - улыбнулась Рина, - а Танька – сука. Она нас откровенно подсиживала. То соли в коньки, то стекловату в костюм... Мы и срезались.

- Такое тоже бывает, - вздохнула я, - меня тоже стекловатой в

костюме потчевали, когда я на сцене играла.

- Вы певица? – удивилась Рина.

- Бывшая актриса, - ответила я, - сцену давно бросила.

- Даже странно, обычно сцена затягивает.

- А я – исключение из правил, - улыбнулась я, - расскажите мне о Вире. Что вы знали о ней?

- Вира... – Рина горько вздохнула, - мы подружились с ней перед выступлением на льду...

У Рины неожиданно лопнула бретелька на костюме, и она в панике стала искать булавку, чтобы как-то закрепить бретелю.

Вира, с которой она дотоле почти не общалась, вдруг вынула из шкафчика иголку с ниткой, и протянула Рине.

- Держи, только скорей, - Рина быстренько зашила костюм, и девушки кинулись на лёд.

Так они подружились, и всё время были вместе. Рина мало что знала о своей новой подруге, да и та особо не распространялась.

- Я сирота, - сказала она однажды Рине, - но хочу узнать, кем были мои родители. Правда, сейчас некогда, но когда-нибудь...

Рина кивала, и ответить ей было нечего.

Она родилась в нормальной семье, родители её были стоматологами, прилично зарабатывали, и всё в семье было хорошо. Она искренне сочувствовала Вире, и однажды та прибежала к ней в слезах.

- Что случилось? – испугалась Рина, - что произошло?

- Я узнала, кто мой отец... – всхлипнула Вира, и стала рассказывать.

Она оказалась в детдоме в младенчестве, и с детства, когда она уже начала реально оценивать окружающий мир, она мечтала найти своих родителей.

Ей казалось, что они отдали её на воспитание государству не просто не так, не потому, что была им не нужна. Нет, ей казалось, что произошло что-то ужасное, и они спасали свою обожаемую дочь от чего-то. Во всяком случае, от этой мысли ей было легче. И, решив найти своих родителей, она подняла всевозможные бумаги, и нашла отца.

Дмитрий Михайлович Лазуретов встретил её довольно холодно, и на её радость не отреагировал.

- Ты мне не нужна, - сказал он, когда её восторг и вопли

счастья иссякли, - и никогда не была нужна.

- Но почему? – прошептала Вира, - я же ваша дочь.

- Ты – идея фикс Агриппины. Инка, как она просила себя называть, была моей секретаршей, и красивой бабой плюс ко всему. Такая же милашка-блондиночка, как и ты... Ты здорово на неё похожа, кстати. Жена летала в Париж, а я не удержался. Мне было плевать, а Инка дочь хотела, а мне-то что? Скажи спасибо, что отчество дал...

- Это вы меня сдали в детдом? – прошептала Вира.

- Так точно, - ухмыльнулся добрый папочка, - и имечко дал, чтобы гонореей дразнили. Мне это казалось отличной шуткой. Дети, они жестокие.

- Да! – встала с места Вира, тряхнув светлыми волосами, - дети жестокие, и дразнили меня жестоко, но в результате я сама стала жестокой, и научилась так драться, что заработала себе авторитет!

- Авторитет! – ухмыльнулся Дмитрий Михайлович, - разговариваешь, как урка. Интересно, что бы сказала твоя мамаша, эта тихая, серая мышь?

- Не смейте так говорить о моей матери! – закричала Вира, и от злости саданула ему когтями по лицу, - урод! Кобель! Я всё вашей жене расскажу! Меня ваша холёная физиономия бесит! Кто вам дал право распоряжаться судьбами людей?

- Заткнись, дура! – процедил Дмитрий Михайлович, - кто ты против меня? Задница! Расскажи жене, а я тебя в бетон закатаю.

Услышав это, Вира отшатнулась, и вдруг поняла, что он не шутит. В его глазах не отразилось ничего. Пустота. И от этого было ещё страшней.

И в этот момент в комнату вбежала прехорошенькая девушка.

Красавица с тёмно-каштановыми волосами, и голубыми глазами.

- Папочка, меня сегодня так хвалили! – воскликнула она звонко, и чмокнула Дмитрия Михайловича в щёку, а тот преобразился на глазах. Вира смотрела на новоявленную сестричку, и видела безграничную любовь в глазах отца...

У него даже выражение глаз стало каким-то затуманенным, когда он смотрел на законную дочь, а Вире было обидно.

Она бросилась бегом из квартиры, лишь бы не видеть ни

отца, не видеть сестру...

- Ненавижу, - говорила она Рине, - сволочь! За человека меня не считает! – а потом она исчезла.

- Я уверена, это сестрёнка её новоявленная руку приложила, - воскликнула Рина.

- Откуда такая уверенность? – удивилась я.

- Да она приходила сюда, сучка. Ввалилась такая краля, в бренде, и на шпильках, не знаю, о чём они говорили, но Вира вытолкала Дарью взашей. И чего та хотела? С виду ангел, конечно, но я уверена, что только с виду.

- Разберемся, - деловито сказала я, - а какие-нибудь координаты Лазуретова у вас есть?

- Никаких, - грустно вздохнула Рина, - я о нём ничего не знаю, кроме фамилии, имени и отчества, ну, и ещё, что он дико богатый.

- Ладно, найдём, - кивнула я, поблагодарила за угощение, и покинула гостеприимную квартиру.

Сейчас разгребу завал в издательстве, и заодно позвоню Димке. Пусть со своими мафиозными связями послужит на благо отечества.

В лифте я столкнулась с Региной и Кристиной, и последняя с мрачным видом обсуждала свою свекровь.

- Вот сука! – процедила она, - с утра нервы взвинтила. Зачем каблуки одеваешь? Ты там, в редакции своей, мужиков, что ли, соблазняешь? Дура! Тебе лучше, ты не замужем.

- Бывшая мне тоже кровушки попила, - вздохнула Регина, и я вздрогнула, услышав звон мобильного.

- Слушаю, - ответила я.

- Викуль, конечно, это не моё дело, но твоя мать несносна, - заявила Анфиса Сергеевна, - она мне сейчас звонила, и требовательным голосом отдала распоряжение, что прибудет к обеду. Это как понимать? Может, этот вопрос можно будет как-нибудь урегулировать?

- Не переживайте, я ей сейчас позвоню, - я отключилась, и набрала номер матери.

- Привет, Викуль, что случилось? – спросила маменька.

- Мам, зачем ты хамишь моей свекрови? – сурово осведомилась я, - она чудесный человек, а ты её обижаешь.

- Я обижаю не её, - свирепо ответила маман, - меня бесит твой

Макс.

- Мам, к твоему сведению, она со мной, как с родной по крови. Мы частенько ведём задушевные разговоры, перестань. Она-то тут при чём, что тебе стукнуло в голову, что я должна быть Димкиной женой?

- Дочь, не ершись, - вздохнула маман, - ладно, не буду над ней глумиться. Может, перекусим где-нибудь в городе? Я позвоню Анфисе Сергеевне, извинюсь, и скажу, что не приеду. Я за тобой заеду. В два пойдёт?

- Вполне, - ответила я, дверцы лифта в этот момент раздвинулись, и я шагнула в офис.

Первое, что я увидела, это громадный букет роз. Штук пятьдесят, не меньше, лежал на стойке у секретарши. Шикарные, ослепительно-алого цвета.

- Какая красота! – невольно восхитилась я, - у тебя завёлся богатый кавалер? – спросила я у Риты.

- Если бы, - вздохнула Рита, подавая мне журнал прихода и ручку, - это вам.

- Мне? – изумилась я, а стоявшие сзади Кристина и Регина челюсти чуть не уронили, - от кого? Муж у меня в командировке!

- От какого-то Игоря Метельского, - доложила Рита, - я внутрь конвертика не заглядывала, на нём самом написано. Значит, у вас завёлся богатый поклонник. Он вам и коробку конфет прислал, швейцарских.

- Офигеть! – вырвалось у меня, - однако, оперативный малый. Только утром познакомились, и уже букетище.

- Значит, влюбился, - с авторитетным видом завила Рита, - просто так такие букеты дарить не будут. Тут либо переспали, либо добивается.