- Тогда ваш, некогда, лучший друг даст вам сдачи. Он в данный момент находится на КПП.

- Любопытно, а кто вы? Какая-то важная шишка в правоохранительных органах?

- Я обычная журналистка, - мило улыбнулась я, - по образованию театровед, бывшая актриса, художница, занимаюсь ресторанным бизнесом.

- Вот это уже чистая пурга. Вы приходите сюда, вас пропускают на территорию зоны, а Иван остаётся на КПП.

- Он просто не захотел мне мешать, - хмыкнула я, - а пропустили меня потому, что я показала удостоверение, временно выданное мне новым начальником Ивана Николаевича. Он теперь в ФСБ работает, а меня привлёк,

потому что я не в меру ретивый частник. Им легче держать меня под контролем, чем в последний момент вырывать меня из лап разъярённых преступников, которым очень хочется отвернуть мне голову.

- Что-то не верится. Вы, плюс ко всему, обворожительная женщина, яркая, стильная, и очень дорого одетая.

- Вот именно, - кивнула я, и протянула ему руку, - на указательном пальце бриллиант в двести карат, и стоит он соответственно. Разве сотрудник милиции может себе такое позволить?

- Не может, - кивнул Яков Михайлович, - роскошный камень, никогда таких не видел. Ладно, допустим, я вам верю, но при всём этом, помощь мне не нужна. У меня всё прекрасно, я тут уже привык, и вы из меня и слова не вытяните. Понятно?

- Понятно, - кивнула я, - вы только имейте в виду, я всё равно докопаюсь, - с этими словами я встала со стула, и, выходя из здания, посмотрела на окна тюрьмы.

Сквозь прутья решётки на меня смотрели лица заключённых, и я почувствовала себя неуютно. Быстро миновала территорию от здания до КПП, благо, меня провожал конвойный.

- Что тебе сказал Дьяков? – спросил Иван Николаевич, когда мы уселись в машине.

- Попереливали из пустого в порожнее, - вздохнула я, - он не желает идти на контакт, совершенно. Даже слушать не желает, упёрся, как баран.

- Может, мне попытаться? – наморщил лоб Иван Николаевич.

- Не стоит, - махнула я рукой, и нахмурилась, - я на минутку, - вышла из машины, и опять попросила позвать начальника тюрьмы.

- Что случилось? – спросил он, и я отвела его в сторонку.

- Извиняюсь, а как вас зовут?

- Василий Александрович.

- Василий Александрович, помогите мне, пожалуйста. Я слышала, что в тюрьме можно вытянуть из человека сведения.

Один зек вытягивает из другого информацию за некое вознаграждение.

- Я вас понял, - кивнул Василий Александрович.

- Держите, - протянула я ему деньги, и визитку. Он кивнул, и быстро спрятал всё в карман, а я села в машину.

- А что сейчас было? – не понял Иван Николаевич, - ты зачем ему дала денег?

- Не хочет по-хорошему, будет по-плохому, - буркнула я, - из него родные сокамерники вытянут информацию, за вознаграждение.

- А ты знаешь, как это называется?

- Доносами это называется, - хмыкнула я, и вынула сигареты, - а по-другому всё равно не получится, он не хочет откровенничать. Или у вас имеются другие предложения?

- Других предложений у меня нет, - уныло сказал мой свёкр.

- А у меня есть подозреваемый.

- Ничего себе, - ошеломлённо протянул Иван Николаевич, - и кого ты подозреваешь?

- Юлию Дмитриевну!

- Да ты что! Что ты такое говоришь!? Это невозможно!

- Но почему? Вы не видите очевидного мотива? Беременная супруга, беременная любовница, и чисто женская месть. Конечно, мотив примитивный, но другого всё равно пока нет.

- Действительно, - кивнул Иван Николаевич.

- Да брать надо эту тёлку, - сказал вдруг Андрей, - сто процентов, это она убийца.

- Не надо делать поспешных выводов, - протянула я, - допустим, её кислотой Дьякова облила, но мне непонятна смерть. Было немало случаев, когда обливали кислотой, но никто от инсульта при этом не умирал. Ладно, если бы инфаркт, разрыв сердца, но я никогда не слышала, чтобы умирали от инсульта с панталыку. Что такое инсульт? Если я правильно понимаю, это что-то сосудистое. Минуточку, - я вынула телефон, и набрала свой стационар.

- Слушаю, - ответила Анфиса Сергеевна.

- Анфиса Сергеевна, у меня к вам вопрос, - начала я с места в карьер, - что такое инсульт? По сути своей.

- Инсульт? – удивилась свекровь, - странный, однако, вопрос. Конкретно, от нервного напряжения в мозгу лопается сосуд, или сосуды. Происходит кровоизлияние, и кровь заливает мозг, блокируя подачу импульсов. Точнее, ты ведь знаешь, что мозг центр, и подаёт телу команды. Почему людей парализует, если те остаются в живых после подобного?

- Почему?

- Потому, что мозг, залитый кровью, на время отключается, и не может подавать команды. Понятно?

- Вполне, - вздохнула я, - а инсульт может возникнуть неожиданно?

- В смысле?

- Если человека напугать, или от боли.

- Если была предрасположенность, вероятно, могло. А что такое?

- А если предрасположенности не было?

- А если не было, то его могли вызвать лекарством. Убийство расследуешь? Бывает и такое. Скажи патологоанатому, чтобы поискал следы уколов, или посмотри токсикологию.

- Спасибо огромное, вы мне очень помогли.

- Удачи, ой, Василиса, не надо сестру мазать вареньем, - и она отключилась, а я усмехнулась.

Наша с Димой дочка – такая проказница. Если в её шаловливые лапки попадает банка с вареньем, она тут же начинает поливать им младших братика и сестрёнку.

Лизаня же, которой не нравится быть липкой, начинает мазать всё подряд, и в результате мы их потом долго отмываем, а потом в стирку отправляется и одежда.

- Что интересного узнала? – спросил Иван Николаевич.

- Минуточку, - я открыла папку с делом, и взяла пресловутую токсикологию. Однако, ничего о том, что в крови девушки был какой-либо препарат, не было написано, и я набрала номер Семена Аркадьевича.

- Скажите, а кто занимался токсикологией?

- Александра, я ей кровь на анализ отдал.

- Что за Александра?

- Она моя помощница, милая девушка. А что, конкретно, нужно?

- Позовите вашу Александру.

- Сашка! Подойди на секунду.

- Слушаю, - раздался в трубке девичий голосок.

- Александра, скажите, в крови Голубевой Анастасии Александровны был какой-либо препарат?

- Препарат? – удивилась девушка, - нет, ничего подобного не было.

- Уверены? – не отставала я.

- Вообще-то, я заметила на теле девушки странные следы, но Семен Аркадьевич сказал, что это не важно. Что Григорий

Матвеевич не хочет расследования, и мы не стали копаться.

- Что за следы!? – заорала я, - что там было!?

- Трудно объяснить, похоже на укол иглой, но в тоже время, игла как – будто не вошла в кожу.

- Я не понимаю.

- И я не понимаю. Очень странно, укол был на спине, конкретно, на позвонке. Опаленные края, и я не понимаю, что это такое. Если бы можно было разобраться, но тело очень быстро забрали, и мы не успели ничего проверить.

- Что проверить? У тебя какие-то догадки?

- Да какие догадки? Я лишь удивлена, и ничего не понимаю. Впервые столкнулась с настоящей загадкой, и не дали сделать выводы.

- А сама-то что думаешь? У тебя свежие мозги, могла что-нибудь приметить.

- Знаете, на что это похоже?

- И на что же?

- Что этой девушке желали зла сразу несколько человек.

Понимаете?

- Подожди, подожди, - занервничала я, - кажется, до меня начинает доходить. Сразу несколько человек. Ты думаешь, что ей сначала кто-то ввёл лекарство, желая убить, потом другой некто облил её кислотой, а третий некто ещё и ударил по голове. Кстати, а труп-то кто расчленил? Выходит, был ещё и четвёртый?

- Сумасшествие, правда? – захихикала Александра, - просто нечто.

- И не говори, - пробормотала я, - спасибо за информацию.

- До свиданья, - и она отключилась, а я постучала телефоном себе по ладони.

- Вы всё слышали, - поглядела я на Ивана Николаевича, - и я думаю, что её действительно отравили. Вопрос, каким образом? Как лекарство попало ей в организм, и что это за лекарство. Интересно, почему Григорий Матвеевич не задался этим вопросом? Засадил друга в тюрьму, и ухом не повёл.