- Ты лазил ночью в холодильнике? – воскликнула Анфиса

Сергеевна.

- Да я того, - стушевался Иван Николаевич, и в этот момент раздался звонок в дверь. Не прошло и минуты, как в кухню вошла Саша, няня моих близнецов, а с ней наш новый сосед, Константин Федорович Аксов.

Довольно эксцентричный старичок, ранее трудившийся в институте, но его дочь вышла замуж за богатого англичанина, и переехала жить в Великобританию. Отец ехать с ней отказаться, и она купила ему дом в посёлке.

Теперь он от нечего делать, выйдя на заслуженный отдых, собирает местные сплетни.

- А вы слышали, что сегодня ночью произошло? – ажиотажированно воскликнул он, - девушку, сиделку покойной Инны Петровны, убили!

Теперь мне всё ясно! Вот кто приносит Анфисе Сергеевне сплетни!

- Ту милую девушку? Алевтину? – округлила глаза моя свекровь, и мне захотелось его выпроводить.

- Тут такое ночью творилось! Перестрелка настоящая была!

- Перестрелкой три выстрела можно назвать с большой натяжкой! – сквозь зубы процедила я.

- Вы что-то знаете? – подскочил Константин Федорович.

- Викуль, а что происходит? – осведомилась Анфиса Сергеевна.

- А ничего не происходит, - я налила себе ещё кофе.

- Ты пьёшь уже четвёртую чашку кофе, Макс удрал с утра

пораньше, думаю, вы тут ночью натворили дел.

- Это не мы натворили, это заслуга бандитов, - пожала я плечами, - а вы слухи не распускайте, - сурово посмотрела я на Константина Федоровича.

- Так наш спецназ уже все дома прошерстил, - всплеснул он руками, - они тут всё утро рыщут.

- Молодцы, ребята, - и я поехала в издательство.

Естественно, охрана меня тут же остановила, заглянули в машину, и выпустили на волю.

- Алексей, - окликнула я одного из охранников, - можно вас на минутку?

- В чём дело? – пружинистой походкой он подошёл к моей машине.

- Вы нашли убийцу?

- Послушайте, - склонился надо мной Алексей, - нас менты строго предупредили, чтобы языком направо и налево не махать, поэтому езжайте себе.

- Слушайте, Алексей, а если я вам портрет американского президента подарю? – сделала я невинные глазки, и вынула из кошелька сто долларов, - пожалуйста. Меня муж до расследования не допустит, а мне это позарез надо, я перед убитой виновата. Не поверила ей, и вот что вышло.

- Вообще-то, я и так с милицией был в контрах, не хочу лишних неприятностей.

- Так я жена следователя, который это дело ведёт, могу паспорт показать, - и я вынула документ, - смотрите, вот штамп стоит.

- Да что мне до штампов, - огляделся он по сторонам, и выхватил у меня из пальцев купюру, - ничего мы не нашли, и понять не можем, куда он делся. Только кровь нашли на заборе, соседний дом с Колесниковыми.

- Понятно, Макс всё-таки попал по этому бандиту, - задумчиво пробормотала я, - но как же он сумел уйти из посёлка?

- Сами не понимаем, и продолжаем рыскать. Чтобы даже через забор перепрыгнуть, тут не обойдёшься без увечий, это камикадзе нужно быть, чтобы через забор полезть. Там ведь

ток проведён, и проволока натянута.

- Понятно, благодарю, - и я завела мотор.

До издательства я доехала без происшествий, по дороге

вспомнила про распечатку в сумочке, но решила не отвлекаться.

Взяла свою почту, и скрылась в кабинете. Плюхнулась в кресло, и вынула распечатку из сумки.

Колесникова Инна Петровна, в девичестве Сапфина, дочь некоего Сапфина Петра Васильевича, который был партийным работником. И адрес прилагался. Не очень много было сведений, только самые основные, прописка, кстати, исторический район Москвы. Замужество, соответственно, и смена фамилии, прописка на Тверской, видимо, она там с мужем жила, и последняя прописка, в нашем посёлке.

Сейчас всех сотрудников на уши поставлю, у меня сейчас производственное совещание, и поеду по бывшему адресу Инны Петровны.

Обсудив новый номер, и поставив перед каждым задачу, я схватила свои вещи, и вылетела из издательства.

По дороге угодила в пробку, но быстро выбралась из неё, и затормозила около старой блочной башни.

Дождь, на моё счастье, закончился, но начался ветер, и полетели жёлтые листья. Я люблю осень, она такая многогранная, дождливая, серая, и в тоже время золотая.

Непредсказуемая, сейчас идёт дождь, ливень хлещет по стеклу, а через пять минут выглядывает солнышко, и всё становится золотым. Осень – это моё любимое время года, и всегда осенью я езжу в Морскую Крыницу, что находится близ Гданьска.

Глупо, правда? Только в прошлом году не получилось, сначала мои отношения с Максом, пока всё устаканивалось, а потом я беременная ходила, малышей в октябре родила. Вообщем, два года подряд я пропустила, но в этом году отказываться не собираюсь. Полгода в издательстве я уже отработала, и имею право требовать отпуск, и Макса вытащу, он вообще без отпуска работает. Две или три недели посидим в Гданьске, половим янтарь сачками, кстати, именно за этим я и езжу в ноябре в Прибалтику. Ранней весной и поздней осенью, когда погода особенно бушует, волны приносят из моря массу

всякого мусора, вместе с янтарём.

Как-то Диму его друзья – десантники пригласили в Гданьск на

встречу ВДВшников. Ехать предлагалось с жёнами, что-то им

в голову стукнуло, решили своеобразно отметить годовщину.

Это была не совсем встреча ВДВ, просто их команда всегда собирается в тот день, когда они вернулись на гражданку.

И мы рванули в Польшу.

Кошмарная была поездка, все жёны ныли, их достала дождливая погода, перспектива жить в палатках, эти добры – молодцы такой экстрим себе придумали.

Вы себе представляете? Ветер, ливень, волны поднимаются до небес, а на берегу палаточный городок!

Плюс ко всему в том районе полно кабанов, счастье, что они нам палатки не протаранили.

Только я одна молчала, мне действительно понравилось. И развлечение я себе нашла, которое впоследствии превратилось в страсть. В первый момент я не поняла, зачем люди в комбинезонах и с сачками в руках ходят по берегу, вылавливают горы мусора, и копошатся в нём.

Но один абориген объяснил мне, это охотники за янтарём.

Меня это заинтересовало, я даже в музей янтаря съездила, что в Гданьске находится, а потом купила сачок, и резиновые сапоги. Сапоги! Самые настоящие резиновые штаны, всё отпарить можно!

Но это уже дело десятое, Диму чуть кондрашка не хватил, когда я вернулась к палатке. Счастливая, довольная, как нализавшаяся сметаны кошка, будто не из ледяной пучины вынырнула, а из койки.

Дима хохотал тогда до слёз, и даже сфотографировал меня в этой резине. С тех пор я заболела янтарём, Дима посмеивался надо мной, моих увлечений не разделял, но купил шлифовальный станок для янтаря.

У меня дома прорва янтаря, ещё полно осталось в квартире у Димы, и сейчас я настроена решительно. Надо Максу сапоги купить. Даже лучше резиновый комбинезон, такой, какой я себе приобрела, чтобы поглубже забредать.

Помню, я полезла за здоровенной кучей мусора, всю её вытащила, оставался последний заплыв. Но кучу течением понесло вперёд, а я сдаваться не привыкла, тоже рванула

вперёд, позабыв, что сапоги у меня только до ягодиц.

Короче, янтарь я выловила, а меня выловил Дима, и чуть не

прибил. Орал на весь пляж, на чём свет стоит, пытался

оттащить в дом, в котором мы снимали комнату.

Да только я такой визг подняла, мокрая, с полными сапогами ледяной воды, стала разбираться в мусоре. Дима в бешенстве стал помогать мне, при чём в дикой спешке.

Понимал, что если он меня сейчас через плечо перекинет, и домой оттащит, я ему всю морду расцарапаю, а если буду сидеть на ветру в мокрой одежде, заболею.

Но я не заболела. Дима меня тут же в постель заставил лечь, напичкал какой-то гадостью, настоями каких-то трав, взятыми у хозяйки дома. Уж не знаю, так ли они полезны, но вот на вкус, лепёшка из-под коровы вкусней, наверное, будет. Я такой первостатейной гадости за всю жизнь ещё не пробовала, и больше не жажду. Дима в меня две чашки влил, и остаток дня меня тошнило, воспоминания до сих пор свежи.