- Помню, что по ходу дела выяснилось, что он в тебя влюблён по уши, - подошёл ко мне Максим.

- Верно, влюблён, и он сказал об этом своей матери.

- И что из того? – Максим не сводил с меня глаз.

- Да дело в том, что она уверена, что не влюбиться в её сыночка невозможно.

- Ты же говорила, что он пугало! – свирепым тоном сказал

Максим.

- Он и есть пугало. Костюм моего дедушки, это его милая мамочка одевает, и нескладная фигура. Очки в роговой оправе, и одеколон « Шипр ». Терпеть не могу этот одеколон, ты сам знаешь, и этот Марат мне не больше, чем просто приятель. А Ангелика Александровна вбила себе в голову, что я влюбилась в Марата.

- Так скажи ей, что он тебе безразличен, - пожал плечами

Максим.

- Я так и хотела сделать, едва услышала заявление о свадьбе.

- Свадьбе? – ошарашено переспросил Максим.

- Свадьбе, - горестно вздохнула я.

- Послушай, объясни всё по-человечески.

- Слушай. Марат мне помогает в расследованиях, компьютерщик, но это ты знаешь. И всякий раз, когда я ему звонила, напарывалась на его мать, если звонила поздно, и он был дома, и она злилась. Называла меня проституткой, на мои робкие заявления, что я по делам звоню, просто швыряла трубку. Вообщем, ей в голову стукнуло, что я влюбилась в Марата. Она считает своего сыночка идеальным. И заявилась ко мне недавно, выяснила, что я не бедная девушка, и тут же уверовала, что я влюбилась в Марата.

- При чём тут материальное состояние?

- Да при том, как она говорит, что за ним бегали только охотницы за его деньгами. Да только из-за денег за него и выйдешь замуж. Вообщем, это полный капец. Я тут же к Марату поехала, показала ему кольцо на безымянном пальце, и популярно объяснила, что замуж я за него не пойду. Представляешь, он даже кольца моего не заметил. Обалдеть!

- И что дальше?

- А дальше он упросил меня, чтобы я пока Ангелику Александровну не ставила об этом в известность. Он мне сказал, что у неё со здоровьем не того, да только я думаю, что он просто её боится. Она ему внушила, что он такой идеальный, и теперь не знает, как ей сказать, что влюбился в замужнюю женщину, которая его как мужчину в упор не видит.

- Капец! – только и смог сказать Максим, - и что вы теперь

намерены делать? Не век же вы будете её за нос водить. Или

ты замуж за него пойдёшь?

- Спятил? Нужен он мне! Он попросил меня сделать так, чтобы она сама от меня отказалась.

- А это как?

- А это очень просто, - я ехидно заулыбалась, - завтра она пригласила меня на суаре, и я приду с Василинкой, и Марселло и Лаурой.

- Марселло и Лаура Кастелитто? – в ужасе осведомился

Максим, - только не это!!!

- Извини, но я уже разрешила Зойке их привезти, они завтра будут тут.

- Капец! – сердито воскликнул Максим.

- Мне нужно решить эту проблему, и я им полдома разнесу, вернее, эти малолетние разбойники постараются. Думаю, если я пообещаю им гору мороженого, они с превеликим удовольствием там всё разломают.

- Понятно. Ладно, развлекайся, - пожал плечами Максим, - представляю, как она обрадуется, когда увидит троих детей.

- Я ещё фотографии Лизы и Лени захвачу, чтобы счастье было полным.

- Валяй, - он заметно успокоился, и пошёл ужинать, а я за ним.

Утро встретило нас солнышком, я в это время пыталась накормить Лизавету кашей, но она капризничала, и кидалась кашей в Василинку. Та тоже в долгу не осталась, и овсянка полетела в Лизавету, Василинка угодила ей прямо в глаз.

Лиза тут же заплакала, захныкала, и в этот момент раздался звонок в дверь.

- Я сама открою, - кивнула мне Анфиса Сергеевна, и через пару минут на кухню влетела Зойка со своими сорванцами.

- Здрасте, - воскликнули они хором.

- Привет, - весело воскликнула Зойка.

- Ребятки, будете творожные пирожные? – спросила детей Анфиса Сергеевна.

- Будем! – хором воскликнули они, и что-то залопотали на испанском.

Василинка тоже попыталась что-то сказать на их языке, но они засмеялись, а моя дочка надулась. И они стали ей что-то объяснять на пальцах. Делали какие-то жесты, Василинка за

ними повторяла, а мы с Зойкой покатывались от хохота.

В самом деле, это очень комично выглядело, но ведь

Марселло и Лаура одинаково говорят и на русском и на испанском.

А я для себя вдруг отметила, что хочу выучить язык страны, прославившейся своей корридой. Я могу только с жутким акцентом поздороваться на испанском, знаю несколько слов, и не более того.

- Ладно, я рванула в Париж, - Зойка вскочила с места, - ещё на

самолёт опоздаю.

- Давай, - вяло откликнулась я, допила свой кофе, и пошла выбирать наряд для суаре. Я должна своим внешним видом окончательно доконать Ангелику Александровну.

Она одевается вся в розовое, значит, будем шокировать стилем вамп. И я стала рыться в своём гардеробе.

Мне на глаза попались туфли, жуткие платформы с толстенным каблуком. Красно-чёрные, платформа и каблук прозрачные, и при ходьбе внутри колышется красно-чёрная пыль. Мне их Аська купила, моя старшая сестра, уж не знаю, что на неё нашло тогда. Однако, сейчас они мне очень пригодятся, весьма кстати пришлись.

Моя любимая юбка, кожаная, красная, и короткая до неприличия, и сетчатые чулки.

А теперь подумаем, что одеть наверх.

Я долго рылась в своём шкафу, и вытащила невесть откуда взявшуюся кружевную кофточку с чудовищным декольте, чёрную. А за ней кожаный топ-жакет алого цвета, заканчивающийся на линии груди, и с « цыганскими » рукавами. Жутковато, конечно, но для данного случая в самый раз. И последним штрихом будут вот эти перчатки, чёрные, кружевные. Замечательно.

Но в издательство я отправлюсь в строгом алом костюме, ни к чему психику сотрудников травмировать. Сложив одежду в пакет, я сунула в сумочку кулон с чёртиком и длинные платиновые серьги с сапфирами. Подумала, и добавила ещё два бриллиантовых браслета, и кинула всё в машину.

Буду выглядеть ослепительно, в стиле вамп-проститутки, и Ангелика Александровна тут же в горло вцепится любимому сыночку бульдожьей хваткой, чтобы он не женился на мне.

- Леночка, мне что-нибудь есть? – спросила я на входе у

секретарши.

- Вам несколько писем, держите, - она протянула мне почту.

- Спасибо, - и я прошла в свой кабинет.

Почта оказалась не слишком важной, я бросила её на стол, и соединилась с Францией. Теперь мы вышли на международный уровень, и это должно принести свои плоды.

Арман Тулузье нас всех ошарашил, когда предложил это, и все растерялись.

- Выйти на международный уровень? – изумлённо протянул тогда Генрих, - но это очень рискованно, неизвестно, как нас примут в другой стране. Я не могу рисковать своей репутацией и своим делом.

- А я готов сотрудничать лишь на таких условиях, - упрямо

сказал наш французский инвестор.

- Подождите, - замахал руками Генрих, - это всё очень сложно, нужно открыть типографию в той стране, нужно найти переводчика, и нужно запустить там рекламу.

- Это не проблема, - махнул рукой господин Тулузье, - рекламой я займусь сам, как вы понимаете, я предлагаю сотрудничество с Францией. В России у вас огромные тиражи идут, а если они пойдут ещё больше и во Франции, вам же лучше.

Вообще-то, я уже раньше думала о выходе на международную прямую, намекнула Генриху насчёт Америки, но он зарубил мою идею на корню.

Конечно, Америка очень высокоразвитая страна, с самым высоким уровнем жизни, и Генрих просто испугался, что мы не потянем эту лямку. А я на него патриотически обиделась.

Везде всякого хватает, и в России, и в Америке, и во Франции, но это не значит, что надо не верить в себя.

Но на Францию он согласился, инвестор его к стенке припёр.

В трубке что-то щёлкнуло, раздалось французское бормотание, и я перешла на английский. Наша секретарша ни бельмеса не понимает на иностранном, поэтому я вынуждена звонить, и узнавать о продажах сама.

Каково же было моё изумление, когда стало известно, что два тиража уже влёт разошлись, и поступила заявка на третий.