Мими и Люсиль вернулись из подсобки.

– Нас не пригласили. Только оплачиваемый персонал. Привет, Нелл, – поздоровалась Люсиль.

– Ха. А нам туда и не надо, – нахмурилась Мими. – Надо поймать рыбку покрупнее. Набери сына старика Дона, Хани, спроси, сможет ли он прислать журналистов.

– А… ты уверена? Я не знаю, что вы задумали, и волнуюсь.

Мими потрепала Хани по руке.

– Лучше тебе и не знать. Если что – ты ни при чем. Я так понимаю, никто нам наручники в последнее время не жертвовал?

Хани закатила глаза, но Нелл вдруг молча открыла сумку, вытащила розовые пушистые наручники и поболтала ими в воздухе. Ее щеки были примерно того же цвета.

– Боже, как же они изменили дизайн со времен моей молодости, – заметила Люсиль. – У полиции были только серебристые, ничего такого симпатичного. Не уверена, что это хорошая мысль – делать наручники такими удобными. В них же преступников заковывают.

Хани опустила голову, чтобы спрятать улыбку, а Нелл явно пришла в ужас от собственного поступка.

– Так эти же из секс-шопа, правда, милая? – спросила Мими, прищурившись. Поймав смущенный взгляд Нелл, она пожала плечами. – Что? Думаешь, я слишком стара и ничего про это не знаю? К вашему сведению я даже эти «Пятьдесят оттенков» читала в прошлом году в отпуске. Верно, Люсиль?

Та кивнула.

– Да. Хотя лично я предпочитаю хороший триллер.

– Ну вот, сегодня днем как раз его и увидишь, – многообещающе сказала Мими, взяла у Нелл наручники и бросила в сумку Люсиль. – Лучше ты возьми. Если Билли меня с ними увидит, одному богу известно, что он придумает. Идем, сестренка. Дел много, а времени мало.

Она улыбнулась, взяла сестру под руку и вывела наружу.

– Теперь понятно, какие краски ты решила добавить в жизнь, Нелли, – заметила Хани.

– О чем я только думала? Услышала, как Мими просит наручники, и решила помочь, как истинная учительница.

– Почти боюсь спрашивать, откуда они у тебя в сумке, – начала Хани и поморщилась.

Судя по блеску в глазах подруги, та собиралась рассказать нечто настолько сенсационное, что жизнь Хани больше не будет прежней.

– Я не знала, куда их деть. К нам по вторникам уборщица приходит – а вдруг она найдет новые игрушки? Еще отполирует их… у нас раздражение кожи начнется. Или хуже того – уволится.

– Значит у тебя с собой не только наручники?

Нелл открыла сумку и жестом предложила Хани самой посмотреть. Внутри помимо телефона и солнечных очков лежал вибратор, длинное перо и нить жемчуга.

– Я так понимаю, его не на шее носят? – пискнула Нелл. – Саймон дал мне их сегодня утром! Хани, я даже не знаю, для чего они. Помоги!

– Ты не по адресу. Лучше Ташу спроси, – рассмеялась Хани.

Последние несколько недель явно стали для Нелл периодом откровений, однако та нашла время устроить Хани свидание с Робином. «Она и правда лучшая подруга». Вероятно, с ней можно было бы поговорить о Хале, но сейчас определенно неподходящий момент. Хани ждал Кристофер, спеша сообщить еще больше гадостей.

Час спустя, слушая Кристофера, Хани не переставала волноваться о Мими и Люсиль. Что они задумали? Вернее, задумала Мими, а Люсиль поддержала? Две вещи можно было сказать наверняка: первое – Билли непременно ввяжется, второе – Кристофер точно психанет. Больше Хани ничего не знала. А, еще тут как-то задействованы розовые наручники Нелл. Хани успела позвонить сыну старика Дона, и тот обещался примчаться вместе с фотографом. Массируя виски, она молилась, чтобы в результате не оказаться без работы – по крайней мере до тех пор, пока не успеет спасти дом.

Кристофер хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание. Присутствующие затихли. Трое водителей, двое уборщиков, Патрик, огромный повар из Глазго, и его свежевыпустившийся ученик, работавшие в офисе Черил с матерью и сама Хани. Невзирая на разношерстную компанию, Кристофер буквально раздувался от чувства собственной значимости. Он постучал по большому зеленому микрофону, выглядевшему так, словно его из шоу восьмидесятых годов сперли, установил в центре комнаты, обнаружил, что провод не достает до розетки, и наконец пристроился с ним в углу, точно наказанный ребенок.

– Раз-раз, – произнес он, словно ведущий дешевой свадьбы.

От визга помех все дружно зажали уши. Кристофер пробормотал несколько слов, которые точно не стоит говорить в микрофон, выкрутил громкость на полную и поправил стойку.

– Я бы звук убавил, малыш, если, конечно, не хочешь, чтобы тебя весь город услышал, – заметил Патрик, явно наслаждаясь возможностью уколоть босса.

Тот раздраженно зыркнул на повара, выдернул шнур из розетки и снова вытащил микрофон на центр комнаты.

– Итак, перейдем прямо к делу, – заявил Кристофер, обеими руками держась за стойку и словно собираясь спеть караоке.

Патрик поднял руку.

– Наверное, нет смысла говорить в выключенный микрофон.

– Знаю, – проворчал Кристофер, обошел стойку и прочистил горло, медленно обводя взглядом собравшихся.

– Если мы наконец готовы, то начнем, – сказал он так, будто не сам только что занимался ерундой. – Как вы все знаете, через несколько месяцев дом закроют. Магазин тоже. – Он выразительно посмотрел на Хани. – Начальство сегодня вызвало в офис меня лично. – Кристофер раздулся от гордости. – Они решили перенести дату на пять недель раньше, так как я уже нашел места для более чем половины младших резидентов, и, учитывая еще и естественное сокращение жильцов, разумно переселить оставшихся поскорее. Вы со мной?

Хани уставилась на него. Пятью неделями раньше?

– То есть нам меньше заплатят? – воскликнул один из уборщиков.

Хани разделяла их тревогу, но в речи Кристофера ее разозлило совсем другое. Она подняла руку, и все посмотрели на нее.

– «Естественное сокращение жильцов»? Естественное сокращение? То есть вы рассчитываете, что самые старшие резиденты попросту не доживут до переселения?

Кристоферу хватило ума изобразить раскаяние.

– Ну, я не совсем так выразился, мисс Джонс, но учитывая преклонный возраст большинства резидентов, логично думать… – Вдруг он осекся, вскинулся, точно ищейка, и прищурился. – Что за шум? – Сбив по пути стойку, Кристофер подскочил к окну. – О нет. Нет, нет, нет. Ни за что. Прошу прощения, леди и джентльмены. – Мерзко улыбнувшись, он выскочил за дверь, а все кинулись к окнам, чтобы узнать, в чем дело.

– Боже! – ахнула Хани, зажав рот и глядя на резидентов, которые привязались к ограде кто чем смог.

В одном конце стояла Мими, прикованная розовыми наручниками Нелл, в другом – Билли, задействовавший лифчики из прачечной. Минимум восемь других резидентов выстроились между ними, включая Люсиль, избравшую для цели компрессионные колготки, и старика Дона, прикрепившего свою инвалидную коляску коллекцией галстуков и разложившего на салфетке на коленях сэндвич с луком и сыром.

Катастрофа. Надо выйти туда, пока все не полетело к чертям. Хани развернулась и вместе с Патриком и прочими работниками выскочила на улицу.

Кристофер подбежал к сыну старика Дона и фотографу из его газеты.

– Никакой прессы! – заорал менеджер, панически размахивая руками, но потом заговорил тоном поддерживающего порядок полицейского: – Не на что здесь смотреть, джентльмены. Прошу вас уйти.

Он попытался оттеснить фотографа обратно в его фургон, хотя парень уже почти вышел.

– А ну брысь, долговязый, – ухмыльнулся фотограф и резко распахнул дверь шире, отчего Кристофер шмякнулся на тротуар к веселью быстро собравшейся толпы. Репортер щелкнул камерой и протянул упавшему руку: – Без обид.

Однако Кристофер проигнорировал предложенную помощь и встал сам.

Хани подошла к Мими, наклонилась к ней и спросила:

– Ты как? Нормально?

Все-таки подруга уже отметила восьмидесятый день рождения, а сейчас стояла прикованная к ограде.

– Лучше не бывает! – крикнула Мими, явно наслаждаясь ситуацией.

Все протестующие надели длинные белые футболки со слоганами «Спасите наш дом!» или «На помощь! В девяносто – и без дома!». Старик Дон, по-прежнему чинно евший свой ланч, гордо нацепил все медали.