Командир «Прута» А. П. Барановский ждал эскадру 18 июня. Видя напряженное положение на корабле и стараясь не раздражать матросов, он отменил в этот день все занятия, и свободная от вахты команда была предоставлена сама себе. Революционно настроенные матросы собрались на сходку: Д. М. Титов вновь требовал немедленного восстания, а А. М. Петров по-прежнему убеждал его подождать исхода встречи «Потемкина» с эскадрой.

Около 13 часов с Тендры на «Прут» передали для А. П. Барановского сообщение о тревожных настроениях в эскадре и приказ ожидать дальнейших распоряжений, соблюдая осторожность. Сообщение сразу стало известно всей команде. Обстановка на судне продолжала накаляться. А. П. Барановский посылал на Тендру шлюпку за шлюпкой, ожидая новых распоряжений от командующего эскадрой. В 20 часов он получил из Одессы телеграмму от командующего войсками с извещением об уходе эскадры в Севастополь, а на рассвете 19 июня пришла телеграмма от начальника штаба флота с приказом идти в главную базу {414}.

В ночь на 19 июня матросы еще раз собрались на сходку. На горизонте виднелись неизвестные корабли, а со стороны Одессы светил прожектор «Георгия Победоносца». Матросы, не зная о событиях на одесском рейде, приняли его за «Потемкин». Они решили начать восстание утром, когда «Прут» снимется с якоря и скроется из виду неизвестных кораблей на горизонте. Матросы опасались, что ими могут оказаться верные правительству миноносцы.

19 июня «Прут» снялся с якоря и взял курс на Севастополь. В 9 часов 30 минут часть команды судна собралась на юте для воскресного богослужения. В это время машинист Д. М. Титов подал сигнал к восстанию. Оно началось в нижних помещениях корабля. Матросы [148] расхватали винтовки и взломали замок патронного погреба. Затем с криками «ура!», «в Одессу!», «к «Потемкину»!» они бросились на спардек. Офицеры пытались спрятаться в каютах, но матросы выгоняли их на палубу.

Восстание возглавил А. М. Петров - преданный революции большевик. В ходе восстания был убит только боцман И. Козлитин, который постоянно издевался над матросами и теперь попытался оказать вооруженное противодействие восставшим. Случайно погиб прапорщик С. Нестерцев. Остальных офицеров заперли в кают-компании. Не были арестованы лишь старший офицер лейтенант Н. И. Руднев и судовой врач О. В. Перониус, которые пользовались уважением команды. С арестованными офицерами прутовцы обращались вежливо. Как показывал на следствии практикант Одесского училища торгового мореплавания В. А. Стерлигов, матросы говорили, что «если они с нами плохо обращались, то покажем, что, когда они в нашей власти, мы с ними обращаемся хорошо» {415}.

В восстании приняли участие все члены команды, за исключением нескольких человек. Офицеры были полностью деморализованы и не оказали никакого сопротивления восставшим. Они еще во время перехода на Тендру договорились сдаться при встрече с «Потемкиным», не обращая внимания на командира, которого Н. И. Руднев предлагал даже связать. Лейтенант сразу перешел на сторону восставших, но на суде матросы его не выдали, и судьи ограничились указанием, что он «в период бунта был в странных отношениях к бунтующим» {416}.

Захватив корабль, матросы направили его в Одессу. Практиканты мореходного училища присоединились к восстанию и помогали матросам прокладывать курс. Командиром судна назначили прапорщика В. Яцимирского, старшим офицером - прапорщика И. Сандакова. Руководство восстанием возложили на комиссию, в которую вошли: А. М. Петров, машинист первой статьи В. Ф. Козуб (большевики), кочегар первой статьи М. М. Чугунов, квартирмейстер Г. Дружинин и матрос второй статьи Д. Н. Филимонов (сочувствующие). После выбора комиссии перед командой выступил А. М. Петров. Он разъяснил матросам задачи революции и призвал их помочь «Потемкину» {417}.

Около 16 часов «Прут» подошел к Одессе. «Потемкина» [149] на рейде не было. Только «Георгий» стоял у мола. Матросы спросили у лоцмана Н. И. Романенко, где броненосец. Не получив необходимых сведений, «Прут» ушел из Одессы{418}.

А тем временем командующий Одесским округом генерал С. В. Каханов телеграммой уведомил адмирала Г. П. Чухнииа о заходе учебного судна в Одессу и о том, что, «по заявлению лоцмана, на «Пруте» не было офицеров» {419}.

«Прут» малым ходом шел на восток. Матросы не знали, что делать. Искать «Потемкин» в море судно не могло - у него было очень мало угля и провизии. Моряки уже начали ломать и жечь в топках деревянные переборки. Вопрос о дальнейших действиях комиссия вынесла на решение всей команды. Перед общим собранием выступил Л. М. Петров. Он поставил на голосование два предложения: первое - сдаться румынским или болгарским властям и второе - идти в Севастополь и поднять на восстание эскадру. Сторонники первого предложения становились по левому борту, второго - по правому. Так решалась судьба восстания. А. М. Петров первым перешел на правый борт. За ним последовали активные участники и руководители восстания И. Ф. Адаменко, Д. М. Титов, И. А. Черный и большинство экипажа. «Это были минуты большого волнения, - вспоминал впоследствии участник восстания М. Д. Потороко. - Некоторые матросы перебегали с борта на борт, меняя свое решение. И было над чем подумать. Идти в Севастополь слабовооруженному кораблю - путь героический, но смертельно опасный, а поход в Румынию означал эмиграцию… Голосование сложилось в пользу похода в Севастополь» {420}.

20 июня в 2 часа ночи на подходе к Севастополю «Прут» встретил контрминоносец «Стремительный», который осветил прожектором мостик судна со стоявшим на нем прапорщиком В. Яцимирским. Увидев офицера, с миноносца спросили, не встречал ли «Прут» «Потемкина». «Нет», - ответил прапорщик и в свою очередь поинтересовался: - «А у вас как, спокойно?» «Все в порядке», - просигналил «Стремительный» и прошел мимо. Спустя некоторое время «Прут» встретил патрульный контрминоносец «Жуткий», под конвоем которого утром 20 июня судно было доставлено на севастопольский рейд. Никакого сопротивления миноносцу [150] «Прут» оказать не мог за неимением боевых снарядов.

В 10 часов утра к «Пруту» подошли баржи с солдатами. На судно прибыли вице-адмирал Г. П. Чухнин в военно-морской прокурор полковник И. И. Александров. Командир «Прута» А. П. Барановский дал матросам честное слово не выдавать никого из восставших, но в команде нашлись три предателя: И. Беликов, П. Калашников и К. Труш. Они выдали 44 активных участника восстания, в том числе и Д. М. Титова. А. М. Петров признался сам. Он хотел взять на себя всю вину и спасти товарищей ценою жизни.

В тот же день, в 22 часа, на «Прут» семафором передали с минного крейсера «Гонец»: «Вы свое дело сделали. Не допускайте, чтобы начальство съехало на берег. Есть распоряжение ночью взорвать «Прут» с командой». Но это сообщение оказалось ложным.

Утром 21 июня на «Прут» снова явились командование флота и судебные власти. Матросов начали свозить с корабля. На берегу кто-то из них кирпичом убил предателя П. Калашникова. Всю команду поместили в плавучую тюрьму, блокшив «Бомборы». Ночью, проломив борт, несколько человек бежали. Тогда прутовцев перевели в крепость {421}. Восстание на учебном судне «Прут» потерпело поражение, одной из главных причин которого было то, что матросы судна в силу не зависевших от них причин не смогли соединиться с командой «Потемкина».

Эскадра не присоединилась к «Потемкину», но матросы ее кораблей ясно продемонстрировали свое сочувствие восставшим. «Состояние команд остальных судов тревожное, высшее морское начальство в распоряжениях теряется», - доносил из Севастополя в департамент полиции начальник городского жандармского управления подполковник А. П. Бельский {422}.

Положение на флоте настолько обострилось, что Г. П. Чухнин приказал срочно уволить в запас до трех тысяч моряков. Такого количества людей хватило бы для укомплектования командами четырех броненосцев. Сам вице-адмирал попросил морское министерство срочно предоставить ему специальный поезд для переезда из Николаева в Севастополь. Чухнин не хотел идти морем, боясь попасть в руки восставших моряков. «Мне не подобает быть захваченным», - телеграфировал он {423}. [151]