Вторая причина болью отразилась в душе Тиберия. Его бывшая жена Агриппина вот-вот должна была оставить Рим, чтобы навсегда уехать в далёкую восточную провинцию к своему супругу…

Тиберий быстро вышел из дворца и едва ли не бегом спустился по широким лестницам с Палатинского холма в римские улицы. Этот человек, которому завидовали, которого боялись и которого проклинали, с первых лет жизни испытал тяжёлые страдания, какие вряд ли выпадали на долю даже рабам. А ведь он родился в семье знатного и богатого патриция из старейшего сабинского рода. Его отец Нерон…это имя на сабинском языке означало: «храбрый…сильный»…был сподвижником Гая Юлия Цезаря в период гражданских войн, командовал флотом. А когда Цезарь был убит во время заседания Правительства, то Нерон, как и большинство друзей погибшего, перешёл на сторону республиканцев и потребовал от Правительства награды для тираноубийц. Возглавляя республиканские войска в новой войне, он многократно терпел поражения от наследника Гая Юлия Цезаря – задорного восемнадцатилетнего петушка Октавиана, впоследствии ставшего Августом. Часто, спасаясь бегством, Нерон увлекал за собой юную красавицу жену Ливию с грудным ребёнком. В первые свои четыре года Тиберий видел только слёзы, смерть, кровь и отчаяние матери Ливии, от которой соратники её мужа и сам Нерон в очередных бегах, когда противник был совсем рядом, требовали убить малыша. Тот мог выдать их местоположение своим внезапным плачем. Но Ливия безумно любила младенца и готова была расстаться со своей жизнью, но не с Тиберием. И во время самых кровавых сражений она закрывала младенца своим телом, и весело рассказывала сказки, пела песни. Она была для Тиберия прекрасным миром, в котором он всегда искал спасения от вечного страха, ненависти и злобы, что были вокруг них.

Когда после заключения всеобщего мира Август…тогда двадцатилетний щёголь.. увидел юную красавицу Ливию, а он уже был наслышан о её красоте, то немедленно потребовал, чтобы её муж Нерон дал развод своей жене. И хотя она была на шестом месяце беременности, Август без промедления женился на ней.

А годы спустя, когда Юлия дочь августа от первого брака опозорила отца перед римским народом своим бесстыдным распутством, август, желая остепенить её, начал подыскивать ей женихов. Всякий патриций, на кого падал взгляд принцепса, прикидывался больным, увечным или душевно ненормальным…такой сильный страх у молодых мужчин вызывала Юлия. Август остановил свой выбор на Тиберии. Заставил его взять в жёны Юлию и развестись с Агриппиной. И так как Тиберий часто искал повода, чтобы пройти мимо дома, где жила его бывшая супруга, а встретив её на улице, останавливался и долго смотрел на Агриппину, то принцепс, недовольный поведением пасынка, приказал Агриппине покинуть Рим. Однако в следующие двадцать лет Август простил Тиберия, а Юлию отправил в ссылку.

Глава третья

Узкую кривую улочку перед дворцом марка Агриппы – отца Агриппины - с раннего утра заполнила огромная толпа пролетариев, которые подобно своре собак носились по Риму, клянча подачки у богатых граждан, схватываясь друг с другом из-за каждого динария…Эта вечно голодная чернь ежедневно требовала от принцепса «хлеба и зрелищ», с которой каждый кандидат на выборную должность вынужден был считаться и всемерно одарять богатыми подарками, что не мешало пролетариям многократно продавать свой голос другим кандидатам.

Едва только ворота распахнулись и на улицу вышли плотными рядами рабы с крепкими дубинами в руках, окружая лёгкие, открытые носилки, в которых сидела молодая римлянка, как пролетарии с оглушительными приветственными криками метнулись навстречу Агриппине, готовые разнести всё на своём пути. Но когда тяжёлые дубинки прошлись по их головам, чернь отхлынула назад К ней подошли рабы с огромными корзинами, полными хлеба, мяса, фруктов, с кошельками денег. И по мере продвижения отряда Агриппины рабы раздавали всё в протянутые руки. Бросать в толпу эти подачки рабы не смели: римские граждане никому бы не простили такого оскорбления.

Получив хлеб, торопливо жуя его и бренча монетами, пролетарии, тем не менее, не расходились. Они потянулись за отрядом Агриппины, надеясь на вторую раздачу в порту, громко крича о красоте молодой римлянки, о её доброте и великодушии.

Тиберий, прикрываясь то плечом, то рукой, горбился на другой стороне улицы за спинами людей, взволнованный ожиданием Агриппины, а когда увидел её, как и двадцать лет назад юную и прелестную, задрожал всем телом и чтобы не упасть, он оперся о чьи-то спины. От бешенного прилива крови к голове у него заломило в висках, и он забыл о том, что его могли узнать и донести Августу…Торопливо смахивая с лица слёзы, Тиберий жадно скользил взглядом по Агриппине и шёл в толпе сбоку от неё, уже не таясь.

Римлянка заметила Тиберия, потного, взволнованного, и ей стало жалко его. Она протянула к нему руку. Он рванулся вперёд, не спуская с неё взгляда, осторожно сжал тонкие пальцы, изумлённый тем, что эта восхитительная женщина когда-то была его женой. Он смотрел в её лицо, ища в нём ответное чувство и, не найдя его, вздохнул с таким отчаянным видом, что сердце римлянки вздрогнуло, а в её глазах заблестели слёзы. Она наклонилась к Тиберию и погладила его по щеке.

- Милый Тиберий… я всегда помнила о нашей прошлой жизни.

Он порывисто повернулся к ней.

- Скажи ещё что-нибудь.

- Я восхищалась твоими военными победами и молила богов, чтобы они всегда посылали тебе удачу.

- Ещё!

- Все говорят, что однажды ты станешь принцепсом. Ты будешь самым счастливым из смертных и равным богам.

Тиберий отрицательно покачал головой.

- Нет – нет. - По его лицу обильно катились слёзы.

- Тебя будут любить самые красивые женщины Рима, и ты легко найдёшь себе прекрасную жену.

Её нежный голос пьянил полководца, а понимание, что он никогда не сможет услышать его, приводило Тиберия в отчаяние. Обезумевший и совершенно потерянный, он шёл рядом с носилками Агриппины и держал её руку в своей ладони, не замечая, что римлянка из-за этого сидела в неудобной позе, сильно наклонившись над ним.

-Ах, Агриппина, знай же: я много раз за эти двадцать лет слышал во сне твой голос, вскакивал с постели и искал тебя…

- Я это знала.

- А две недели назад, когда я с частью своей армии был окружён в Панонийских горах, и нам всем грозила смерть, я думал только о тебе. И только жажда ещё раз услышать твой голос, увидеть тебя, прикоснуться к тебе, заставили меня сражаться до конца.

Агриппина виновато улыбнулась и, стараясь вложить в слова как можно больше нежности, мягко сказала:

- Милый Тиберий, я всегда помнила твою ласку.

- Ты была счастлива со мной?

- Да, каждый день.

- И ты видела меня во сне?

- Всегда видела, и не только во сне.

- А я после наших лет никогда не знал счастья. Только с тобой мне было хорошо.

Агриппине было тягостно и стыдно. Её прелестное белое лицо порозовело, сделав женщину ещё более привлекательной и обворожительной. Он, продолжая держать её руку в своей руке, свободной рукой гладил носилки, трогал её столу, невнятно говоря:

- Я мечтал это сделать…

В речном порту, уже простившись, он несколько раз , расталкивая людей, быстро шёл за римлянкой.

- Агриппина, ещё немного побудь со мной.

И он с безумной надеждой глядел на широкий Тибр, моля богов, чтобы они послали бурю, которая задержала бы корабли в гавани. Но день был прекрасный, а Агриппина была нежной и восхитительно красивой. Он не мог оторвать от неё взгляда и страдал от того, что видел её в последний раз.

Когда наконец она взошла на корабль, и тот, осторожно всплёскивая двумя рядами вёсел, медленно двинулся вниз по течению реки в составе большого речного флота, Тиберий прощально поднял вверх руки. И так стоял до тех пор, пока корабли не скрылись за речным поворотом. А потом, закрывая концом тоги лицо, залитое слезами, качаясь, как пьяный, Тиберий вернулся в город.