- Завтра скажу.

Антипатр облегчённо перевёл дух и, не отходя от носилок, подозвал к себе Кондратия, взял у него из рук огромные мешки с золотом, показал их Иродиаде.

- Такой подарок римскому народу я делаю каждый день.

Он приказал сотнику раздать народу деньги. И под громкие крики приветствия и похвалы ушёл прочь.

Как всё быстро изменилось в душе и внешнем облике молодой женщины, когда она увидела Иуду. Её осанка, движения рук, помимо её желания стали изящными. Тут помогла, конечно, книга «Наука любви»

Иродиада протянула руку к Иуде, чтобы ощутить прикосновение его тела к себе. И только боязнь, что Иуда мог подумать о ней, как о «сосуде греха», она не решилась сжать его ладонь, и вскоре вернула свою руку назад.

У амфитеатра Иродиада вышла из носилок и в сопровождении Иуды поднялась по широким лестницам в ложу «друзей Цезаря».

Глава двадцать вторая

На следующий день Иродиада, умиротворённая тем, что она любима Иудой – а это было главное, что она хотела добиться от него – и вся поглощённая желанием стать царицей, ласково встретила у себя Антипатра. И на его слова: «Я пришёл за ответом» мягко сказала:

- Мы уедем в твою страну только после того, как Германик покинет Рим.

Она не пыталась скрыть от тетрарха своей любви к Иуде, а её лицо, обращённое к Антипатру, постоянно кривилось презрительной гримасой, но тому было всё равно, как относилась к нему Иродиада. Он, ослеплённый любовью, совершал ту же ошибку, которую совершил его отец Ирод Великий, взяв в жёны Мариамну, которая ненавидела его и своей ненавистью отравила ему многие годы жизни.

Итак, назначив день побега, Иродиада, ничуть не беспокоясь о судьбе Филиппа, пригласила к себе вечером Иуду. Молодая женщина в ожидании любовника обдумывала те слова, которые она должна была сказать ему в конце встречи. Ей было приятно от того, что безумная страсть, наконец, затихла в её душе. И теперь Иуда казался ей наивным. Она удивлялась тому, что преследовала глупого мальчишку. Ей было стыдно в эту минуту перед собой за прошлое безумства. Вспоминая о них, она возмущённо фыркала и трогала холодными ладонями горячие щёки. Её гордость страдала от унижения тем сильней, чем проще казался ей Иуда.

Перед её мысленным взором всё прекрасней сверкал венец иудейской царицы, всё многочисленней становились толпы римлян, которые встречали её далеко от стен Рима. Она уже ненавидела преторианца.

С лицом, искажённым гневной гримасой, Иродиада быстро вошла на свою половину дома, говоря сердитые слова и сжимая кулаки.

- Ох, как он пожалеет, что заставил меня унижаться перед ним!

Но едва она, умащённая, позвала Иуду, и он вошёл в комнату, как Иродиада забыла всё на свете. В последний миг в её памяти блеснул драгоценными камнями царский венец. И этот блеск мгновенно преобразился в страстное чувство любви настолько сильное, что из больших глаз Иродиады скатились на ресницы слёзы. И она, в полном смущении сказала:.

- Иуда, я устала ждать тебя.

После бессонной ночи, проспав до полудня, Иродиада, узнав, что её хотел видеть Антипатр, который уже рвался с подарками в комнату, в ярости крикнула тетрарху:

- Пошёл вон! Я никогда не буду твоей женой!

Антипатр нахмурился. Он понял, что здесь ночью был Иуда.

Подкупленная Антипатром служанка метнулась к Иродиаде.

- Госпожа, в своём гневе ты так похожа на царицу.

Она раскрыла перед Иродиадой футляры с драгоценными украшениями. Из глаз Иродиады брызнули слёзы. Она ненавидела себя за то, что желание быть царицей было так велико, что убивало в ней любовь к Иуде. Она зло бросила взгляд на Антипатра.

- Ты напрасно пришёл, Антипа. Я не продаю себя.

- Хорошо. Я уйду, но перед этим я хотел бы сказать…

- Убирайся вон!

- Я всё-таки скажу…

Иродиада вскочила с ложа и, схватив со стола молоточек, ударила в гонг. Антипатр усмехнулся, зная, что будет дальше. И, сделав вид, что уходил, пробормотал:

- Тиберий сегодня при мне просматривал список «Друзей Цезаря»…

Иродиада затихла, испуганно глянула на тетрарха.

- Что ты хочешь сказать?

- Я хочу сказать, что Цезарь вычеркнул имя твоего мужа из списка «Друзей Цезаря». А это означает, что правительство отныне не будет выплачивать пенсию Филиппу.

- Но чем мог озлобить Цезаря мой Филипп?

- Ничем. Цезарь с похвалой и жалостью говорил о твоём муже, когда зачёркивал его имя. Вот его слова: «Видят боги, что моё сердце обливается кровью, когда я думаю о будущих днях Филиппа. Но казна пуста, и я не могу в угоду своим друзьям делать нищим римский народ».

Иродиада устало опустилась в кресло. Её прелестные ноги дрожали. Молодая женщина плакала, и не потому, что её пугала быть нищей супругой Филиппа. А потому. Что должна была забыть свою гордость и стать рабыней Антипатра. Она пальцами смахнула слёзы с ресниц и просительно обратилась к тетрарху:

- Антипа, но ведь я никогда не полюблю тебя. Ты мне противен.

Антипатр судорожно сглотнул слюну и оперся о косяк двери, хрипло ответил:

- Мне достаточно того, что я люблю тебя.

Иродиада в бешенстве, что ей приходилось говорить то. что она не хотела с силой ударила кулаком по раскрытым футлярам, которые держала перед ней служанка.

- Да! Да! Я согласна войти в твой дом, проклятый Антипа! О, как я ненавижу тебя, но я согласна…

Антипатр с горловым воплем бросился в ноги божественно прекрасной женщины, необычайно прелестной от обильных слёз, что катились по её бледным щекам. Иродиада опустила на его голову руку и вновь просительно, почти умоляюще заговорила:

- Но только я прошу тебя, Антипа, не смей мне приказывать, как это принято у вас в Палестине.

- Ты будешь свободной римлянкой!

Теперь, когда Иродиада поняла, что Иуда для неё умер, и она никогда не сможет увидеть его, она ощутила в душе такой прилив нежности и любви к преторианцу и дикий ужас, что потеряла сознание.

А Гней Пизон торопливо утомлял богов обильными ежедневными жертвами. Облачённый в форму легата, он, забрызганный кровью многих животных, мрачно смотрел на то, как густой чёрный дым поднимался над храмами. С губ наместника слетали перемешанные проклятиями просьбы к богам, больше похожие на угрозы.

При огромном стечении народа Германик в сопровождении легиона солдат, когорты претория, свиты прошёл к кораблям своего флота. Проводы были долгими.

Иуда в изумлении осматривал толпы народа, ища Иродиаду, помня её слова, которые она сказала ему ночью: « Только смерть может помешать мне прийти проститься с тобой». Его растерянный, бегающий взгляд остановился на Антипатре. Тот улыбнулся торжествующей улыбкой и, снедаемый жаждой мести, подошёл к Иуде.

- Эй, Иуда, я вижу: ты счастлив, что получил повышение от Цезаря. Но мне тоже хотелось бы на прощание одарить тебя не меньшим подарком.

Лицо преторианца заледенело. Ничего хорошего Иуда не ждал от человека, который ненавидел его.

- Оставь, Антипа, свой подарок при себе или брось его свиньям. Они охотно едят такие подарки.

Тетрарх, смеясь, подбоченился и ответил:

- Ну, что ж…свиньям, так свиньям. Вот мой подарок. И ты увидишь, что он действительно предназначен только для свиней: я ввёл в свой дом Иродиаду.

Иуда вспыхнул и молниеносным движением вырвал из ножен меч. Антипатр, насмешливо улыбаясь, положил руку на рукоять своего кинжала и, с удовольствием наблюдая за страданием преторианца, который удержал свой порыв только благодаря воинской дисциплине. Иуда отвернулся и молча ушёл прочь.

Стоя на палубе корабля, Иуда смотрел себе под ноги, не поднимал голову, боясь, что мог искать взглядом в толпе людей Иродиаду. Жажда увидеть её была так велика, что Иуда непроизвольно подходил к борту корабля и вступал на трап, а потом возвращался назад, бормоча:

- Я заколю себя, если посмею шагнуть в ту сторону.

Но если он боялся поднять голову, то слух его напряжённо ловил женские крики, в которых, как ему казалось, звучало его имя. Надежда вспыхивала в нём с такой силой, что он готов был начать поиски Иродиады. Однако то, что бушевало в душе преторианца, почти не отражалось в его облике. Он стоял на палубе, широко расставив ноги, с лицом твёрдым и надменным, глядя вниз, но его глаза были полны слёз. Ведь ему было только семнадцать лет.