Напарники вытащили труп из квартиры, бросили его в яму к обледеневшим мертвецам. Матвей забрал автоматы бандитов из «скорой», прихватил монтировку и вернулся в парадную дома. Он подошел к обшитой жестью двери, сорвал монтировкой петли вместе с навесным замком.

— Через подвал есть выход в катакомбы, — сказал он Данилу, спускаясь по узким бетонным ступеням. — Мы под землей пройдем прямо к мэрии. Без шума и пыли. Немного в говне вымажемся правда. Смотри под ноги и по сторонам. Тут много крыс.

В катакомбах температура воздуха была на градусов десять выше чем на поверхности. Плотный дух канализации проник в легкие. Данил прижал ко рту и носу платок. Правой рукой, вооруженной фонариком, водил из стороны в сторону по стенам из грязно-желтого ракушняка. Стаи крыс, издавая пронзительный писк, разбегались под ударами светового луча. Данил почувствовал, как хлюпающая под ногами жижа начала проникать в ботинки. От постоянных поворотов в разные стороны Данил совершенно перестал ориентироваться в пространстве. Ему не хватало кислорода, закружилась голова и начало тошнить. Данилу казалось, что они уже час ходят по большому кругу. На стенах чередовались похабные надписи и рисунки с лозунгами оставшиеся с войны: «Бей фашистов!», «Гитлер капут!», «За Родину!». На одной из стен Данил разглядел изображение обнаженной по пояс девушки в солдатской пилотке и погонах старшего лейтенанта на голых плечах.

Толстые красные стрелки, нанесенные аэрозольной краской, указывали путь, но Матвей уверенно шел по пересекающимся и разветвленным коридорам, не обращая внимания на указатели. Напарники проходили просторные залы с вырубленными в камне лежанками, сложенными из ракушняка столами и пугающей глубины колодцами. Мимо заваленных камнем проходов и развороченных железных решеток, открывающих ходы в душные от темноты коридоры. «Кому поверил — тому и раб!» — прочитал Данил надпись на стене. Задумался об уместности в катакомбах этой фразы и чуть не расшиб голову о низкий потолок, который опускался все ближе и ближе к полу. Матвей, согнувшись пополам, остановился в маленьком зале — направо вел широкий коридор. Слева чернела узкая дыра завала.

— Это к морю, — Матвей махнул рукой в сторону коридора и полез в дыру.

— Во, блин, — сказал Данил, протискивая широкие плечи в узкий лаз. Впереди маятником двигалась задница Матвея.

Напарники вывалились на бетонный пол. Дышать стало легче, но канализационная вонь не уменьшилась.

— Тихо, — сказал Матвей, — мы пришли.

Данил только сейчас услышал раздававшийся сверху монотонный гул человеческих голосов. Матвей поставил «Калашников» под стенку и начал подниматься по вмурованным в бетонный колодец металлическим скобам. Через квадратное отверстие люка Шувалов увидел чью-то промежность, затянутую в джинсы. По разговорам на поверхности Матвей понял, что собрание еще не началось.

— Вылазить наружу опасно, — сказал он Данилу, — мы слишком отличаемся от этих обезьян. Наш люк в пятнадцати шагах от лестницы мэрии. Так что услышим все.

Шувалов отошел от колодца люка и закурил. Данил достал пистолеты, вложил новые обоймы, потом проверил автомат.

— Ты чего задумал? — спросил Матвей. — Их там около сотни.

— Главарей надо убрать, — с твердой решимостью в голосе сказал Данил.

— Придем со снайперскими винтовками и уберем с дистанции. Ты в ритуальном самоубийстве передумал участвовать? Решил здесь лечь?

Данил опустил автомат. Матвей задумчиво курил. На бульваре слышались крики пьяной толпы. Раздался мощный, гулкий звук выстрела из крупнокалиберной древней пушки, стоявшей в виде украшения возле старого здания городской думы. На головы Данила и Матвея посыпалась пыль с потолка. Толпа хором закричала что-то нечленораздельное. Матвей поднялся к люку, Данил втиснулся в узкий колодец рядом с ним.

— Здорово, воины! — На площади, гнусавя, залаял мегафон. Матвей отметил, что говоривший стоял при входе в мэрию. — Хватит бухать! Зима на носу! Надо харчами затариваться! Через три дня идем по селам дань снимать! Всем протрезветь за это время!

Данил подтянул к себе автомат. Матвей схватился за ствол:

— Лезь в дыру, сейчас я этого агитатора гранатами забросаю. Лезь, говорю! А то может обвал быть.

Данил нехотя спустился. Матвей зло оглянулся на него, потом уперся рукой в крышку люка — сверху кто-то стоял. Шувалов направил пистолет в квадратное отверстие и нажал спусковой крючок. После дикого вопля давление сверху прекратилось. Матвей мощным рывком откинул люк в сторону и спрыгнул на пол. В колодец заглянули удивленные морды. Матвей дал по ним очередь из автомата, сорвал чеку и навесом, по широкой дуге, кинул гранату в сторону главного входа в мэрию. Раздался взрыв. По предположениям Матвея слева от цели. Немного подкорректировав мысленную траекторию, Шувалов метнул вторую гранату и бросился к лазу.

Возвращались напарники на максимально высокой скорости. Данил еле поспевал за решительным шагом Матвея. Через полчаса бега по запутанным коридорам катакомб, напарники выбрались наружу в парадной дома Шувалова. Данил вышел во двор и глубоко вдохнул ночной морозный воздух, резанувший болью по легким. Данила неожиданно вырвало желчью на снег.

— Не привык ты к городу, лесной житель, — похлопал его по спине Матвей. — А это еще что за чучело?

Подпирая спиной бампер «скорой» на земле сидела девушка. На бледном, худом лице четко выделялись скулы, остро торчал обтянутый кожей нос. Глаза девушки были закрыты. Из-под вязаной шапочки торчали слипшиеся серо-белые волосы. Матвей открыл флягу со спиртом, сделал большой глоток и сунул жестяное горлышко девушке под нос. Она скривилась, отдернула голову и открыла глаза.

— Поедешь с хорошими дядями-докторами? — спросил Матвей. — Согреем, накормим.

Девушка слабо кивнула головой. Шувалов усадил ее в кабину между собой и Даниилом, влил девушке в рот немного спирта. Данил вывел машину на улицу. В городе слышались беспорядочные выстрелы. Тени людей и стаи бродячих собак прятались от света фар несущейся по заснеженным улицам «скорой». Матвей прожил в городе всю свою жизнь. Теперь он не знал — вернется ли он когда-нибудь сюда.

Красный диск Солнца показался над лесом. Свет проникал в сруб, через большое отверстие в крыше, и выходил из открытой двери, создавая на чистом снегу алую дорожку. Прислоненные к стенам древние идолы свысока смотрели на собравшихся родноверов. Здесь было все поселение — молодые мужчины, подростки и женщины с маленькими детьми на руках. Вокруг сруба зажгли костры. Из домов начали выходить люди в чистых длинных рубахах. Босые ноги оставляли следы на снегу, которые сходились вместе возле капища. Их шелковистые распущенные волосы трепал зимний ветер. Они собрались возле дверей сруба. Старший Волхв всмотрелся в их лица. Первым в дом вошел Глава Рода, за ним Волхв. В дверях исчезла цепочка стариков, потом вошла Марфа, за ней женщины. Ведомые Данилом воины, зашли в дом. Никифор закрыл за собой дверь.

Мужчины, дежурившие возле костров, зажгли факелы. Над лесом поднялся огромный шар Солнца. Жрец Рода поднял и опустил руку с открытой ладонью. Сруб подожгли одновременно со всех сторон. Смолистые бревна вспыхнули, огонь быстро охватил древних идолов и дом. Никто не проронил ни звука. Из дыры в крыше сруба повалил дым. В абсолютной тишине трещал огромный костер. Он горел вес этот день — самый короткий день в году. Впереди была самая длинная ночь.

На следующее утро родноверы собрали кости и пепел. Вырыли яму, на том месте, где стоял сруб. Они сложили кости и пепел в яму, сверху положили огромный плоский камень. Рядом установили нового идола. Его лицо было похоже на лицо Главы Рода. Остальных идолов установили полукругом за главным. На камень поставили плошку с маслом и зажгли, плавающий в ней фитиль.

Завтра с утра Матвей пойдет с воинами Рода к трассе Е-95. Родноверы стояли за его спиной, молча глядя на огонь. Матвей поправил снайперскую винтовку на плече, обошел жертвенный камень и остановился перед одним из идолов.