Поиск
НОЧНОЙ ГОСТЬ
Долго я мчался по звонким гранитам.
Долго, невеста, меня ты ждала.
Конь ударяет о землю копытом,
Пеной и кровью багрит удила.
Выйди! Поскачем по звонким гранитам,
Конь мой храпит и грызёт удила.
Снегом моя серебрится могила
Там, за горами, в холодном краю.
Клятвой себя ты со мной обручила.
Помнишь ли клятву, невеста, твою?..
Мне до зари лишь открылась могила.
Клятву пришёл я напомнить твою.
«Милый, о, милый! Живой иль за гробом,
Ты лишь возьмёшь поцелуй моих уст.
Сладко уснём мы под белым сугробом.
Мир без тебя мне и тёмен, и пуст,
Факел любви не угаснет за гробом,
Лишь о тебе каждый вздох моих уст».
Чудо свершилось. И ожил убитый.
Кости одела зацветшая плоть,
Смуглым румянцем зарделись ланиты.
Благ и премудр всемогущий Господь.
Только любовью воскреснет убитый.
Только любовью сияет Господь.
ТРАВЫ
(Баллада)
Пряные травы к ночи расцвели,
Слили дыханье с дыханьем земли.
Пар их, клубясь, к небесам восходил,
Словно куренья незримых кадил[71].
Травы друг другу шептали, что вновь
Близко пролита невинная кровь.
Там, за рекой, на лесистой горе
Рыцаря рыцарь убил на заре.
Спящему в сердце вонзил он кинжал,
Сел на коня и от трупа бежал.
В залитой кровью звенящей броне
Скачет он степью на борзом коне.
Мчится по стеблям кровавая весть,
Травы готовят предателю месть.
Пьяными зельями луг напоён,
Всадника клонит властительный сон.
Сходит с коня он. В предутренней мгле
Сладко уснуть на росистой земле.
Вздыбились травы, свистят, поползли,
Сонное тело кругом оплели.
Горло сдавил ему бешеный дрок.
Бьётся хрипящий зелёный клубок.
Корни змеятся, под землю бегут,
Стелют для рыцаря тёмный приют.
Стебли вонзились, как тысячи жал.
Дрогнул ещё… и навек замолчал.
Вырос над телом горячий плакун.
Бродит в полях одинокий скакун.
Тщетно за лесом, тиха и бледна,
Девушка будет вздыхать у окна.
Больше не встанет убийца ночной.
Господи, дай ему вечный покой!
КОРСАР
«Здравствуй, буйная ватага, удалых годов друзья!
Вот и снова я — бродяга, вот опять повольник я»[72].
Вновь я ваш, морские волки! Вот вам верная рука!
Я вернулся к вам по воле в ваши дальние века.
Быть корсаром, быть корсаром… Как орёл парить над морем,
Над вздыхающим простором уноситься Тёмным Горем![73]
Мчатся тучи, мчатся дали, мчатся волны, как в бреду.
Я опять, бродяги моря, вас к победе поведу.
Как чудовищные крылья, белый парус корабельный.
Небо сверху, небо снизу, небо с морем нераздельны.
Сердце жаждет свиста бури, сердце ждёт хмельной игры.
Зазвенели, загудели боевые топоры.
Гей, корабль! Трубите, трубы! На врата свинцовым градом
Из чугунной глотки любо брызнуть чёрным коронадам.
Все на борт! Полёт погони, пляшут пенные бугры.
С жадным лязгом опустились абордажные багры.
Визг канатов. Клубы дыма. О мечи звенят мечами.
Будут золото и жемчуг, будут бархаты с парчами.
Кончен бой… И снова дали… Вечер в волнах плавит медь.
Нерушим устав корсара: в море жить и умереть.
Счастлив тот, кто мог, как воин, путь пройти чредою бранной,
Кто от жизни выпил кубок, полный влагой необманной.
Ваш я вновь, морские волки! Вот вам верная рука.
Я вернулся вольной волей в ваши дальние века.
ПОЕДИНОК
Вечер, тучи, тени шатки.
Меж стволов неверный свет.
Мы сошлись в последней схватке.
Кто-то ляжет, кто-то нет.
Дерзко поднято забрало.
Капли пота на челе.
Двух невмочь, я знаю, стало
Выносить сырой земле.
Я прочту ль в летящем миге,
О, судьба, твою скрижаль?
Пусть звучат в нещадном сдвиге[74]
Щит о щит и сталь о сталь.
Будет буря. Ветер злится.
Гул несётся по горам.
То, что хочет чёрный рыцарь,
Только с жизнью я отдам.
Ходит меч в руке упруго.
Пусть конец мой неминуч,
Под железною кольчугой
На груди храню я ключ.
Там в скале затвор скрипучий
Весь оброс зелёным мхом.
День и ночь копьё над кручей
Высит сторож, старый гном.
Тёмно-лапчатые ели
Обступили узкий вход.
Словно жалобы свирели,
Нежный голос там поёт.
И когда, объят дремотой,
Сонный страж склонит копьё,
Долетает имя чьё-то,
Только, только не моё.
Будь, что будет! Мчитесь, миги!
Замолчи, моя печаль!
Пусть звучат в последнем сдвиге
Щит о щит и сталь о сталь.
вернуться
71
В сборнике «Железный перстень» 1922 г.: «Словно куренье…» (прим. сост.).
вернуться
72
В сборнике «Железный перстень» 1922 г. приводится только первая строка этого эпиграфа (прим. сост.).
вернуться
73
В сборнике «Железный перстень» 1922 г.: «Над синеющим простором…» (прим. сост.).
вернуться
74
В сборнике «Железный перстень» 1922 г.: «Пусть звенят в последнем сдвиге…» (прим. сост.).
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: