— Но Шарля все ж таки кто-то вам доверил?

— Да не Шарль он, просто Шарик. Сам прибился. Жалко животное, вот и мучаюсь с ним второй месяц.

— Значит, и никакой он не победитель конкурса?

— Почему? Победитель. Правда, небольшой был конкурс, внутренний. Я бы сказал, камерный.

— Да? Расскажите.

— Да вам неинтересно будет, — засмущался Ожидаев. — Ну, в общем, поставил я ему тарелку борща. И себе. Кто, значит, быстрее съест. Он и выиграл. Обогнал меня минуты на две.

Петров мысленно представил себе этот конкурс и засмеялся.

— Так вы же, наверное, ложкой ели?

— Ну не лакал же.

— Вот и проиграли. Условия неравные были. Я бы опротестовал.

— Ну вот еще! — сказал Ожидаев. — Ничего, я зла на него не держу. И не отдал бы, в отпуск вот только. Возьмите, а? Вот десятка.

— А ну вас с вашей десяткой! — нахмурился Петров и взялся за поводок.

Тоскующим взглядом проводив отъезжающий автобус с комиссией народного контроля, директор фабрики бытовых лазеров Кузнецов вздохнул, снял через голову ненужный уже финский искрометный галстук, засунул его в карман и, шаркая подошвами, пошел к Иннокентию Крапивину, начальнику отдела кадров.

Крапивин, как всегда, был ряб и деловит. Внимательно нажимая на клавиши микрокалькулятора, он вычислял процент человеко-прогулов за минувший квартал. На столе лежала стопка объяснительных.

«Я, Сидорчук Марат Захарович, наладчик биолазерных установок, настоящим сообщаю, что отсутствовал на рабочем месте с 2 по 16 августа включительно исключительно по причине родного зятя...» — успел прочитать директор на верхнем листке.

Крапивин вскинул на директора стальные глаза и спросил:

— Что, Александр Николаевич? Скверно?

— Иннокентий, Иннокентий, надо бы сквернее, да некуда, — ответил Кузнецов. — Не люди, а водовозы. Телегу с бочкой покатили. Не выполняем, вишь, план. Рекламаций гора, Минторг наши лазеры не берет...

— Так ведь так оно и есть.

— Недостача на складе, — продолжал директор. — Четырнадцати лазеров не досчитались.

— И это истинно так, — кивнул кадровик. — Те лазеры главный инженер на спирт сменял, это всем известно. Сорок два литра ректификата.

— Ну-к, я ж не отпирался. Да, говорю, был такой гешефт со стороны бывшего главного инженера. И спросу с него никакого, потому что уволился и в алкогольное заведение подался, на принудлечение. Действительно, отвечают мне, какой спрос с больного человека, так что, выходит, по всем статьям отвечать вам придется.

Директор плюхнулся в зеленое выцветшее кресло, прикурил сигарету от настольного лазера.

— И как же просил я тебя, Иннокентий: найди ты мне стоящего главного инженера, толковый чтоб был и непьющий. Погибаю ведь. Я общее руководство осуществляю, а в этой чертовой технике разбираться не обязан. Для меня все эти новации — что лазеры, что мазеры, что, скажем, стихи Вознесенского — сплошные черные дыры. Вот скажи: почему потребитель на нашу продукцию волком смотрит? Почему, к примеру, наш лазер ольховые дрова пилит, а в сосновых увязает? Специалист мне нужен, Иннокентий, позарез. Или уже непьющих специалистов нету?

— Почему нету? — сказал Крапивин. — Есть один непьющий. Вчера только с ним беседовал. Дело знает до тонкости. Не привлекался, грамотой награжден.

— Так что ж ты молчишь, терзатель! — воскликнул директор. — Выкладывай, золото ты мое!

— Загвоздка некоторая имеется, не знаю, как и быть...

— Аморальная? — попытался догадаться Кузнецов.

— Нет, по этой линии у него свято. Женат, детей четверо. Одно дитя ясельное, одно садовское, одно школьное, а четвертого, собственно, нет еще, но вот-вот будет. И не загвоздка даже, а так... недоразумение. Понимаешь, он с тобой одной фамилии. Тоже, стало быть, Кузнецов.

— Эко дело! — сказал директор. — Кузнецовых, Иннокентий, что на небе звезд. Конечно, частичная путаница может произойти, ну да разберемся!

— Путаница, — меланхолично повторил Крапивин. — Но главное, что и зовут-то его тоже Александром Николаевичем. Это уж как-то совсем неприлично получается.

— Да что ты? И зовут так же? Н-да...

— А так мужик толковый, совсем дельный мужик. И его это место как нельзя устраивает.

— Нет, отказываться невозможно! — решительно сказал директор. — Так подфартить раз в жизни может. Зови его, придумаем что-нибудь.

— Ладно, на завтра, на утро договорюсь.

— Давай, Иннокентий, на утро, на завтра.

Тезка директору понравился. Крепкий, спокойный, моложавый. На коварный вопрос директора, почему ихние лазеры не справляются с сосновыми дровами, Кузнецов-второй лаконично сказал:

— Коэффициент емкости надо выправить в плюсовую сторону. На полчаса работы.

— А вот в Японии, слыхал я, — сказал директор, — уже лазер приспособили тараканов изводить.

— Знаю. Знакомился с рабочими чертежами, — ответил тезка. — К концу года освоим, ничего хитрого. Мало того что тараканов, он и паркет циклевать будет. Одновременно. Это уже моя придумка, у японцев такого нету.

— Золото вы мое! — восхитился директор. — Мы ж с вами в передовиках ходить будем! Все переходящие знамена завоюем! Но как же нам быть с фамилиями-то? Ну, имя-отчество — ладно, бывает, но чтобы еще и фамилия! Ведь нам же документы вместе подписывать! Выходит, две подписи будут: Кузнецов Александр Николаевич и Кузнецов Александр Николаевич. Нет, в управлении нас не поймут. Или такое представим: звонок сверху — срочно Кузнецова Александра Николаевича! А им, значит, отвечают: Александр Николаевич Кузнецов в командировке, так что на месте только Александр Николаевич Кузнецов. Кошмар какой-то! А ведомость, а зарплата? Нас же бухгалтерия путать вечно будет. С вас, скажем, за меня станут бездетность вычитать, а подоходный налог с моей премии на вас переведут. Ой-ой-ой!

Он взялся за голову. Потом с надеждой взглянул на собеседника:

— Александр Николаевич, а если вам сменить фамилию? Нет, правда? Подумайте! Ну, возьмите фамилию жены, например.

— С какой стати? — сказал Кузнецов-второй. — У жены фамилия некрасивая была, она сама-то с радостью на мою поменяла.

— Какая же, если не секрет?

— А чего секрет? Кошкодавова у нее была девичья фамилия.

— Ну и что плохого? — сказал директор. — Звучная, запоминающаяся фамилия. Не то что Кузнецов.

— Вот вы и меняйте на Кошкодавова, если вам нравится. Мы с женой возражать не будем.

— Да я бы с радостью, золото вы мое. Но мне-то никак нельзя. Я на своей должности уже одиннадцатый год. И в управлении меня знают как Кузнецова, и поставщики, и Минторг. А вдруг — здрасте — какой-то Кошкодавов вместо Кузнецова. Кто такой? Зачем? Разговоров не оберешься. А вам все равно, вы человек новый.

— Нет, мне не все равно, — сказал Кузнецов-второй. — У меня почти четверо детей, и все Кузнецовы. Их в школе задразнят. Вас дразнили в школе? Это, знаете, похлестче, чем когда начальство распекает. Нет, лучше уж я другое место поищу.

— Никогда! — закричал директор. — Вы ниспосланы нашей фабрике как манна, как перст судьбы! Костьми лягу! Дайте мне неделю, я все обдумаю, я утрясу в управлении! Договорились? Недельный срок! Давайте ваш телефончик, я сам вас уведомлю!

Как и обещал, он позвонил ровно через неделю.

— Все в порядке, золото вы мое! Все утряслось как нельзя лучше!

— Как утряслось-то? — спросил Кузнецов-второй.

— А очень просто! Сняли меня за развал работы! Так что вы теперь единственным Кузнецовым будете. Кандидатуру директора, сказали, подберут, а против вас возражений нет. Поздравляю!

— Постойте, что ж хорошего-то? А вы-то как?

— Да ну их, эти ваши лазеры, ни хрена я в них не соображаю. Как камень с души, вот вам крест! На улице не останусь, не волнуйтесь. У меня как-никак диплом зоотехника. Мне уже два места предложили: обсерваторией заведовать и в вагон-ресторан шеф-поваром. Пожалуй, в вагон пойду. Уж так я рад за вас, да не за вас, честно говоря, за фабрику мою. Все-таки десять лет как на каторге... Ну, теперь дело пойдет.