В этом смысле, думается нам, Рибо, в общем очень снисходительно относящийся к теории Ланге и Джемса, глубже других понял и внутреннюю зависимость этой теории от картезианского учения, указав на то, что их теория привела к взятию назад несправедливых нападок на мысль Декарта, высказанную им в «Трактате о Страстях души», и внутреннюю несостоятельность этой теории, проявляющуюся яснее всего в постановке и решении проблемы причинности. «Единственный пункт,— говорит Рибо,— относительно которого я расхожусь с теорией Джемса—Ланге, которая кажется мне наиболее приближающейся к истине попыткой объяснить факты со стороны тех, которые не допускают психологических сущностей, касается расположения теории, но не ее основания. Очевидно, что наши оба автора, бессознательно или нет, становятся на ту же дуалистическую точку зрения, как и те представители господствующего мнения, которым они возражают. Вся разница между ними во взгляде на причины и следствия: одни видят причину в эмоциях, другие — в физических явлениях.

По-моему же, понятие о причине и следствии, всякое вообще отношение причинности должно быть исключено из этого вопроса и дуалистическое положение следует заменить унитарным монистическим. Учение Аристотеля о материи и форме мне кажется уже более верным, если под материей понимать соматические факты, а под формой—соответствующие им психические состояния. Впрочем, оба эти термина тесно связаны и могут быть разделены только путем абстракции. Благодаря существенной в старинной психологии традиции отношения души и тела изучались отдельно. Новейшая же психология не так смотрит на это. В

308

УЧЕНИЕ ОБ ЭМОЦИЯХ

самом деле, если вопросу придать метафизическую окраску, то мы уже имеем дело не с психологией. Если же он остается в сфере экспериментальной, то тогда их нечего разделять, ибо они идут рука об руку. Сознание не должно быть разъединено с его физическими условиями: они составляют одно естественное целое, которое следует изучать как таковое.

Рассматривая отдельную эмоцию, мы находим, что движения лица и тела, вазомоторные волнения, дыхательные и секреторное изменения выражают объективно то, что соответствующее им состояние сознания, классифицированное по качествам на основании внутреннего наблюдения, выражает субъективно. Это одно и то же явление, выраженное в двоякой форме. Эта унитарная точка зрения, более соответствующая природе вещей и современным тенденциям психологии, избавляет нас, на мой взгляд, на практике от многих возражений и трудностей» (Т. Рибо, 1897, с. 107—108).

Самым замечательным в критике Рибо является разоблачение истинной сущности теории Джемса и Ланге. Рибо показывает, что их теория есть то, что она есть, т. е. просто вывернутая наизнанку классическая теория причинно-следственной зависимости между эмоциональными переживаниями и проявлениями. Вся парадоксальность данной теории заключается только в том, что она показывает нам изнанку классической теории. Но в сущности новая теория целиком сохраняет дуалистическую основу старой. И та и другая рассматривают эмоциональные переживания и проявления с точки зрения причинно-следственной зависимости. Вся разница между ними во взгляде на причины и следствия. Одни видят причину в эмоциях, другие — в физических явлениях. Причина и следствие поменялись местами, но члены причинно-следственной зависимости остались те же.

Т. Рибо прав и тогда, когда видит единственное средство преодоления дуалистичности и метафизичности теории Джемса— Ланге в полном устранении отношения причинности, понятия о причине и следствии из объяснения этого вопроса. Он предлагает дуалистическое понимание заменить монистическим, гипотезу параллелизма и взаимодействия — гипотезой психофизического тождества. Но тем самым проблема причинности в современной психологии эмоций непосредственно перерастает в психофизическую проблему; ее анализ и должен составить заключительное звено в нашем рассмотрении итогов, к которым нас привело исследование старой и новой картезианской психологии страстей в их внутренних отношениях друг к другу.

20

Первое, самое наивное и непосредственное впечатление, которое неизбежно возникает при ознакомлении с теорией Джемса— Ланге (с момента ее возникновения и до наших дней), заключается в представлении, что она непосредственно связана с каким-то

М)Ч

Л. С. ВЫГОТСКИЙ

определенным решением психофизической проблемы в области учения об эмоциях. Поэтому указанная теория раньше всего внушает иллюзию материалистичности. Иллюзия неоднократно разоблачалась, но продолжает стойко держаться и сохраняется, возобновляясь у каждого нового исследователя, до самого последнего времени.

Уже сам Джемс должен был сопроводить свою теорию оправдательным тезисом: «Моя точка зрения не может быть названа материалистической». Очевидно, ему было ясно, что этот вопрос нуждается в разъяснении, что его теория может с первого взгляда представиться читателю как теория, ведущая к низменному, материалистическому истолкованию явлений эмоций. «В ней не больше и не меньше материализма,— говорит Джемс о своей теории,— чем во всяком взгляде, согласно которому наши эмоции обусловлены нервными процессами» (1902, с. 313). В общей форме это положение не вызывает ничьего возмущения, но в нем легко усматривают материализм, как только речь заходит о тех или других частных видах эмоции. «Такие процессы всегда рассматривались платонизирующими психологами как явления, связанные с чем-то чрезвычайно низменным. Но каковы бы ни были физиологические условия образования наших эмоций, сами по себе как душевные явления они все равно должны остаться тем, что они есть. Если они представляют собой глубокие, чистые, ценные по значению психические факты, то с точки зрения любой теории происхождения они останутся все теми же глубокими, чистыми, ценными для нас по значению, каковыми они являются с точки зрения нашей теории. Они заключают в самих себе внутреннюю меру своего значения, и доказывать при помощи предлагаемой теории эмоций, что чувственные процессы не должны непременно отличаться низменным, материальным характером, так же логически несообразно, как опровергать предлагаемую теорию, ссылаясь на то, что она ведет к низменному, материалистическому истолкованию явлений эмоций» (там же, с. 313).

У. Джемс был, конечно, совершенно прав, когда он с самого начала пытался таким образом выяснить отношение своей теории к материализму. Конечно, только наивному взгляду может показаться, что эта теория непременно содержит в себе материалистическое объяснение природы наших чувствований. Обусловленность психических процессов нервными процессами — непреложная истина для всей научной психологии, и любая физиологическая теория, в чем бы она ни видела материальную причину нервных процессов, оставляет открытым вопрос о материалистическом или идеалистическом истолковании отношения между нервными и психическими процессами. В этом смысле периферическая теория эмоций действительно содержит в себе не больше и не меньше материализма, чем центральная или любая другая.

Поэтому ничем, кроме иллюзии, не может представиться нам точка зрения современной реактологической психологии и бихеви-

310

УЧЕНИЕ ОБ ЭМОЦИЯХ

оризма, согласно которой теория Джемса должна рассматриваться как живое воплощение материалистической, естественнонаучной мысли. Если Джемсу приходилось защищать свою теорию от врагов, обвинявших его в материализме, то исследователям наших дней приходится защищать эту теорию от ее друзей и последователей, восхваляющих ее за материалистичность. До сих пор данная теория рассматривалась как революционная, ярко и выпукло подчеркивающая материальные, чисто физиологические корни психических состояний. До сих пор в ней склонны видеть проявление необычной смелости. Этим психология поведения наших дней оказывает теории Джемса такую же незаслуженную честь, как современные Джемсу противники — возводя на нее ничем не заслуженное обвинение.