— Горе нам… Мы попали к лишним людям!

Если бы самому злому рэккену или оборотню-свистуну, или человеку-половинке предложили стать лишним, он тут же убежал бы в испуге. Потому что каждый из них чувствует: для чего-то он нужен в этом мире. По своей воле никто не становится лишним — так велел Сверху Сидящий.

Рассказывают: жил один человек, не добрый и не злой, не щедрый и не жадный, не храбрец, но и не трусливый. Просто безразличный ко всему на свете.

Как-то шел он по берегу моря и увидел высокую прибойную волну. А на песчаной косе дети играли. Накрыла волна детей и унесла на глубокое место. Недалеко унесла и не на такое уж глубокое место — взрослому человеку по грудь, а может быть, по шею. Если бы этот человек вошел в воду, он мог спасти детей. Но он отошел чуть от кромки берега, чтобы не замочить торбаса, и продолжал путь. Дети кричали, плакали, звали на помощь, а человек даже не оглянулся. Так все и утонули.

Узнал об этом Сверху Сидящий и сказал:

— Пусть этот человек лишним станет. Пусть ослепнет и оглохнет, как оглох и ослеп, когда дети тонули и звали на помощь. Навсегда лишится он дара речи, и никто не поймет, когда будет просить о чем-то других. И пусть никогда не будет у него детей, потому что недостоин он продолжать свой род. И так будет с каждым подобным ему.

Но вот что удивительно — хотя нет детей у лишних, но не убывает их странное и страшное племя, все время пополняется оно. Рождается лишний у обычных родителей, так же, как они, видит, слышит и разговаривает. Только одним отличается от других детей: безразличием к чужим страданиям. Никому никогда не поможет, даже не посочувствует.

Если вовремя не заметят этого родители, то в день, когда становится взрослым лишний, теряет он речь, слух и зрение, уходит в свою землю. Лишние безразличны ко всему на свете, только не к самим себе. Поэтому очень подозрительно относятся к новичкам: а не принесут ли они какие неудобства им, старожилам?

Яри объяснила своим спутникам, что они идут знакомиться с лишними.

— Да как же нас-то увидят? — недоумевал Виютку, — Как вообще узнали о нашем появлении?

— Они нас почувствовали. А знакомиться будут ощупыванием. Только не позволяйте прикасаться к голове, а то сами превратитесь в лишних! — быстро проговорила она.

Судя по всему, лишние жили очень хорошо: у них были статные фигуры, румяные здоровые лица, красивая удобная одежда. Их можно было бы назвать красивыми, если бы не неподвижные, как у мертвецов, прозрачные глаза. Подойдя, они быстро и уверенно ощупали пришельцев. Когда один потянулся к шапке Айвана, тот отвел его руку. А Тэрыкы вообще не дал к себе прикоснуться, тотчас отпрыгнул подальше.

Лишние встревожились, они быстро касались друг друга пальцами — разговаривали.

Потом знаками приказали идти. Избитые юноши, спотыкаясь, двинулись за ними. Лишние шли легко, уверенно, словно Внутри жилищ было светло и тепло. Путешественников поместили в самом большом шатре. Вокруг тотчас захлопотали красивые женщины. Они осторожно раздели юношей и стали ласкающими движениями гладить их ушибы и раны.

Яри села в стороне, подозвала к себе Аинку и громко сказала:

— Головы берегите!

Прикосновения лишних обладали чудодейственной силой: боль сразу прошла, юноши расслабились. Они крепко заснули, а проснувшись, увидели, что синяки исчезли, сломанные руки и ребра срослись. Ноздри их щекотали запахи вкусной пищи — перед ними стояли дымящиеся котлы.

После того как поели, Айван воскликнул:

— Теперь в путь!

Но Виютку запротестовал:

— Очень уж торопимся мы. Ведь необходимо узнать, куда ехать.

Айван вопросительно посмотрел на Яри. Та пожала плечами: дорогу могли указать только лишние. Но как их спросишь, как они ответят?

Потом пришли старейшины лишних — седые, но еще крепкие и красивые мужчины.

Они сидели на почетных местах и курили трубки. Один из них умел говорить мысленно, и Яри выслушала его, но ответила гневно, и седой старейшина покорно опустил голову.

Айван прислушался: удивительная тишина стояла вокруг: слышно было, как снаружи потрескивал ночной мороз. Дым костра сизым столбиком уходил в отдушину, воздух наполнял аромат неведомых трав, которые подбрасывали в огонь нежные руки Полуодетых красавиц. Их гибкие тела неслышно двигались в полумраке, лица были прекрасны, незрячие глаза полуприкрыты длинными ресницами. Казалось, они танцуют в легкой дреме.

Приглядевшись, Айван понял, что это действительно танец — только музыки не было слышно. Танцуя, девушки легко касались юношей чуткими пальцами. Воины вскоре снова погрузились в блаженный сон…

Проснувшись, Айван вяло спросил:

— Когда отправимся?

Ему возразило несколько голосов:

— Надо же посмотреть, как тут живут! Говорили про них всякое, а на самом деле не так страшно.

Действительно, лишним не на что было жаловаться. Они не добывали зверя, не беспокоились о пище. На их земле стояла небывалая тишина, поэтому звери отсюда не разбегались испуганно, свободно бродили повсюду, подходили к жилищам, и лишние ласкали их. Но это была страшная ласка! Зверь, которого коснуласьрука лишнего, уже никуда не уходил, он снова и снова приближался к жилищу. Когда лишним было необходимо, они попросту выходили наружу и прикасались к зверю. Тот сразу покорно ложился на землю, под острый нож…

Предметы тоже повиновались им. Под волшебными прикосновениями рук лишних сама шилась красивая одежда, поднимались шатры, изготовлялась различная домашняя утварь, зажигались костры и варилась пища. Не прикасаясь к горячему котлу, лишний мог перенести его с костра и поставить перед собой — достаточно было ему вытянуть в том направлении руки.

Юноши жили как в сказочном полусне: едва пожелаешь какую- нибудь еду, как она тут же появляется — лишние угадывали их желания. Они чувствовали каждое движение своих гостей: как только хотелось лечь, тут же появлялась пушистая подстилка.

Яри все больше мрачнела, выходя из своего полога по утрам: она видела безвольных юношей, перед которыми в неслышном танце кружились красавицы.

Айван тоже подпал под действие этой непонятной силы. Иногда стряхивал оцепенение и говорил нерешительно:

— Что же, теперь пора ехать…

Кто-нибудь лениво отвечал:

— Мы… не отказываемся. Только… потом поедем.

Все с блаженными улыбками кивали головами.

И вот Яри заговорила звенящим голосом:

— А вы не задумывались, почему лишние так заботятся о вас, так ухаживают за вами?

Ведь они никогда не хлопочут о других.

Виютку пробормотал с глупой ухмылкой:

— Значит, понимают, что о нас… надо заботиться. Ха-ха-ха!

— Они хотят, чтобы вы остались жить среди них, — прищурясь, сказала Яри.

Сначала все опешили. Но потом заговорил молчаливый Илик:

— Я остаюсь. Мне нравится здесь: тишина и покой, никто не ругается и не кричит.

Женюсь — и никогда не услышу от жены плохого слова. Жизнь тут очень хорошая.

— Но почему они хотят этого? — спросил Айван с усилием.

— У них существует поверье: если появится в селении хоть один ребенок, проклятие Сверху Сидящего рассеется, — снова обретут слух, прозреют и заговорят они. Поэтому делают все, чтобы вы остались.

— Так что потом все равно заговорит твоя жена! — Анику хлопнул по плечу Илика. — Вот тогда наслушаешься…

— Все равно останусь, — упрямо мотнул головой Илик.

— А наше племя? — напомнил Виютку, и глаза его вспыхнули — Забудем о бедах наших людей, будем спасать лишних? Ведь они стали такими по своему желанию. — По желанию Сверху Сидящего, — тихо вставил юный Эрмен.

— Когда человек погибает, то не спрашиваешь у него, какого он племени, перед тем как спасать, — задумчиво сказал Айван.

Пока они спорили, шатер наполнился лишними. Они почувствовали, о чем идет разговор, и теперь молча ждали решения своей судьбы. Их лица, обращенные к юношам, ничего не выражали, но молчание как-будто сгустилось в душном воздухе.