Говорит и поступает так же, как все, только до конца никогда не договаривает и делает все наполовину. Если пойдет куда-нибудь, обязательно с полдороги вернется. Обещания свои никогда не выполняет, потому что какой толк от наполовину выполненного обещания?

Мысли и решения у него половинчатые, а любимая пословица: «Серединка на половинку».

Люди-половинки вреда никому не делают. И много их среди обычных людей живет.

Распознать человека-половинку можно только одним способом: отойдя от него подальше, неожиданно оглянуться. Поэтому в племени Айвана после прощания избегали оглядываться: а вдруг от хорошего человека, которого любишь и уважаешь, на самом деле только половинка осталась? И собственные родители, братья, сестры могут оказаться половинками.

Но если кто-то распознает человека-половинку, тот сразу в свою зем-лю убегает.

Первую из трех земель, через которые нужно пройти по пути к Сверху Сидящему. Никто в ней не жил, потому что в воздухе постоянно летали каменные колотушки, как та, которой орудовал дикий человек Тэрыкы. Они летели так густо, что лучи света превращались в серый сумрак, а человеческое слово нельзя было услышать из-за гудения. Страшно даже посмотреть издали!

Зато люди-половинки чувствовали себя тут совершенно свободно. Хотя колотушки летели густо, но места для людей-половинок вполне хватало, особенно если вытянуться, сплющиться еще больше и стоять на месте. Разговаривали мало — ведь привыкли всегда не договаривать. Вот и стояли люди-половинки вытянувшись и чувствовали себя счастливыми, слушая беспрерывное гудение колотушек.

А настоящий человек тут пройти не мог — колотушки забивали его до смерти. Но еще перед выходом из Черного небытия Яри рассказала, как избежать гибели.

Колотушки только в одну сторону летят. Если быстро побежать в ту сторону, то невредимым останешься, в свою землю прибежишь. Поколотят только слегка в спину.

— Бегите, — сказал Айван, и знакомое выражение упрямства появилось на его лице. — Мне в другую сторону, — В его голосе прозвучала непоколебимая решимость.

Аинка воскликнула:

— Я тоже дальше пойду! Скажу: отдайте мать. Ведь за нас погибла, пусть еще поживет на земле.

— Может быть, есть какой-то другой способ пройти эту землю? — заметил рассудительный Яек.

— Только один, — ответила Яри. — Терпеть удары колотушек и идти вперед.

Молча кивнула Виютку, потом Анику и Суплякыну — за своим братом они повсюду шли, привыкли уже. Яек молча хмурился, Илик и юный Эрмен нерешительно поглядывали на него.

— Можно еще в человека-половинку превратиться, — сказала Яри. — Тогда между колотушками свободно пройти можно. Да только став половинкой, уже никуда не пойдешь из этой земли.

— Разве может настоящий человек половинкой стать? — удивился Эрмен.

— Не знаю, сможет ли настоящий, а обычные люди по своей воле часто становятся половинками. Если юноша или девушка сразу двоих любит и не знает, кому отдать предпочтение, то в конце концов на половинки делится. Или когда человек за двумя разными вещами тянется. Или хочет примирить непримиримых. Всегда, когда колеблется человек, не зная, какое принять решение, может на половинки разделиться. Вот почему так опасно колебаться…

— Мой дядя как-то за двумя зайцами погнался, — улыбнулся Эрмен. — С тех пор я его не видел.

— Не будем колебаться, — решительно заявил Яек.

Тэрыкы молчал, но все видели, что он тоже идет с ними. Айван облегченно вздохнул.

Все же вместе веселее идти.

И вот перед ними открылась мглистая земля людей-половинок. Оглушающие удары сразу же обрушились на них!

Впереди бежал Айван и больше всего доставалось ему. Черные злые колотушки отлетали от него, как разъяренные жуки. Он велел Яри схватиться за его плечи и спрятаться за спиной. Девушка чувствовала, как от тяжелых ударов сотрясается все его тело.

Другим юношам, следовавшим за Айваном почти вплотную, попадало меньше, и они время от времени сменяли его, вырываясь вперед, как обычно делали в тундре, протаптывая тропу в глубоком снегу. Тогда Айван мог немного перевести дух, держась в хвосте, но вскоре избитые товарищи один за другим сходили с тропы, и он снова шел первым.

Колотушки били не беспрестанно, иногда наступало затишье- Оглянувшись во время затишья, Айван увидел товарищей, и сердце его содрогнулось: кровь текла по их лицам, глаза у многих заплыли, кое-кто хромал…

Он поискал взглядом Аинку. Она шла последней, держа в поводу собак, которых высоко летящие колотушки не задевали. Лицо сестры было чистым и свежим: рядом бежал Тэрыкы и молниеносно отбивал своей укоризной каждую колотушку, направленную в нее.

Сам он почернел от синяков, но весело улыбался. Айван почувствовал благодарность к дикому человеку.

Стоявшие молча навытяжку люди-половинки удивленно провожали глазами кучку бегущих — что за безумцы и куда они стремятся? Неужели кто-нибудь способен здесь двигаться несмотря на удары колотушек? Они движутся только к собственной гибели…

Ребра ныли от ударов, избитые тела воинов просили пощады.

— Эрмен! Эрмен… — вдруг услышали они слабый крик. Эрмен на бегу оглянулся — его дядя стоял неподалеку, протягивая к нему одну руку, а другой указывая назад. Это зрелище было настолько ужасным, что Эрмен понесся еще быстрее и даже обогнал Айвана, а потом долго держался впереди.

Они потеряли счет времени. Сколько это длилось? Может быть, всю жизнь… Они еле двигались и хрипло дышали. Яри пыталась тоже выйти вперед, но Айван одним движением руки вернул ее и расправил согнутые плечи. Он прокладывал всем путь.

— Смотри! — это Яри крикнула.

Айван остановился, шатаясь, и тотчас удары прекратились. Какое наслаждение стоять неподвижно и не ждать очередного удара!

Суплякын убегал от них. Видна была только спина, в которую тихонько подталкивало его несколько колотушек.

— Брат! — раздался страшный голос Виютку. Но тот не оглянулся. Сломанная рука Виютку висела, и он даже не смог погрозить вслед беглецу.

Рассудительный Яек распростер руки, заколебался и тут же разделился пополам. Обе половинки застыли на месте, блаженно прислушиваясь к сердитому гудению колотушек, — им они уже не страшны. Другие юноши тоже остановились, растерянно глядя назад. Тела их начали тихонько колебаться…

— Вперед! — громким голосом закричал Айван, все сразу встрепенулись и продолжали нескончаемый бег.

Но вот диво: град ударов стал ослабевать. А может, они уже не чувствовали их. Но нет, все реже и реже прилетали колотушки, теперь они били не с тупой сокрушающей силой, а лишь стукались о лицо или тело и падали наземь. Юноши отшвыривали их ногами колотушки оказались легче мячей. Наконец все прекратилось. Нежное тепло коснулось разбитых лиц. Они упали на талый снег, который показался им зеленым и теплым, и долго лежали без сил, жадно вдыхая воздух весны.

— Неужели… прошли? — Виютку приложил горсть зеленого снега- он действительно был зеленым! — к громадному синяку под глазом и засмеялся, но тут же скривился от боли.

Ныли избитые тела. Меньше всех досталось Аинке, но и на ее лице краснело несколько ссадин — не уберег Тэрыкы. Он сидел на снегу и настороженно озирался. Лишь лицо Яри было чистым и невредимым. Она поправила выбившиеся из-под шлема волосы.

— Значит, эту землю можно пройти, — сказала она. — Теперь за нами пройдут другие.

— Если узнают, — обронил молчаливый Илик.

Собаки умильно повиливали хвостами.

— Глядите-ка! Они целы и невредимы! — Аинка сняла поводки, изрезала их и бросила собакам. Те мигом проглотили обрезки кожи.

— Надо было пробираться ползком, — сказал Анику. — Мы всегда так подкрадываемся к врагу. Тогда колотушки нас не задели бы.

— Сколько времени ползли бы мы через эту землю? — бросил Айван с презрением. А Яри покачала головой:

— Тот, кто ползком пытается эту землю пройти, навсегда ползуном становится.

Собаки насторожились. К путешественникам приближались люди. Яри пристально вгляделась в них.