Теперь совершенно очевидно, что был разработан настоящий боевой план победных выступлений любой ценой. Многие из стран-участниц протестовали не только против различного нарушения правил спортивных соревнований, но прежде всего против атмосферы дискриминации, вызванной безудержной пропагандистской истерией. Многие страны возмущались тем, что оказались на гигантском американском спектакле, который, несомненно, принесет президенту Рейгану голоса в ходе предстоящей предвыборной борьбы. Нельзя избежать впечатления, что с момента «коричневых» Игр 1936 года, устроенных Гитлером в Берлине, олимпийской идеей не злоупотребляли в таких масштабах, как в Лос-Анджелесе».
Кстати, сравнение между Олимпиадой-84 и «коричневыми» Играми проводили после Лос-Анджелеса многие. И это не удивительно: похожи, поразительно похожи по духу оказались эти два олимпийских, а точнее, антиолимпийских турнира, где были преданы забвению основополагающие принципы олимпизма. Различие, пожалуй, лишь в том, что нацисты использовали Игры прежде всего для достижения внешнеполитических целей — пропаганды своих человеконенавистнических идей, в Америке же Игры предназначались для внутреннего пользования — для рекламы республиканцев во главе с Рейганом.
Сразу же по окончании Олимпиады-84 американских призеров соревнований доставили в Вашингтон, где их вновь приветствовал президент. Затем — поездка по другим городам США, приемы, парады, речи. Последним пунктом «олимпийского турне» был Даллас, там в те дни проходил съезд республиканской партии.
В этой главе я привел уже немало цитат. Вот еще одна — из статьи, помещенной в английской «Гардиан»:
«Было что-то неприглядное, почти зловещее в заключительных сценах, разыгравшихся в далласском Центре конгрессов. Когда президент заметил, что со времени его вступления в должность «ни один дюйм земли не отдан коммунистам», он вызвал первую из серии демонстраций, которые могли заставить учащенно забиться сердце у тех, кто помнит Берлинскую олимпиаду 1936 года.
Бравые молодые люди в серых костюмах и белых рубашках с красными платками подняли руки в знак приветствия, напоминавшего приветствие фашистов, тупо скандируя: «Еще четыре года, еще четыре года!». Они размахивали большими американскими флагами, оказавшись во власти какого-то гипнотического ритма. Это не был воодушевляющий и освежающий патриотизм, о котором вещал президент, это был патриотизм, более безобразный и угрожающий.
Олимпийцы-спортсмены играли в съездовском спектакле роль марионетки, это были создания самого президента. Делегаты поднимали карточки в форме американского флага, так же как это делалось на открытии Олимпиады в «Колизеуме». Прирученные Рейганом спортсмены, в частности обладательница золотой медали пловчиха Нэнси Хогсхэд, прошли торжественным маршем и Рейган в своей речи по случаю выдвижения его кандидатуры превозносил Олимпиаду, словно это были спортивные игры самой республиканской партии.
«Мы ликовали в Лос-Анджелесе, когда на стадионе появился факел, зажегший гигантский олимпийский огонь… Может быть, и вы так же, как я, были захвачены исключительностью того, что совершалось на наших глазах», — сказал президент делегатам, изо всех сил стараясь придать своему голосу торжественность.
Казалось, Рейган, подобно многим из тех, кто окружал его, совсем утратил чувство меры…»
С последним замечанием корреспондента «Гардиан» позволю себе не согласиться. Нет, чувство меры не покинуло президента. Он специально «дожимал», по-актерски переигрывал, уже не боясь, что его освистают.
Ошалелая, одураченная Америка рукоплескала ему. Безумные глаза, разгоряченные лица, море звездно-полосатых флагов…
Между прочим, купальники гимнасток и пловчих сборной США на Играх-84 тоже были звездно-полосатыми. Прыгунам с трамплина, стоило им взобраться на бортик бассейна, вручали разукрашенные под американский флаг полотенца с надписью: «Спасибо тебе, Америка! Ты — самая великая страна в мире!»
Но хватит о Рейгане. В конце концов и до него, читателю это теперь известно, находились охотники нажить политический капиталец на спорте, на интересе миллионов людей к Играм.
Тенденция наметилась давно. Лос-Анджелес явился лишь кульминацией…
Осенью восьмидесятого по поручению редколлегии «Советского спорта» я подготовил большое интервью с новым президентом МОК Хуаном Антонио Самаранчем. Беседа наша была долгой, пожалуй, откровенной, касалась многих проблем. Затронули мы тогда и тему, которой посвящена эта глава.
— О политизации, о попытках использовать спорт для решения внешне- или внутриполитических задач сейчас говорят много, и не без основания, — констатировал Самаранч. — Это, по сути, преступные попытки. Игры не игрушка для политиканов, это великое достояние человечества. Достояние, которое все мы призваны охранять. — Он вдруг улыбнулся, хотя и не очень весело: — Знаете, я иногда думаю о том, что олимпийскому движению не повезло. Мы по традиции проводим игры накануне президентских выборов в Штатах. Чем там беззастенчиво и пользуются. Опыт Московских игр, кампания бойкота, развязанная Картером в надежде завоевать авторитет у избирателей, должны нас многому научить. Может, стоило бы уговорить американцев выбирать своих президентов в какое-нибудь другое время?
Послеолимпийская распродажа
или Рассказ о том, как торговали чемпионскими лаврами
Почем подмышки чемпиона?
Спешу попросить прощения у тех читателей, которым этот вопрос может показаться, мягко говоря, странным. Но что делать, если дороги подмышки нынче, до неприличия дороги.
Но, конечно, не всякие из них в цене. И не просто чемпионские, а чтобы тепленькими прямо из Лос-Анджелеса.
Не буду больше интриговать читателей и объясню, что же имею в виду. Олимпийским чемпионом в плавании на 100 метров вольным стилем стал в Лос-Анджелесе американец Роуди Гэйнз. Первым коснувшись стенки бассейна, он тут же — улыбка в поллица — победно вскинул руки, и снимки его, ликующего, только что ставшего победителем, обошли затем чуть ли не все газеты Америки.
Кое-кому из журналистов, правда, и улыбка чемпиона, и его победный жест показались какими-то неестественными, в них не было экспромта. Позже выяснилось: точно. Радость, вскинутые руки — все было заранее продумано и отрепетировано. Еще до начала Игр Гэйнз подписал контракт с парфюмерным концерном, и теперь, прямо в олимпийском бассейне, добросовестно отрабатывал гонорар: изображение чемпионских подмышек уже вскоре должно было появиться на страницах газет и журналов.
«Пользуйтесь дезодорантами только нашего производства! Наши средства от пота отличаются приятным запахом и обладают бактерицидными свойствами!»
Накануне Олимпиады в Лос-Анджелесе главные американские претенденты на успех тратили время не только на тренировки: они спешили заранее продать себя, и подороже. В течение последних девяти месяцев перед Играми Гэйнз и еще один известный пловец Стив Лундквист, как сообщил журнал «Ньюсуик», на двоих успели провести переговоры о подписании контрактов с тремястами фирмами и компаниями!
И ведь что было до Игр — это еще цветочки. Вот когда соревнования в Лос-Анджелесе закончились, тогда и пришло время настоящей олимпийской распродажи.
Джим Торп, герой Стокгольмских игр 1912 года, был лишен двух своих золотых медалей, когда выяснилось, что незадолго до Олимпиады, выступая в составе полупрофессиональной бейсбольной команды, он заработал несколько десятков долларов.
Что Торп! После Мюнхенских игр 1972 года спортивный делец Майкл О’Хара создал профессиональное легкоатлетическое шоу, переманив к себе группу известных спортсменов. Шоу это просуществовало недолго, некоторые из тех, кто подписал контракт с О’Харой, попытались было вернуться в любительский спорт, но ворота олимпийских стадионов оказались для них закрыты: ведь, будучи профессионалами, они иной раз получали за победу до пятисот долларов.