Комнату тут же заполнил едкий дым, бандиты закашлялись, попадали грушами на пол, и тут до меня дошло, что я малость переборщила. Пока я отвяжу старику, его кондрашка хватит.
- Твою мать! – взвыл один из бандитов, а я схватила стул, и огрела его по голове, потом второго, и бросилась к окну, распахнула его, и, подобрав брошенный бандитами нож, перерезала верёвки на запястьях старика.
Побыстрей вывела его из комнаты, из квартиры, и закрыла взятыми с тумбочки ключами дверь.
- Уф, - выдохнула я.
- Я даже не знаю, как вас благодарить, - прижал руки к груди пожилой человек, - вы мой добрый ангел.
- Это был мой долг, - улыбнулась я, и вынула мобильник, -
здравствуй, любимый.
- Привет, Викуль, - отозвался Максим, - что случилось?
- Как ты догадался, что что-то случилось? – воскликнула я.
- Я просто так сказал, - голос Максима стал напряжённым, - а что, что-то случилось?
- Да, приезжай, пожалуйста, в Шлюзы, - я назвала точный адрес, вкратце объяснила, что случилось, и мой любимый заорал.
- Почему за тобой шлейфом тянутся неприятности? Я не понимаю? Твою мать! – выругался он, и отключился.
- Сейчас приедет милиция, - успокоила я пожилого человека.
- Ваш муж, или друг? – прищурился пожилой человек.
- Как вы догадались? – изумилась я.
- Вы сказали, здравствуй, любимый, - развёл руками он, - я просто делаю выводы. Разрешите представиться, Нестеров Павел Николаевич.
- Эвива Леонидовна, - в свою очередь представилась я.
- Мне очень приятно.
- Мне тоже, - со смехом ответила я.
Уж очень комичными мне показались эти китайские церемонии на лестничной площадке, с бандитами без сознания в запертой квартире.
Опер группа приехала в рекордно короткое время, площадку заполонили маски-шоу, а с ними Максим.
- Ты у меня получишь! – погрозил он мне кулаком, - марш к соседям!
В этот момент за дверью раздались глухие удары, видимо, бандиты пришли в чувство, и мы с Павлом Николаевичем скрылись у соседей.
Милая соседка налила нам чаю, в ужасе выслушала произошедшую историю, и покачала головой.
- Какие времена настали, упаси Боже! Раньше всё спокойней было.
- Да, - кивнул Павел Николаевич, - хоть советские времена были и не сахарными, но более спокойными, чем сейчас. Нынешнее время кошмарное.
Они какое-то время перемывали косточки современникам, потом до Нестерова дошло, и он обратился ко мне.
- Вы ведь не просто так ко мне пришли, - сказал он, - или вы
просто проходили мимо, и увидели, что дверь открыта?
- Нет, я целенаправленно шла к вам, - я вынула корочки, - я по поводу ваших драгоценностей. Елисей Семенович...
- Ох, уж этот Елисей Семенович, - с горечью вздохнул Павел Николаевич, - он меня уже достал. Боюсь я, что ж тут непонятного?
- Я вас прекрасно понимаю, - кивнула я, - но мне это задание дали, чтобы не отпустить с любимым на медовый месяц. Сказал, сделаешь, отпущу.
- По-моему, это жестоко, - вздохнул Павел Николаевич.
- Наверное, мне ещё, кроме вас, нужно сходить к одному бизнесмену, который ненавидит журналистов лютой ненавистью. Представляете?
- Да уж. Вас не любят в издательстве?
- Любят, слишком любят, и потому не хотят отпускать. Не хотят лучшего фотографа лишаться в самый пик.
- Я дам вам сфотографировать драгоценности, - вдруг сказал Павел Николаевич, - только одно просьба.
- Какая? – воскликнула я, не веря своему счастью.
- Вы напишите, что эти драгоценности без вести пропавшие, или, ещё лучше, напишите, что они музейные. Пусть бандиты проверяют музеи, ничего не найдут. А я помещу ценности в банк. Да и не смогут они их продать, потому не станут воровать.
- У вас раритеты? – дошло до меня.
- И ещё какие! Такие разве что в частную коллекцию.
- Вы что ж, храните их в квартире? – ахнула я.
- Да, в сейфе, а эти, - сделал он кивок на стенку, - шифр от сейфа у меня требовали. Может, я и сломался бы, а тут вы!
- Господи! – только и смогла выговорить я.
Что за наивность? Разве можно держать ценные вещи в квартире?
Боится он! Да к нему и без публикации бандиты залезли!
Максим зашёл к нам, допросил Павла Николаевича, составил протокол, и поманил меня за дверь.
- Когда это прекратится? – устало спросил он.
- Что ты имеешь в виду?
- Ты знаешь, что я имею в виду! – взвился он, - когда ты перестанешь влипать в неприятности?
- Я не виновата, - проблеяла я, - меня направили сюда из издательства, а тут такое!
- Спятить можно! – воскликнул мой любимый, горячо поцеловал меня, сел в лифт и укатил.
- Я даже завидую вашему мужу, - воскликнул Павел Николаевич, когда мы вернулись в его квартиру.
- Чему вы завидуете? – удивилась я.
- Что я уже не молод, - вздохнул он, и сел в кресло, - вы такая красавица, и в вас есть что-то, что начисто лишает мужчину самообладания и здравомыслия. Будь мне лет, хотя бы сорок, я бы приударил за вами.
Я счастливо засмеялась, и почувствовала, что мой нос начинает краснеть. Да, да, вы не ослышались, именно нос.
Когда я смущаюсь, то явственно чувствую, как моему носу становится то жарко, то холодно, и на нём сразу выступают веснушки.
Во всяком случае, Максим, когда я пытаюсь соврать, а, когда я вру, нос сразу меня выдаёт, восклицает:
- Не ври, у тебя всё на носу написано.
Да, у нормальных людей, как правило, всё на лбу написано, а у меня на носу!
Всё у меня не как у людей!
Между тем Павел Николаевич открыл сейф, вынул из него шкатулочки с драгоценностями, и открыл их.
Боже, какая красота!
Я тут же вытащила фотоаппараты, я их всегда ношу несколько. Один цифровой, и один с плёнкой, которую надо проявлять...
С удовольствием я сфотографировала всё, и Павел Николаевич, закрыв коробочки, вдруг протянул одну мне.
- Возьмите в подарок.
- Не надо! – испугалась я.
- Прошу вас, должен же я как-то отблагодарить вас за спасение моей жизни. Хотя жизнь моя уже на закате, но не хотелось бы заканчивать её так. Я понимаю, что за такое никакими деньгами не расплатишься, но мне хочется сделать вам подарок, а эти серьги старинные, итальянские, их изготовил один флорентийский ювелир, кольцо тоже.
Я покорно взяла коробочку, и открыла её. Внутри лежали
дивной красоты серьги, длинные, с бриллиантами, и кольцо с огромным рубином.
- Спасибо, но мне неудобно, - воскликнула я, примеряя серьги перед зеркалом.
- Вам очень идёт, - улыбнулся Павел Николаевич, - вы такая красивая.
Из квартиры я выпала усталая. Села в машину, закурила, налила кофе из термоса...
Таскать постоянно с собой термос я привыкла ещё, когда работала в театре. Без кофе я не могу, пью его много, за день до литра могу выпить, и при этом не страдаю бессонницей.
Очухавшись немного, я решила ехать к Брахманову.
Надеюсь, он меня с лестницы не спустит.
И он в самом деле меня чуть не спустил меня с лестницы.
Охранник ощупал меня, пропустил в офис, и пропустил только потому, что я показала ему корочки частного сыщика, поддельные, конечно. Брахманов, когда я показала уже корочки журналиста, скрипнул зубами.
Это был мужчина средних лет, с лёгкой проседью на висках, и спортивной фигурой.
- Как вы сюда пробрались? – зашипел он разъярённо, - кто вас пропустил?
- Ваш охранник пропустил, - ответила я невозмутимо.
- Уволю к чёртовой матери! – стукнул кулаком по столу
Брахманов.
- Не надо, - улыбнулась я, - я обманула его, назвалась частным сыщиком.
- Ах, вы ещё и обманом сюда проникли? – заорал он, - убирайтесь ко всем чертям!
- Всё-таки, почему вы не хотите дать интервью? – попыталась я обаять его самой располагающей из своих улыбок.
- Это не ваше дело, я терпеть не могу журналистов. Пошла вон!
Меня последнее оскорбило до глубины души. Как какой-то собаке рявкнул. И я, схватив со стола графин с водой, вылила этому надутому индюку её на голову.