Брахманов разразился таким отборным матом, что у меня глаза на лоб полезли.

- Какой, вы, однако, грамотный, - покачала я головой, и

выскочила из кабинета.

В машину я села, расстроенная до невозможности. Меня Елисей Семенович никуда не отпустит, задание я провалила, о

чём и поспешила сообщить ему.

- Что ты сделала? – округлил он глаза, - зачем ты ему воду на голову вылила?

- Он на меня рявкнул, как на собаку, - опустила я глаза, - послал ко всем чертям...

Генрих Вениаминович, сидевший рядом, странно хрюкнул, и отвёл глаза.

- Ты понимаешь, что теперь будет? – спросил Елисей Семенович ошеломлённо.

- А что будет-то?

- А придёт этот Брахманов сюда, и потребует, чтобы мы тебя уволили, вот что будет, - выдал Елисей Семенович, - и моральный ущерб потребует оплатить. Вика, ну, чего ты в самом деле?

- Простите, - стушевалась я, - не подумала. Я всегда поддаюсь эмоциям, а потом думаю.

- Нормальные люди делают с точностью наоборот, - рыкнул Елисей Семенович, и снял телефонную трубку, - оба, испарились.

Я вышла, Генрих Вениаминович за мной, и, едва оказавшись за дверью, подхватил меня под локоток.

- Ну, как тебе, птичка, собачья работа? – с насмешкой спросил он, - ещё не хочешь сбежать?

Я дёрнулась, но он вдруг с силой схватил меня, и припечатал к стенке.

- Пустите! Что вы себе позволяете? – заорала я.

- Какие у тебя духи, - прошептал он мне на ухо, я почувствовала его руку на бедре, и, что было силы, съездила ему коленом.

- Ах, ты...! – Генрих Вениаминович согнулся пополам от боли.

- Что тут происходит? – выскочил из кабинета Елисей Семенович.

- Полный порядок, - выдохнул Генрих Вениаминович, разгибаясь, и переводя дух.

- У нас всё хоккей! – воскликнула я оптимистично.

- Хоккей! – покосился на меня Елисей Семенович, - звонил я

Брахманову, он к нам претензий не имеет, лишь бы никто из наших ему на глаза не попадался. А теперь живо объясните, что здесь происходит?

- Давай, жалуйся, - скривился Генрих Вениаминович, - что молчишь?

- А я, если и буду жаловаться, то своему первому мужу, - выпалила я, - знаете, почему я с ним развелась? Он торговец наркотиками, чуть не убил моего последнего мужа, когда у нас начинался роман. Он от меня до сих пор без ума, хочет, чтобы вернулась. И к тому же собственник. Он взбесится, когда узнает, что зам моего начальника мне под юбку лезет. Костей не соберёте!

- Сука! – выпалил Генрих Вениаминович, - мафиозная подстилка! – и испарился.

- Он тебя домогается? – дошло до Елисея Семеновича.

- Да, - вздохнула я.

- Опять он за своё! Кобель, твою мать! Вика, зайди ко мне.

Я уселась на стул, и Елисей Семенович спросил:

- Я тебя забыл спросить, с Павлом Николаевичем что?

- Полный порядок, - улыбнулась я, - сейчас поеду домой печатать снимки.

- Как? Он дал тебе сфотографировать драгоценности? – ошалел

Елисей Семенович.

- Дал, и ещё подарок сделал, - я показала коробочку с серёжками и кольцом.

- За что он тебе такой подарок сделал? Чем ты там с ним занималась?

- Вы что, спятили? Ой, извините. Я ему жизнь спасла, - и я рассказала о произошедшем.

- Да, не зря я тебя к нему отправил, - пробормотал Елисей Семенович, - на планёрке жду снимки.

И я поехала домой. У меня в подвале оборудована целая мастерская по распечатыванию фотографий.

Я въехала в гараж, « Мазды » Максима не было, он недавно купил себе дорогую, внушительную машину.

Его здорово заедало, что я зарабатываю больше, и он стал заниматься бизнесом, совмещая это с работой в отделении.

- Ты уже приехала? – вышла из кухни Анфиса Сергеевна, - ты голодная?

Едва она это сказала, я почувствовала прямо-таки дикий голод. Времени уже три часа дня, а за день только две чашки кофе выпила, и больше ничего. Со всеми этими событиями я и забыла, что голодна.

- Как зверь, - вздохнула я, - только я сначала фотографии распечатаю.

- Давай.

Справившись с фотографиями, я пошла кухню, нос уловил запах рыбного супа, и у меня потекли слюнки.

- Уха? – спросила я, садясь за стол.

- Твоя любимая, - улыбнулась моя свекровь, и налила мне тарелку, - из речной рыбы.

Ммм, вкуснотища. Да, бабушка моего мужа умеет готовить.

Я с удовольствием съела суп, от предложенной добавки отказалась, мне ещё хотелось попробовать десерта, иначе мне просто места не хватит.

На десерт была шарлотка с вишней, и ванильное суфле, ну, и, конечно, кофе. Без кофе я не могу.

Поев, я переоделась. Весна в этом году на удивление тёплая, а утром неожиданно пошёл дождь, и я одела свитер.

Он хоть и был лёгким, но сейчас мне стало жарко, я поднялась наверх, надела свои любимые клешёные кожаные

чёрные шорты, под них сетчатые, чёрные чулки, красные босоножки, красную кофточку простого покроя с

рукавами-крылышками, а на бёдрах застегнула шифоновую накидку, совершенно прозрачную, с золотой вышивкой по краям.

Это было что-то типа пляжной юбки, срезанной сбоку, из белого шифона, до пят.

И в таком виде спустилась вниз, прихватила фотографии, и поехала на планёрку.

Елисей Семенович внимательно оглядел меня, хмыкнул, и взял фотографии. В его кабинете, за широким, длинным столом, сидели все сотрудники, и я тоже уселась на свободное место.

- Что это? – подскочила Мила Царёва, увидев снимки, - как тебе удалось? – злобно спросила она.

- Такой девушке, как Эвива, всё удаётся, - засмеялся Филипп Аркадьевич, начальник отдела рекламы.

Это был приятный молодой человек, блондин с весёлыми

голубыми глазами на загорелом лице, и милой улыбкой.

У меня с ним сложился полный контакт, в отличие от Милы, и иже с ней.

- Хоть что-то у неё получилось без происшествий, - прошипел Генрих Вениаминович.

- Это тоже было с происшествием, - злорадно сказала я, и швырнула на стол гранату со слезоточивым газом.

Царёва завизжала, и стекла на пол, впрочем, остальные сотрудники тоже, и я пожалела о содеянном. Я хотела только пугануть зама Елисея Семеновича, а перепугались все.

- Убери это! – заорал Генрих Вениаминович.

- Слушай, прикольная штучка, - пробормотал Елисей Семенович, и взял гранату в руки, - а где твой бывший муж это достал? Мне бы такую же.

- Я спрошу, - улыбнулась я.

- Вы спятили? – орал Генрих Вениаминович, лёжа под столом, - уберите это! Ты ещё чеку оторви!

- И оторву! – воскликнула я, нагнувшись.

- Я вызываю сапёров, и милицию, - Генрих Вениаминович вынул из кармана мобильный.

- Генрих, успокойся, это муляж, - со смехом сказал Елисей Семенович.

- Твою мать! – пробормотал его заместитель, вставая с пола, - вы тут со всем с ума сошли?

Все остальные тоже стали понемногу приходить в себя, и сели на места. Регина обмахивалась папкой, в полном ужасе глядя на меня.

- Вик, я, конечно, всегда знала, что ты сумасбродка, но чтобы настолько, - проговорила она.

- Мы такие, мы можем, - усмехнулась я, а Царёва смотрела на меня с плохо прикрытой злобой.

На лице Генриха Вениаминовича выступили капли пота, чувствуется, ему не пришлось по вкусу произошедшее.

Он взял из рук начальника гранату, и стал её рассматривать.

- Но это не муляж, - вдруг сказал он, и нажал на кнопку...

- Не надо, - крикнула я в панике, у меня глаза ещё слезились после истории в квартире Нестерова, но он уже нажал, и слезоточивый газ заполнил помещение.

Все взвыли, стали кашлять, взвыла пожарная сигнализация...

Половина персонала повалилась на пол, я, подхватив начальника под руку, вытащила его из кабинета.

Елисей Семенович надрывно кашлял, ослабил узел галстука...

- Как вы? – спросила я участливо.

- Спасибо, хреново, - пробормотал он.

И мы, держась друг за друга, как парочка слепых, на ощупь добрались до уборной, и стали промывать глаза.

Веки невероятно щипало, тем более, я уже третий раз испробовала на себе действие этой гранаты, мне было очень невесело.