Кира открыла сумку и достала еще две бутылочки, однако в бокалы лить не стала. Просто открыла и протянула одну мне.

- И вот я думаю, Перри… о том, как мало знаю счастливых семей, а некоторые настолько несчастны, что даже не имеют терпения это скрывать. И о том, что счастье порой выглядит так неприглядно… так пугающе, что больше напоминает кошмар… бесконечную боль… а у нас не хватает ни сил, ни желания бороться за него… потому что мы так боимся… что в результате не остается ничего кроме сожаления.

- Ки, а о нас… ты тоже жалеешь? - спросил я медленно.

И тут она впервые улыбнулась, прикусив губу, совсем как та девочка, которая столкнулась со мной на улице вечность назад.

- Дурак ты.

И от этого искреннего “дурак ты” меня вдруг разобрал смех, я начал хохотать, снова до слез, и Кира смеялась тоже, а потом просто села мне на колени и обняла крепко-крепко. И хотя это не было ответом на вопрос, я знал, что никогда не задам его снова.

Мы поехали домой и просто сидели на кухне, разговаривали и пили кофе, как в старые добрые времена. Крис явился через несколько часов, задолго до рассвета. Он нерешительно остановился в дверном проеме, и нам вполне хватило выдержки, чтобы просто встать - не подскочить как ужаленные, а встать и сделать к нему пару шагов. Вот уж кто выглядел живым на все сто процентов… Волосы чуть растрепаны, губы припухли, а в еще человеческих глазах изнывало такое беспредельное счастье, что многие вопросы отпадали сами собой.

- Вы всегда знали? - спросил он тихим хрипловатым голосом.

Я кивнул - Кира тоже. Никто и не собирался лгать.

- И когда хотели сказать?

- Ждали момента. Такого… как вчера.

- Это ведь твое решение и больше ничье.

Крис кивнул. Да одного взгляда на него хватало, чтобы понять - решение было принято еще в тот момент, когда Лассе впервые взял его на руки.

Он шагнул, потянулся к нам - мы крепко сжали его холодные пальцы, будто не решаясь коснуться как-то еще. Я взглянул - кольца не было. Пока что.

- Мам…

Его губы внезапно дрогнули, глаза налились слезами, но Кира мягко прервала его:

- Где Лассе?

- На крыльце…

- Позови его, не будь невежливым. И беги собирать вещи.

Крис просиял сквозь слезы и тут же исчез, как вспышка света.

Через минуту вошел Лассе и стал точно на то же место, где до этого стоял наш сын. Он выглядел… иначе, будто ненадолго пошатнулась его вековая выдержка. Те же припухшие губы, истома в глазах, и в целом он казался совсем юным, чуть ли не ровесником Криса.

- Спасибо тебе, - сказала Кира, и глаза ангела чуть расширились, будто он ожидал услышать что-то совсем другое.

- За что?..

- За то, что столько ждал. За то, что разрешил подольше побыть его родителями.

Он смотрел, будто не вполне понимая, и в этот момент Кира взяла и сделала то, что я хотел, но не решался - обняла его. И он ее тоже - именно так, а не просто позволил себя обнять. Лассе прижимал ее к себе обеими руками, но смотрел на меня, и будь я проклят, если не почувствовал щекой прикосновение этих пушистых волос.

- Вам всегда ими быть.

Позже Кира отправилась наверх помогать Крису, и мы с Лассе вышли на улицу. Ночь была такая теплая - одна из ночей, когда в зиму уже совсем, совсем не верится.

- Береги моего сына, - сказал я.

- Ты же знаешь - я не могу обещать. - В свете луны его волосы казались молочно-серебряными. - Да и сам ты не можешь, если на то пошло.

- А я все думал, когда ж ты меня упрекнешь…

- Я тебя не упрекаю. Я просто говорю правду.

- Лассе, я его отец. Мне не нужна правда. Мне нужно, чтобы ты сказал: да, Перри, я сделаю все возможное.

- Да, Перри. Я сделаю даже больше, чем в моих силах.

- Вот это разговор.

Нет, никаких иллюзий - то, что нам известно о Лассе и на что он способен - лишь верхушка айсберга, и, по сути, мы весьма слабо представляли, кому отдали своего ребенка. Утешало одно - другие родители тоже по большинству не имеют об этом ни малейшего понятия…

Звонил Крис редко, где-то раз в неделю - однако не чаще, чем если бы он просто уехал в колледж. В следующий раз мы увидели его только через пять лет, чуть позже дня рожденья младшего.

Джереми они не застали - он уехал обкатать новую машину вместе со своей девушкой, Лиззи Лот. Она, как в свое время ее отец, взяла от родителей самое лучшее - от Джоша рост, смуглую кожу и чуть раскосые глаза, а от Имоджен белокурые волосы, фигуру танцовщицы и железный характер семейства Утор. В смысле норова младшая сестра ей значительно уступала, вследствие чего была любимой папиной дочкой, а Престон вообще небесное создание, копия Анн-Мари - по крайней мере, пока что. Однако все мы дружно считали, что нашему с Лиззи несказанно повезло. По крайней мере, она неплохо умела держать его в узде.

Крис не очень-то расстроился - для него Джереми всегда был абстракцией, так что он скорее приехал повидать нас, и мы это понимали. Привез Кире целый кейс суматранского кофе, мне - “Реми Мартен” в хрустальной бутылке, а брату - мяч с автографом самого Руди, от чего впоследствии младший впал в восторженный ступор и чуть ли не взял подарок с собой в кровать. Когда я из интереса взглянул, сколько этот мячик стоит на интернет-аукционе, у меня тоже был ступор, но другого порядка.

Пробыли они недолго, и все это время я не мог отвести от Криса глаз. Наш мальчик изменился, и дело было даже не в том, что он попробовал крови и уже не увидит дня. И не в том, что мы, может, недостаточно его любили. Он был прекрасен, ослепительно, даже жутко, и этот его взгляд, как и запах океана, я не спутал бы ни с чем. Взгляд существа, избалованного такой большой любовью, что на ее фоне даже день безнадежно меркнет. Взгляд Эли. Чистейшая, безупречная иллюстрация того, что сказала мне Кира на выпускном, - про бесценный дар, и сколько за него ни предлагай - все будет мало.

- Мы думаем вернуться в Европу, - сказал Крис, когда мы вышли их провожать. - Эркхам не повредит смена обстановки.

- Надолго? - спросила Кира.

Он переглянулся с Лассе, глаза их одинаково сверкали в расчерченном фонарями полумраке знакомыми, но от этого не менее далекими звездами. Все это время Крис держал его за руку - даже не за руку, а за кончики пальцев, перебирая, то и дело соскальзывая и снова хватаясь. Кольцо было на месте - там, где ему и положено быть.

- Надолго.

Без лишних слов я понял - то, что для них надолго, для нас вполне может оказаться навсегда.

Да мы и так знали, что будем видеть его очень редко - хотя не чаще, чем если бы он просто жил где-то отдельно, хоть и в соседнем штате. Это случается сплошь и рядом, родители не видят детей годами, успевая состариться, а порой и умереть. Так что мы просто не думали об этом. Тем более что он больше не нуждался ни в нашей заботе, ни в любви.

К сожалению, ни на одной из европейских выставок Криса побывать так и не получилось - один раз Джереми заболел гриппом, потом у него был ответственный финальный матч по футболу, потом что-то еще. Знаем только, что успех был невероятный, и самые престижные аукционные дома мира передрались как собаки за кость. Правда, уходя, Крис оставил нам все свои картины, забрал только красную, и мы развесили их в студии. Хотя за последние годы я ни разу не видел, чтобы Кира туда заходила. Может, она делает это, когда меня нет?

По крайней мере, я поступаю именно так.

Однажды мы с ней пили кофе в моем кабинете - старая традиция вернулась, чтоб никогда уже нас не покинуть - и я вдруг сказал:

- Знаешь… я почти не скучаю по Крису. Будто мы и не расставались. Будто он до сих пор пропадает в своем убежище, творя очередной шедевр… а войдешь туда - кажется, он только что ненадолго вышел.