— Вы давно дружите с семьей Лоувел?

Она ответила, отстраняясь от меня:

— Да, До того, как познакомиться со мной, мой муж был чем-то вроде жениха Мэри. Он бросил ее ради меня, и мне кажется, что некоторое время она сильно переживала. Потом Виктор встретил ее уже когда она была замужем за Робертом Лоувелом. Мы возобновили знакомство и стали дружны.

Эта история начинала меня интересовать.

— А вас никогда не смущала мысль о том, что ваш муж и миссис Лоувел...

Она рассмеялась и ответила:

— Ни в коей мере. Я знаю, что Мэри по-прежнему влюблена в Виктора, но не испытываю никакого беспокойства... Виктор не любит разогретых блюд.

Мы дошли до двери. Я повернулся в сторону парка и спросил:

— А что, родители Тони знают, что он влюблен в Полли Асланд?

Она снова засмеялась и открыла дверь.

— Конечно. И это им страшно не нравится. Они думают, что Полли вместе с отцом хотят наложить лапу на их Тони. Для Полли Тони хорошая партия. Все относительно...

Она пропустила меня вперед, закрыла дверь и стала подниматься по лестнице. На площадке она протянула мне руку и прошептала:

— Вы довольны нашей прогулкой?

Я выдал ей самую обворожительную улыбку и притянул к себе:

— Очень... Очень доволен... Надеюсь, будут и другие.

Она промолчала, глядя через мое плечо на дверь нашей комнаты. Я быстро поцеловал ее и проговорил громким голосом:

— Спокойной ночи, миссис Дулич...

Она нежно ущипнула меня за щеку и повернулась на каблуках.

Очень довольный я вошел в наши апартаменты. Освещенная комната была пуста. Я закрыл за собой дверь, и тут же на пороге ванной комнаты в ночной рубашке из розового шелка появилась Флосси. Она сделала комическую гримасу и притворно сердито сказала:

— Это в таком-то часу ты возвращаешься?

— Бросьте глупости,— оборвал я ее.— Ведь нас сейчас никто не слышит.

Она сразу же переменила тон.

— Не попросите ли вы меня спать в кресле?

И вот тут-то я понял, что мне предстоит. Настроение, резко испортилось.

— Безусловно, нет. Спи на кровати, а я устроюсь на ковре.

Она легла на кровать со странной усмешкой, которая действовала мне на нервы. Я отправился в ванную комнату и вернулся оттуда уже в пижаме. Потом собрал все возможные подушки, которые только мог найти на сидениях кресел и дивана. Флосси несколько удивилась моим действиям и проговорила фальшиво невинным тоном:

— Что это вы собираетесь делать, патрон?

— Постель в ванне.

Она весело расхохоталась, хотя я совсем не находил это смешным. Я накидал в ванну подушек и попытался устроиться там внутри. Но ванная была слишком коротка. Через десять минут я почувствовал, что ноги мои затекли и онемели.

Флосси погасила в комнате свет. Я встал и страшно злой вернулся в комнату.

— Ты спишь? — спросил я ее.

— Да, шеф,— ответила она тоненьким голоском.

Мой вопрос был, конечно, совершенно идиотским. Я продолжал:

— Ванна слишком коротка для меня. Ты маленькая и тебе там будет вполне удобно.

Она вдруг икнула и запротестовала:

— О, нет! Я боюсь, что вдруг все краны потекут. Не я ведь предложила подобную авантюру...

Я решил, что спорить с ней совершенно бесполезно, погасил свет в ванной комнате и улегся на ковер.

Прошло минут пять, потом голосом, в котором звучала жалость, приведшая меня в ярость, Флосси предложила:

— Перестаньте валять дурака, патрон! Ведь я вам уже сказала, что у меня к вам полнейшее доверие. Кровать ведь достаточно широка...

Это, как я понимал, конечно, был голос рассудка. Я встал, кряхтя, и растянулся на кровати. Сначала я почувствовал страшное облегчение. Потом, вопреки своему желанию, я вновь представил себе обольстительный образ Флосси в розовой ночной рубашке с лентами. Ситуация становилась весьма трагической. Я, не переставая, вертелся на своем ложе, стараясь не задеть ее как-нибудь. Она вдруг стала протестовать:

Если вы будете вертеться всю ночь, то я предпочту, чтобы вы вернулись обратно на ковер.

Я замер и попытался заснуть.

Какой-то шум вывел меня из состояния дремы. Я лежал на боку, на самом краю кровати, а Флосси прижималась ко мне спиной: Долетевшие до моего слуха голоса не позволили мне сосредоточиться на чувстве, которое вызвало во мне теплое, погруженное в сон тело.

Я прислушался и без труда определил, кому принадлежали эти голоса. То был Тони. Он спорил о чем-то со своей матерью, причем оба употребляли весьма грубые выражения.

Мэри Лоувел, которая по всей вероятности находилась в страшной ярости, угрожала поместить своего сына в какой-то пансион без права выхода, оттуда, если он не откажется от своей связи с Полли. Чтобы квалифицировать то, что Тони мог делать в парке ночью с молодой девушкой, миссис Лоувел употребила совершенно скабрезную терминологию. Лишний раз я был вынужден констатировать, что хорошо воспитанные люди выказывают себя особенно грубыми, когда находятся в ярости. Что касается Тони, то я уже знал, на что он способен. В настоящий момент он так грубо ругал свою мать, что мне становилось стыдно. Наконец Мэри Лоувел пронзительным голосом стала убеждать его, что намерения этих Асландов совершенно ясны и что такая красивая молодая Девушка, как Полли, не могла пойти на сожительство с выродком, подобным Тони, если у нее не было для этого достаточных оснований.

— Ты разве не понимаешь, что они хотят лишь твоих денег?! — кричала она.

Резкий голос Тони возразил с почти болезненным смехом:.

— Какие деньги? Ты же прекрасно знаешь, что папа на мели...

Безусловно, это становилось все интереснее. Я с силой оттолкнул руку Флосси, которая лежала на моей талии, и одним рывком отправил ее на место. Она повернулась, ворча, и больше не шевелилась. Я снова стал прислушиваться. Скрип двери на лестничной площадке привлек мое внимание.

Под осторожными шагами слегка поскрипывал паркет: Вероятно, Роза Дулич также была разбужена этой ссорой.

Голоса внизу замерли, и теперь слышалось лишь непонятное бормотание. Потом наступила тишина.

Заинтригованный, я встал и подошел к окну. Сквозь ажурные занавески я мог видеть почти полностью весь двор, освещенный молодым месяцем. Ночь все еще была светлой, но легкий туман теперь стал подниматься с земли, напоенной дождем. Полоса света неожиданно упала на песок, появилась какая-то неясная тень, потом все опять стало сумрачным, дверь виллы закрылась.

Неясный силуэт появился в поле моего зрения и исчез в аллее, ведущей к дороге. Был ли это Тони? Или Мэри? Я был не в состоянии определить это.

Я оставался несколько минут на своем наблюдательном посту. В доме наступила тишина. Потом я снова услышал скрип паркета на лестничной клетке, дверь отворилась и закрылась. Видимо, тревога миновала и Роза вернулась к себе.

Я ощупью добрался до кровати и посмотрел на светящийся циферблат моих часов, лежащих на ночном столике. Было десять минут второго.

Флосси повернулась ко мне спиной и крепко спала. С тысячей предосторожностей, чтобы не разбудить ее, я скользнул под одеяло.

Вероятно, на сей раз я быстро заснул. Я проснулся и пришел в себя от шума машины, которая на большой скорости подъехала по дороге к дому. Короткое мгновение свет фар появился в окнах и осветил комнату. Я тотчас же заметил, что Флосси почти лежит на мне.

Что-то застряло у меня в горле и мускулы мои напряглись. Ситуация становилась невыносимой; Я совершенно не был влюблен в Флосси, но она очень соблазнительна и я ведь не из дерева. Если бы у меня было к ней влечение, я сделал бы ее своей любовницей после того, как уволил с должности моей секретарши. Обе эти функции казались мне совершенно несовместимы. Но Флосси вполне устраивала меня как сотрудница, и я был уверен, что если бы я поступил иначе, то потом обязательно пожалел бы об этом. Мои чувства заглушали голос разума. Я уже почти протянул руку, чтобы дотронуться до ее груди, небольшой и крепкой, и тут она сама спасла положение. Она вдруг вздохнула и стала мечтать вслух: «Почему ты так глуп, Джек? Все прошло... Ничего не бойся...»