— Как его зовут?

— Гензель.

Соловьиной трелью для ушей Ашера прозвучало чужое имя. Наконец-то он смог дышать.

— Я понял, — сказал он. — Гензель. Играет за «Соколов». Это и есть проблема?

— Ну, да, — выдохнул Питер. — Он ведущий игрок, квотербек. Среди лучших учеников университета. А еще Гензель волонтерит в столовых для бездомных, спасает котят, застрявших на деревьях, и его фотографию публикуют в каждом выпуске вашей газеты на первой полосе.

Эрик кивнул.

— Он что-то вроде золотого мальчика университета. Ты наверняка о нем слышал.

Ашер пожал плечами.

— Нет, простите. Я не особо интересуюсь спортом. И моя самая близкая подруга утверждает, что я лучше ориентируюсь в своих фантазиях, чем в реальном мире.

— В общем, у Гензеля безупречная репутация.

— И? Я все еще не вник в суть проблемы.

— Мы играем за «Медведей».

Где-то в самом пыльном, паучьем углу сознания Ашера ютилось слабое воспоминание, связанное со словами «медведи» и «футбол». Может, Морган что-то однажды обронил, или кто-то из однокурсников говорил. Ашер никак не мог поймать это воспоминание за хвост. Но оно уже начало будоражить, готовое вот-вот появиться в момент озарения.

— Если ты не в теме, то можешь и не знать, что «Соколы» и «Медведи» — извечные соперники, — пояснил Питер. — Точнее, между нами война. Например, на наших матчах регулярно дерутся болельщики.

Ашер кивнул, наконец оценив масштаб проблемы.

— Вот, значит, в чем загвоздка. Вы играете за враждующие команды, а он к тому же звезда «Соколов».

— Именно. Связь с нами... поставила бы крест на его репутации. По крайней мере, в глазах фанатов.

— Не в наших, конечно же, — добавил Питер. — Нам плевать, за кого он играет. Репутация нас тоже не волнует. Мы обожаем футбол. Бросать его будет болезненно, но мы долго обсуждали эту тему и решили, что Гензель того стоит.

— Просто мы не уверены, что и он будет готов на такие жертвы.

Эрик и Питер правы: ситуация умопомрачительно сложная.

Мало того, что неизвестно, нравятся ли Гензелю мужчины и как он относится к полиаморным отношениям, так еще и этот футбольный аспект грозил накрыть все их чаяния могильной плитой. Ашер, конечно, слабо представлял себе, что значит соперничество в спорте, но судя по Моргану, оно станет серьезным препятствием на пути Питера и Эрика к их мечте.

— Что ж. Я берусь за это дело. И помогу вам. — Ашер готов был свернуть горы во имя торжества любви. А еще он чувствовал, что все получится. Он никогда не видел Гензеля, но не сомневался, что он «тот самый» для этих Медведей.

— Правда? — воскликнули Эрик и Питер. Ашер едва не растекся лужицей от умиления.

— Ага. Мне нужно продумать план действий. Я набросаю несколько идей, как можно организовать вашу встречу. Это будет первый шаг.

— Ты не представляешь, как только что нас осчастливил, — выпалил Питер. В этот момент его можно было бы выставлять в палате мер и весов как эталон искренности.

Ашер расплылся в улыбке.

— Я буду счастлив помочь вам, ребята. Ведь это мой долг и моя работа — соединять любящие сердца. А в вашем случае коннект будет полным. Я это чувствую.

— Ты так думаешь? — с надеждой спросил Эрик.

Приложив ладонь к сердцу, Ашер со всей искренностью ответил:

— Я так знаю.

Солнце и лыжная маска

М: Прекрати. Таскать. Мои. Вещи.

Ашер, конечно, был в курсе, отчего Морган так разбушевался.

А: И чего ты так разбушевался?

М: Ты знаешь. Опять тыришь мое барахло.

А: Неа. Не по тому адресу обратился.

М: Если продолжишь в том же духе, я наведаюсь на твою половину.

А: Там нет ничего интересного для тебя.

Ашер не моргая смотрел на экран телефона, но ответ Моргана так и не появлялся.

Досадно, потому что Ашер умирал от скуки на лекции по английскому. На этом курсе он всегда предпочитал сидеть на галерке, сливаясь с толпой таких же увлеченных своими смартфонами студентов, а также тех, кто спал с открытым ртом, истекая слюной. Как, например, сосед Ашера справа.

Прошел день со знакомства Ашера с Двумя Медведями, и он не мог перестать думать об их сверхзатруднительном положении. Он был уверен, что в его голове давно созрел блестящий план по завоеванию Гензеля, просто он еще об этом не знает.

Во всем виноват английский. Эти занятия были такими нудными, что высасывали из Ашера всю энергию и воображение.

Так что переписка с Морганом оказалась единственным интересным событием, которое случилось за этот день. Ашер с увлеченностью маньяка глядел на экран своего телефона, мысленно умоляя Моргана поторопиться с ответом. Иначе он умрет с тоски.

Аудитория была огромной, как и большинство лекториев, в которых занимался Ашер. Пустые светло-серые стены, большая электронная доска, подключенная к ноутбуку профессора, и устланные ковролином ступени, ведущие вверх вдоль рядов сидений.

Мистер Блейн, профессор, обладал потрясающим в своей невыразительности голосом и никогда не поднимал глаз, даже если студенты подходили к нему с вопросами после лекций. Не то чтобы он плохой педагог. Просто он невероятный зануда.

М: Это ты взял мою черную футболку?

А: Какую еще черную футболку?

М: С белым логотипом на рукаве.

А: Конечно, не я. Не мой размерчик.

Ашер посмотрел на черную футболку, в которую был одет, и задержал взгляд на белой эмблеме на рукаве. И тут же расплылся в улыбке.

На Моргане эта футболка чудом не расходилась по швам, а вот на Ашере развевалась как парус. Но ему так даже нравилось. Она была такой мягонькой, удобной и пахла одеколоном Моргана.

Не думайте, что Ашер какой-то извращенец. Просто у Моргана очень хороший одеколон. Ашер даже иногда тайком им пользовался.

М: В твоем комоде ее нет.

А: ОМГ! Прекрати рыться в моих вещах, старый развратник!

М: Пришли мне селфи, сейчас же!

Ашер вспыхнул.

А: Э-э-э, что?

М: Ты беспрерывно себя щелкаешь. Давай, пришли мне фотку.

А: Эм-м...

М: Если футболки нет в твоих вещах, значит, она на тебе.

Ах, это! Слава богу. А то Ашер на секунду подумал, что... В общем, подумал. Что-то.

А: Не могу. У меня занятия.

М: Да ты все время постишь селфи в соцсетях. Как ты сидишь на лекциях.

А: Прекрати следить за мной в соцсетях, проклятый сталкер.

М: Ты САМ подписал меня на свои соцсети.

А: Это к делу не относится. Я не буду делать для тебя селфи.

М: Будешь. Иначе я забираю твою любимую футболку.

Ашер не слишком волновался на этот счет. Он никогда не говорил Моргану, какую футболку любит больше всего, хотя она, конечно же, у него была. У всех же есть, да?

М: Светло-желтая. На ней еще солнце в лыжной маске. Быть ей моим новым ковриком, если не пришлешь селфи.

Морган определенно был психопатом.

Как он, черт подери, узнал, какую футболку любит Ашер? И как можно быть таким бессердечным, угрожая растоптать ее своими ножищами? На ней же такое восхитительное солнышко, с белоснежной улыбкой и до нелепости милой лыжной маской. К тому же за годы жизни футболка обрела тот старый и поношенный вид, который так нравился Ашеру.

Под угрозой находилась текстильная любовь всей его жизни.

Так что Ашер поднял телефон, направил камеру на себя и, сделав снимок, послал его Моргану.

А: (фотография)

М: Это не то.

А: Да что ты пристал?!

М: На фото только лицо. И потолок. В большей степени потолок.

А: Я не виноват, что ты не ценишь мое художественное видение. Придурок.

М: Ашер, моя угроза все еще в силе.

А: Ладно. Сначала сам пришли мне селфи.

М: Скорее ад замерзнет.

А: Мне нравится твоя застенчивость. Это так мило.

Эфир заполнило гнетущее молчание. Морган был таким предсказуемым.

И таким забавным, когда Ашер отвешивал ему комплименты. Или оскорбления. Но только шутливые! В сущности, Морган всегда казался забавным, когда попадал в поле зрения Ашера.

Ашер уже намеревался сунуть телефон в карман и отпраздновать победу, как экран ожил.

М: Сам напросился.

М: Не вздумай меня обвинять.

М: У тебя был шанс.

М: Вини только себя.

М: (фотография)

Смех Ашера оглушительно прозвучал в тишине и отразился от стен. Вся группа и Его Скучнейшество профессор Блейн с осуждением повернулись к Ашеру.

Тот, чуть не рыдая от едва сдерживаемого смеха, давясь хихиканьем, извинился: «Простите-извините». Каждый раз, переписываясь с Морганом во время занятий, Ашер становился Королем Недоразумений, а не Принцем Любви.

Когда лекция возобновилась, он снова взглянул на фото. И прикусил тыльную сторону ладони, чтобы не нарушить покой аудитории в очередной раз.

Морган сделал селфи в ванной перед зеркалом. Он явно не был профи в этом деле. Не позировал, а просто стоял, слегка прищурившись и глядя на экран телефона.

Его черные волосы беспорядочными прядями падали на бок, открывая почти выбритую половину головы. Мягкий свет подчеркивал рельеф его не перекачанного, но мускулистого тела, над которым он ежедневно и методично работал. Даже хмурые складки на лбу Моргана выглядели очень привлекательными.

Он будто сошел со страниц модного журнала для неуравновешенных быкообразных, которые обожают обкрадывать добрых соседей и втискиваться в их очаровательные, крошечные, жизнерадостные футболочки.

С трудом верилось, что Морган вообще смог натянуть на себя этот лоскут солнечной ткани.

М: Все из-за тебя.

Это было поистине шокирующее зрелище. Любимой футболке Ашера стоило быть длиннее по меньшей мере на пятнадцать сантиметров, чтобы Морган выглядел в ней в рамках приличий. Не говоря уже о том, что если он вздумает наклониться, она разлетится на клочки — просто космический апокалипсис с трикотажной сверхновой в главной роли.

А: СНИМИ ЭТО НЕМЕДЛЕННО!

М: А ничего так.

А: ОМГ, нет! Прекрати. Это переходит все границы. Сними. Сейчас же. Она порвалась, да? Я задушу тебя подушкой.

М: Села идеально. Мне нравится. Думаю, я ее экспроприирую.

А: Морган Кинг! Ты сейчас же снимешь мою футболку!

М: Вот как обычно ты кадришь парней? Довольно примитивно.