— Как вас зовут? — спрашиваю я, расстегивая вторую пуговицу. Она вздыхает, когда та раскрывается, показывая верх декольте.

— Шайла. Шайла Эдкинс, — отвечает она, тяжело дыша. Конечно, я уже знал это. Шайла Даун Эдкинс, замужем за Джорджем Эдкинсом младшим, наследником программы потери лишнего веса, которой присягнули большинство из этих дам. Ее муж, многим известный как Джорджи — к тому же еще и гей. И он отправил ее ко мне с целью уехать на длительные каникулы со своим лучшим другом — персональным тренером — Артуро. Излишне говорить, что я ничему не смогу научить Шайлу, что сделало бы ее той, кого страстно желает ее муж, если только она не отправится в Тайланд и не начнет называть себя Шерман. И самое печальное в том, что она абсолютно бестолковая. Она верит в ту фигню, которой он ее кормит, о том, что слишком зациклен на работе, чтобы заняться с ней любовью. Она даже гордится его самоотверженностью, с которой он проводит бесчисленные часы, «тренируясь» в спортзале. Бедная девочка, такая же наивная, как ягненок в стае волков.

— Шайла, — я становлюсь так близко, что наши тела соприкасаются, жар ее тела объединяется с моим. Она втягивает воздух. — Шайла, ты хочешь, чтобы я остановился?

— Нет.

— Хорошо.

Вокруг нас тишина, и даже не слышны звуки возбужденного дыхания или отдаленного громыхания посуды с кухни. Только звук приглушенного шелеста ткани, скользящий над следующей пуговицей из слоновой кости, наполняет пространство, в сочетании с поверхностным дыханием Шайлы.

Мой указательный палец ложится на застежку белого кружевного лифчика Шайлы, и она вообще перестает дышать. Я сдвигаю пальцами изящную ткань, играя с ней, заставляя ее изнывать от боли относительно того, что же произойдет дальше. Она поднимает голову и смотрит на меня сквозь длинные ресницы, умоляя этими голубыми глазами. Сколько времени прошло с тех пор, когда к ней прикасался мужчина? Сколько времени прошло с тех пор, когда она чувствовала себя желанной?

— Обольщение, — выдыхаю я и чувствую, как она дрожит под моими прикосновениями. Я немного больше распахиваю ее блузку, выставляя напоказ ее целомудренное белье. Она шипит сквозь зубы, когда я кладу руку на ее обнаженную грудь. — Оно заключается в раскачивании ваших бедер, когда вы идете. Легком, с придыханием тоне вашего голоса. В том, как ваши волосы скользят по гладкой коже. В том, как вы смотрите на меня сквозь ресницы прямо сейчас, как прикрыты глаза и как в них тлеет огонь, — я едва ласкаю ткань ее бюстгальтера, а она дрожит, прикусывая нижнюю губу. — Обольщение, Шайла. Я собираюсь научить вас, как соблазнить меня, так же, как я соблазнил вас.

Со следующим выдохом, я отхожу от нее, тем не менее, мои глаза все еще прикованы к ее ангельскому белому кружевному бюстгальтеру.

— Ваш бюстгальтер... миленький. Удобный. Но не соблазнительный.

Я обвожу взглядом комнату, обращаясь ко всем дамам.

— И я могу поспорить на деньги, что каждая из вас носит аналогичное белье. Именно поэтому у всех из вас есть задание. Для того чтобы быть соблазнительными, вы должны быть уверенными. И это относится к той категории вещей, которой нельзя научиться. Это должно исходить изнутри. Так что во время сегодняшней тренировки мы собираемся делать кое-что немного другое. Вы все вернетесь в свои комнаты и переоденетесь в нечто более... соблазнительное. Вы увидите, что в вашей комнате есть белье от «Агент Провокатор», которое не подходит под описание благоразумное или удобное. Я хочу сексуальности, дамы. Я хочу шлюх-домохозяек. Вы должны почувствовать себя шлюхами. Возбудите меня, заставьте меня в это поверить и наслаждайтесь этим.

— Вы хотите, чтобы мы расхаживали вокруг в нижнем белье? — спрашивает, как и подобает почтенной женщине, Мэриэнн Кэррингтон, сильнее затягивая свой кардиган.

— Не сразу. Но сегодня вы будете расхаживать передо мной. К концу курса, вы почувствуете себя вполне комфортно, чтобы ходить практически голой по Родео-драйв¹⁷, попивая латте.

По комнате раздается шепот, полный ужаса, тем не менее, только один голос имеет наглость высказаться.

— Не кажется ли вам, что это немного неуместно? Мы приехали сюда, чтобы улучшить наши браки и нашу сексуальную жизнь. А не для того, чтобы отказаться от наших моральных принципов и стать вашими персональными стриптизершами.

Оцепенев, я перевожу взгляд на суровое выражение лица Эллисон, свет в ее глазах помрачнел из-за раздражения. Первый раз с прошлой недели я позволяю себе посмотреть на нее. С того дня, как выгнал ее из своего дома, с падающими звездами, утопающими в ее глазах.

— Как я сказал до этого, миссис Карр, если вы находите мое обучение слишком непристойным для вас, если вы думаете, что вам не нужен этот курс — вы можете уйти.

Элли щурит глаза, все еще не сказав и слова, вместо чего принимая решение сжать руки. Я поднимаю бровь, бросая ей вызов о том, чтобы покинуть этот дом и мою жизнь навсегда, восстановив беззаботную, мне-абсолютно-на-все-насрать жизненную позицию, которая усмиряет меня на протяжении почти тридцати лет. Безразличие всегда было моей подстраховкой. А сейчас... сейчас я борюсь, чтобы просто удержать его.

Ты отвергаешь людей, прежде чем у них появляется шанс отвергнуть тебя.

Моя голова дергается в сторону Эллисон, как будто она только что сама прошептала эти слова. Знаю, это просто моя совесть разыгрывает меня. У моего Джимми Крикета больное, извращенное чувство юмора.

— Так... как это должно работать? — спрашивает Шайла, ее лицо все еще красное, а верхняя пуговица расстегнута.

— Начинаем приблизительно через полчаса, к вам подойдет кто-то из моего персонала, чтобы забрать вас одну за другой, а затем отвести вас в изолированную комнату. А там уже у нас будут проходить приватные встречи. Я хочу оценить ваши преимущества и недостатки, чтобы найти лучший вариант для вашего консультирования. Так что… дамы, не могли бы вы... — я вытягиваю руку в сторону коридора, который ведет к лестнице. Весь персонал уже выстроился в линию, в ожидании оказать им помощь любого рода. Как только из вида исчезает последнее выражающее неохоту лицо, я мчусь на кухню.

*

— Немного рановато для пивка, а, Джей Ди? Дай угадаю — «День белья».

Я киваю Рику, перед тем как запрокинуть пиво, почти допивая его в несколько глотков. Я открываю холодильник и хватаю еще две бутылки, протягивая ему одну. Немного пива ранним утром не повредит никому. Эй, где-то в мире сейчас уже пять часов.

Рику открывает крышку и делает глоток.

— Подожди минутку. Разве обычно ты его проводишь не на третьей неделе?

Я делаю еще один большой глоток. Тысяча чертей. Я буду наполовину пьян, если не съем что-нибудь.

— Да. Но эти девушки... их нужно шокировать. Им слишком комфортно. Мне нужно немного надавить и посмотреть, смогут ли они на самом деле дать отпор.

Рику пожимает плечами.

— Ты босс. Но не удивляйся, если одна из этих цыпочек добавит немного огонька и опрокинет тебя прямо на твою же задницу.

Я поворачиваюсь к холодильнику и погружаюсь в охоту за закусками, чтобы спрятать выражение своего лица. Если бы Рику только знал, насколько он прав.

Кое-кто дал отпор. И сейчас просто физически невозможно вернуться обратно, стряхнуть свое дерьмо и остаться целым и невредимым.

Я бросил несколько виноградин в рот, дабы воздержаться от того, чтобы не рассказать горькую правду. Затем я осушил свое пиво и приготовился дать этим женщинам то, за что их мужья заплатили тяжело заработанные деньги.

*

— Вводите следующую.

Я вытираю лоб платком и делаю успокаивающий вдох. До настоящего времени ко мне были приведены пять девушек, каждая дрожащая, как осиновый листок на своих шестидюймовых шпильках. Но они пришли. Независимо от того, с какой неохотой им приходилось это делать — они пришли добровольно.