Историки А. Кирпичников, И. Дубов, Г. Лебедев в призвании Рюрика видят продуманную акцию, позволявшую урегулировать отношения в масштабах всей Балтики, а самого Рюрика отождествляют с мелким датским конунгом Рериком Ютландским.

В свою очередь, А.Н. Сахаров говорит: «Текст предельно ясен: для прекращения раздоров, междоусобиц соперничавшие политические структуры приглашали нейтрального правителя, который бы установил «наряд», т. е. власть (а не порядок, как почему-то трактуют это понятие), и судил бы по справедливости. Летописец не только рассказал о факте «призвания варягов», которое сегодня историческая наука признает соответствующим политическим реалиям того времени, но и точно определил, кто такие были варяги Рюрика, откуда они явились, в каком отношении к восточным славянам они находились. Он отмечает, что варяги живут «за морем», что они зовутся «русь», причем летописец — осведомленный и внимательный автор — подчеркивает их этническое отличие от шведов, норманнов, англов, готландцев»[16].

В историографии существуют три подхода к известиям летописи о призвании варягов. Одни исследователи считают их в основе своей исторически достоверными. Другие — полностью отрицают возможность видеть в этих известиях отражение реальных фактов, полагая, что летописный рассказ есть легенда, сочиненная много позже описываемых в ней событий в пылу идеологических и политических страстей, волновавших древнерусское общество конца XI — начала XII в. Третьи, наконец, улавливают в «предании о Рюрике» отголоски действительных происшествий, но отнюдь не тех, что поведаны летописцем. Кроме того, они говорят и об использовании этого предания в идейно-политической борьбе на грани XI и XII столетий.

Австриец Герберштейн, будучи советником посла в Московском государстве в 1-й половине XVI в., одним из первых европейцев ознакомился с русскими летописями и высказал свое мнение о происхождении варягов и Рюрика. Связывая название варягов со славянским прибалтийским народом вагров, Герберштейн приходит к выводу, что «русские вызвали своих князей скорее от вагров, или варягов, чем вручили власть иностранцам, разнящимся с ними верою, обычаями и языком». Скандинавы и немцы называли вагров и всех поморских славян вендами. В синхронных источниках отсутствуют сведения о связи поморских славян с варягами, хотя во 2-й половине X в. отмечены морские походы вендов на соседей.

Ломоносов выводил Рюрика с варягами из прусских земель, опираясь на топонимы и поздние летописи, которые заместили лексему «варяги» псевдоэтнонимом «немцы». Славянское происхождение Рюрика Ломоносов априори принимал как непреложный факт: «варяги и Рурик с родом своим, пришедшие в Новгород, были колена славенского, говорили языком славенским, происходили из древних россов и были отнюдь не из Скандинавии, но жили на восточно-южных берегах Варяжского моря, между реками Вислою и Двиною… имени Русь в Скандинавии и на северных берегах Варяжского моря нигде не слыхано… И само название пруссы или поруссы показывает, что пруссы жили по руссах или подле руссов».

С. Парамонов (Лесной) в своей работе «Откуда ты, Русь?» подробно обосновывает, что варяги, явившиеся на Русь (которая еще так не называлась), были по национальности славянами и приглашены в Новгород потому, что мужская линия древней славянской династии угасла[17].

А вот точка зрения А.Н. Сахарова, который полагает, что норманизм яростно и агрессивно отстаивается в основном небольшой группой филологов, работавших долгие годы со шведскими, норвежскими, немецкими, исландскими, восточными источниками и сделавших эти источники по существу наиболее важными свидетельствами по истории древних славян. Слабо разбирающиеся в русских источниках, в первую очередь в летописных текстах, не знающие древнерусского языка, замалчивающие работы, в которых утверждается славянское происхождение Рюрика и его соратников, они требуют вывести антинорманизм вообще за рамки науки, приклеивают своим оппонентам, всем, кто покушается на эту монополию, ярлыки псевдопатриотов, шовинистов и даже сталинистов. Российские и зарубежные ученые многократно отмечали широкое доминирование славянского этнического элемента на обширных пространствах Восточной Европы от южного берега Балтики до Подунавья, Карпат и Балканского полуострова. На этих пространствах сравнительно рано, намного раньше, чем в Скандинавии, возникли первые государственные образования. Среди них важную цивилизационную роль играли государственные конгломераты, созданные южнобалтийскими поморскими славянами — лютичами, ободритами, руянами, ваграми, ранами, которые имели сложившуюся государственную, княжескую власть, дружинный строй, высокоразвитое для того времени хозяйство, стройные религиозные представления.

Повсюду в Восточной Европе на этих обширных пространствах существовали этнонимы «русь», «русины», «рутены», «русы», «руги» и другие близкие им, которыми характеризовались различные славянские племена, племенные конфедерации и славянские государственные образования, часть их была географически связана с южнобалтийским Поморьем. Но этих этнонимов, как и этнонима «русь», не знает Скандинавия. При определении этнической принадлежности Рюрика и варягов следует иметь в виду и постоянные миграционные процессы славянского элемента как из Южной Европы в Поднепровье, что также отмечено в наших летописях, так и из Южной Прибалтики на Восток, особенно под натиском немецкой агрессии. Варяги-русь — это славянский государственный анклав на южном берегу Балтики. В Скандинавии в то время не было таких государственных образований, тем более способных существовать более сотни лет[18].

Так было ли призвание варяга Рюрика, столь явно изменившее, по мнению некоторых историков, пути дальнейшего развития Руси?

Судя по всему, вставка о призвании появилась в ПВЛ позднее и служила определенным политическим и идеологическим целям. Древнерусская летописная традиция «норманизма» не знала. Кроме сомнительного единственного места в летописи о призвании Рюрика на княжение, ничего больше нет. К тому же аналогичные предания, связанные с зарождением государственных институтов, есть и у других народов.

Государственность у славян начала складываться задолго до IX в., к которому относятся походы норманнов в Восточную Европу. А.Н. Сахаров свидетельствует, что к IX в. относится несколько исторически четких упоминаний о наличии на Руси государственных образований. Это нападение русских войск на Византию в начале IX в., посольство Руси в Византию и Франкское государство в 838–839 гг. Однако наиболее впечатляющим фактом русской, восточнославянской государственности стало нападение войска русов-славян в 860 г. на столицу Византии, заключение договора «мира и любви» между Византией и Русью, официальное признание тем самым Руси Византийской империей. Это было за два года до «призвания варягов». Власть Рюрика, его братьев и их «родов» наложилась на уже существующие государственные тенденции и традиции восточнославянских земель[19].

Возникновение легенды о призвании князей Б. Рыбаков связывал с историей Великого Новгорода: «Стремление новгородцев в XI–XII вв. обособиться от власти киевских князей, широкие торговые связи Новгорода со Скандинавией, использование новгородскими князьями в борьбе с Киевом наемных варяжских отрядов (Владимир и Ярослав в начале их деятельности) — все это в сочетании с тенденцией избирать себе князя и породило в новгородском летописании XI–XII вв. вымыслы о призвании варяжских князей и затем отождествление варягов с русью». Впоследствии Сильвестр, оправдывая призвание Мономаха в Киев, воспользовался новгородской летописью и внес ее рассказ в отредактированную им Повесть временных лет. Рыбаков полагает, что к тому моменту, когда на Севере славянского мира появились варяги, в Среднем Поднепровье уже сложилась Киевская Русь. «Варяги-пришельцы не овладевали русскими городами, а ставили свои укрепленные лагеря рядом с ними»[20].