— А знаете, — начал биолог, перенеся свой вес на одну ногу, подавшись телом в сторону, отчего его стойка приобрела особый горделивый вид. — По — моему, нам стоит прочувствовать всю торжественность момента, наше трёхмесячное путешествие сюда завершилось успешно, мы достигли цели и находимся в другом мире, существование которого считалось легендой, и мы… и мы в нём застряли.

— Итак, господа, у меня хорошие новости, — произнёс Семерстод, спускаясь в головной отсек с астролябией в руках.

— Только хорошие, или там как обычно, хорошая и плохая, — спросил Ольрис, сидевший в кресле, откинувшись и заложив ногу за ногу.

— В данном случае только хорошие, — профессор спустился, и положил астролябию в сторону. — Похоже, наш корабль попал в какое‑то сильное морское течение, за последние пять дней мы сместились к северо — востоку почти на сто семьдесят вёрст.

Валенрод до того вальяжно стоявший, опершись спиной о стенку отсека, сделал шаг вперёд, наклонив голову и задумчиво поглаживая подбородок, потом резко поднял взгляд и, посмотрев на Ольриса, спросил:

— Мартин, когда у нас сеанс связи?

— Через двадцать минут, ваше благородие, — ответил тот, взглянув на приборную доску.

— Передай им, пусть пришлют фотоснимки поверхности вокруг места нашего приземления, — Валенрод сделал паузу, словно вспоминал: не забыл ли он что‑нибудь. — Да, кстати, а где Вегрейт, он до сих пор ловит рыбу, поймал кого‑нибудь?

— Вроде нет, — ответил как бы между делом Ольрис, что‑то крутя в руках, потом отложив это, спросил у командира. — А вы уверены, что использовать в качестве лески оптоволоконный кабель разумно?

— А на черта нам двести метров кабеля, да ещё оптоволоконного. А этому балбесу передайте, что если он ничего не поймает, то когда кончатся припасы, его первым и зажарим. Это ж как можно‑то промахнуться мимо континента.

На минуту в отсеке воцарилась тишина, как вдруг раздался истошный крик механика:

— Поймал, поймал, чёрт возьми! Ха — ха, ко мне, ко мне голубушка!

Все тут же ринулись наверх. Снаружи, в ночном полумраке, подсвеченном из внутренних помещений корабля, на металлической обшивке, валялся вымокший и обессилевший Вегрейт, выкрикивая радостные восклицания. Рядом с ним лежала упитанная рыбина размером с локоть, явно недовольная, сменой среды обитания.

— Вот это да, — произнёс Ольрис с довольной улыбкой, почёсывая затылок.

— Так, — начал Валенрод, потирая руки. — Берём рыбёшку и на жарянку, пора разогревать лабораторную печь.

— Стоять! — раздался из‑за спин членов экипажа разъярённый голос биолога, похоже, только что вылезшего наружу. — Вы дикари, вы понимаете, что перед вами, первый представитель инопланетной жизни, встреченный человечеством, а вы… а вы его на жарянку!

Дикари сочувственно покачали головой давая понять, что полностью осознают собственное варварство в отношении инопланетных форм жизни.

Ужин все нахваливали. Даже скверно приготовленная рыба, которую пришлось жарить на самодельной плите из трёх газовых горелок, казалась настоящим деликатесом после тюбиков и отфильтрованной воды. Единственным недовольным оказался Меернод, который потребовал предоставить пойманную рыбу для проведения вскрытия и научных изысканий, на что Вегрейт справедливо, но несколько несдержанно отреагировал, сказав, что он, неточная цитата: 'Три дня и три ночи ловил этого гада, и пусть этот биолог, если ему так хочется кого- нибудь разрезать, сам идёт и ловит себе объекты для экспериментов'. Впрочем, впоследствии сам биолог, видно сочтя, что 'раз не можешь сопротивляться — присоединяйся' был вынужден сдаться и подключиться к трапезе, обойдясь взятием для анализа головы и требухи представителя инопланетной формы жизни.

Что касается видовой принадлежности пойманного экземпляра, то по утверждению, Ольриса он был крайне похож на простого морского окуня с их планеты, но сразу же встретил обоснованные возражения, основанные на том, что окуни, пусть даже морские в космосе не летают и, следовательно, попасть сюда не могли. Хотя сам факт того что на Антитерре водятся рыбы, по строению схожими с рыбами дома был весьма примечателен, но найти разумное объяснение этому пока не представлялось возможным.

Следующие дни в море прошли без особых происшествий. Вследствии жаркой погоды во внутренних отсеках стояла неимоверная духота, отчего экипаж предпочитал там не появляться. Рыбачить Вегрейт больше не пытался, заявив, что после того как сам факт нахождения рыбы в этом море доказан, рыбалка будет иметь смысл только тогда, когда иссякнут обычные пищевые запасы, взятые на корабле. Дрейф проходил также как и раньше, находясь под действием морского течения, аппарат сносило к северу на тридцать — тридцать пять вёрст в сутки.

На двенадцатый день, на рассвете, спящую команду поднял крик дежурившего в тот момент Вегрейта: 'Чайки, смотрите! Чайки! Просыпайтесь быстрее!'. Когда все поднялись наверх, то действительно увидели пролетавшую мимо стаю белых птиц, издававших характерные звуки. Меернод сразу достал свою маленькую подзорную трубу, и внимательно проследив за одной из птиц, произнёс, убрав окуляр от глаз:

— Это не чайки, похожи, да но это не они. Возможно это какой‑то другой вид, неизвестный нашей науке, но это не те чайки, что водятся у нас дома.

— Но вы говорите, что они похожи. Значит, мы можем предположить, что животный мир этой планеты крайне похож на наш животный мир. При иных обстоятельствах я был бы уверен, что мы вовсе не покидали Терру, — заключил Валенрод.

— Это исключено, — начал Семерстод. — Здесь я сейчас наблюдаю созвездия, которые на Терре были бы видны только через полгода, например…

— Смотрите! — закричал Ольрис, показывая рукой куда‑то в сторону.

Все разом повернулись и перебежали на другой 'борт'. Вдали был виден остров, поросший тропическим лесом, с песчаным берегом, в его центре находилась высокая гора, судя по всему вулкан.

— Ну конечно, где птицы, там жди землю, — произнёс Вегрейт.

— Нужно как‑нибудь направить туда модуль, — Ольрис обрадовано посмотрел на остальных.

— Думаю, твоя помощь здесь не понадобится, — ответил ему Валенрод, внимательно всматриваясь в остров на горизонте. — Вегрейт, корабль выдержит, если его выбросит в полосе прибоя?

— Корпус рассчитан на долговременное пребывание в космосе и посадку в атмосфере с многократным запасом прочности, конечно выдержит, — усмехнулся механик. — Но есть одна проблема…

— Что ещё?

— Опорные стойки должны сломаться.

— Мы всё это время плавали с выдвинутыми стойками, — удивлённо произнёс Семерстод.

— Они выдвинулись автоматически при посадке, я тут не виноват!

— Чёрт возьми, — зло произнёс Валенрод, пристально посмотрев сначала на Вегрейта, затем на остров.

Тем временем берег медленно, но верно приближался. Лес перестал казаться бесформенным зелёным пятном, и с борта модуля уже можно было различить отдельные деревья. Грохот прибойных волн и крики птиц становились слышны всё отчётливее. Тем временем, уже совсем рассвело, большая часть неба была закрыта белыми облаками разной формы, со стороны подсвеченными лучами только что взошедшего солнца. Однако, со стороны острова нависала грозная чёрная туча. Ветер постепенно усиливался, как усиливались и волны на море, раскачивавшие корабль.

— Все внутрь, — скомандовал Валенрод тихим, но отчётливо слышным всем голосом, неподвижно стоя почти у самого края и злобно смотря на остров, к которому они приближались.

Команда скрылась внутри корабля, командир зашёл последним. Освещение было выключено, в отсеках царил мрак, рассеиваемый лишь тусклым светом из иллюминаторов. Люди пристегнулись ремнями ко всему, что хоть как‑то было закреплено, никто не произносил ни слова, только Ольрис, время от времени крестясь, шёпотом читал молитву.

Сколько так продолжалось, они не знали, час, может два, потом качка усилилась, раздался удар, модуль хорошенько тряхнуло, потом ещё раз и ещё, скоро всё заходило кувырком, то что не было надёжно закреплено, полетело со своих мест. Раздался характерный звук, когда что‑то ударяет о металл, потом корабль на мгновение остановился, чуть покачнулся, словно балансируя, и завалился обратно на бок.