Адриан вышел с почты, довольно потирая руки. Насвистывая какую‑то незатейливую мелодию, он пошёл по улице, смотря по сторонам. Погода стояла прекрасная, светило солнце, на небе ни облачка. Улица была полна народу, весть о перемирии видно уже разошлась, лица практически у всех были довольные, если не сказать радостные. Валенрод вдруг почувствовал, как на душе у него стало радостно. Наконец‑то он почувствовал дома. Его прежние претензии к этому миру вдруг показались несущественными, а голод война и разруха всего лишь временными трудностями. Теперь он видел вокруг повсюду что‑то своё, родное. Своими ему казались и низкие длинные дома, и барышни в платьях, с прическами, отличающимися от мужских, и военные патрули на улицах. Даже следы разрухи и прежняя серость ныне не вызывали отвращения. Он был дома.

Ночью он отправился в лес за городом, у маленького ручья его уже ждал, присев на омываемый журчащей водой камень, человек в чёрном плаще с капюшоном, который был снят. Заметив Валенрода, он повернул голову, в лунном свете блеснуло лицо старого друга. Тот хитро улыбнулся и довольным голосом произнёс:

— Адриан чёрт тебя дери, сколько ж мы с тобой не виделись.

Домой Валенрод вернулся достаточно скоро, со своим приятелем у ручья он разговаривал не особо долго. Войдя в квартиру, он, не обращая внимание на Генриетту, которая стала ему что‑то бойко и безудержно рассказывать о том, что сегодня на ужин, прошёл к столу и, пододвинув стул, присел, сделав знак девушке сесть рядом. Она быстро вытерла руки о фартук, и села за стол сбоку от Адриана, настороженно смотря на него.

Валенрод бросил на неё косой взгляд, тяжело вздохнул и наклонился чуть вперёд, сложив руки на столе перед собой, переведя взгляд на них.

— Я должен рассказать вам одну страшную тайну, — он взглянул на девушку, та всё ещё смотрела на него явной настороженностью, явно взволнованная его действиями. — Говорить об этом я вам не должен, но и скрывать это от вас не имею права.

Рухнув на пол, Адриан выпрыгнул из зеркала, оглядываясь по сторонам, он поднялся и отряхнулся. Лейтенант никак не мог привыкнуть к перемещению через эти чертовские устройства. Старик сидел в старом кресле в углу комнаты в своей обычной позе, заложив ногу за ногу и положив обе руки на трость, которая упиралась в пол. С сосредоточенным лицом Валенрод прошёл между зеркалами. Пройдя мимо своего нового знакомого, он резко развернулся и прошёл в противоположную сторону, затем произнёс, бросив на сидевшего в кресле настороженный взгляд.

— Сколько всего существует таких зеркал?

— Тысячи, здесь лишь малая часть.

— Не юродствуйте, я говорю про эти ваши, как их…

— Гельбертонские, так и я про них. Тысячи, таких вот как эти примерно одинакового размера, рассчитанные на проход человека.

— Но где они находятся вы мне, разумеется, не скажите.

— Почему же, молодой человек, разве мне от вас необходимо что‑то скрывать, наоборот, я и покажу и расскажу, где находятся остальные, если хотите, могу даже карту нарисовать.

— Ладно, а что значит: рассчитанных на проход человека? Сквозь них что ли не только люди могут проходить? — Адриан остановился и пристально посмотрел на старика.

— Да всё что угодно. Если иметь Гельбертонское зеркало достаточного размера, то можно провести сквозь даже тяжёлую технику.

— Даже танки?

— Да хоть танковую дивизию.

— А самолёты?

— Ну, в принципе, можно перетащить, если, например, убрать крылья и приделать уже на этой стороне.

— А может сразу небесный эсминец, — Валенрод присел на корточки, взявшись за подлокотник, и пристально посмотрел в глаза старика, после чего усмехнулся, встал и пошёл к лестнице.

— Трудно, но осуществимо, — спокойно произнёс старик.

Адриан обернулся, посмотрел на него, словно проверял: не послышалось ли ему, и стал медленно спускаться по ступеням.

— И что же вы теперь собираетесь делать, друг мой ситный, — окликнул Адриана его новый друг, спустившийся вслед за ним на первый этаж.

— Хороший вопрос, — Адриан остановился и повернулся, картинно разведя руками. — Я как раз собирался над ним думать.

— Чтобы спасти свой мир вам придётся уничтожить чужой, надеюсь, вы это понимаете?

— Прекрасно понимаю, и это самое паршивое.

— Когда Ланарис придёт сюда с армией…

— Здесь будет резня. Эти бабы упёртые, будут сопротивляться до конца, и этот конец им быстро обеспечат. Когда сюда войдёт Лавразийская армия, все фонари превратятся в виселицы, а возможно на город просто сбросят лучевую бомбу, было б только с чего сбрасывать.

— Жалко их, — старик саркастично причмокнул и покачал. — Особенно жалко Селецию, как дочь мэра её повесят одной из первых.

Адриан злобно посмотрел на него исподлобья, повернулся и пошёл к двери, когда он уже взялся за ручку, и собирался её повернуть, то услышал из‑за спины.

— Как патриот вы обязаны немедленно сообщить Ланарису о зеркалах, но как человек… допустить смерть этих людей, тем более, одна их них вам небезразлична. Во истину выбор есть всегда, но свой как я вижу, вы уже сделали.

Валенрод сжал зубы, все мышцы его лица напряглись от злобы, пальцы с силой сжали ручку двери. Казалось, сейчас он сорвётся и выйдет из себя, но Адриан сделал глубокий вдох, открыл дверь, впустив шум улицы, и спокойно вышел наружу. Он спустился по ступеням на тротуар, посмотрел по сторонам, перед ним проносились разномастные машины, вся улица гудела, по тротуарам проходили люди, идя каждый по своим делам. На противоположной стороне возвышалось здание гостиницы, на фасаде которого висели флаг Аквилона и красно — зелёное полотнище, похоже являвшееся местным знаменем.

Валенрод дошёл до ближайшего светофора и пересёк там проезжую часть, после вернулся к гостинице, сидевший в вестибюле администратор поприветствовал Адриана, как будто тот отсутствовал пару часов. Он поднялся на лифте, на нужный этаж. В коридоре навстречу проходила солидно одетая женщина, неся на руках, маленькую собачку, с длинной шерстью, она пронзительно, прерывисто залаяла на лейтенанта, отчего у него заложило уши, и он прибавил шагу, двинувшись в сторону двери своего номера.

— Возвращение блудного лейтенанта, наконец‑то, — саркастичным тоном произнёс Меернод. — А мы уж и не чаяли увидеть вас раньше понедельника.

— Заткнись, — тихим злобным голосом приказал Валенрод. — Вам всем пора вернуться на Терру.

Все тут же уставились на командира.

— Мы бы с радостью, но боюсь до прибытия второй экспедиции это невозможно, — развёл руки Вегрейт.

— Нет ничего невозможного, есть трудноосуществимое. Тем более мы аквилонцы, так что…

— Вы хотите сказать, что мы можем вернуться домой, — недоверчивы голосом произнёс профессор Семерстод, пристально смотря в глаза Адриану.

— Не хочу, а говорю об этом прямым текстом, — строго сказал лейтенант.

Он прошёл мимо своих подчинённых и, отодвинув занавеску, посмотрел в окно. Старинный дом стоял на месте, и как понимал Валенрод, исчезать больше он не будет.

— Быстро собирайтесь, — приказал командир, отойдя от окна. — Возьмите свои вещи, и то, чем можно завязать глаза.

— Кому? — спросил Ольрис, недоумённо смотря на Адриана.

— Вам, оболтусы!

Все четверо испуганно посмотрели на Валенрода и, переглядываясь между собой, встали со своих мест пойдя собирать вещи.

Через пять минут вся экспедиции проходила по вестибюлю гостиницы, администратор в это время с кем‑то увлечённо разговаривавший по телефону оторвал трубку от уха и удивлённым взглядом проводил пришельцев к выходу. Вскоре Адриан провёл своих людей в старое здание. На первом этаже их встретил старик с бородкой, он со всеми вежливо поздоровался, участники экспедиции, также поздоровались с ним, все кроме Ольриса, тот удивлённо смотрел на старика, и, указав на него пальцем, начал дрожащим голосом:

— Это же… это же… тот самый ….