Для Валенрода ситуация не была непривычной, напротив, именно этим он и занимался последние годы на Терре. Проблема была лишь в том, что одновременно выполнять роли основного пилота и стрелка, было, мягко говоря, проблематично, даже для одного из лучших пилотов республики. К тому же, Крейтерн мало уступал Валенроду как пилот, если и вообще можно было говорить о преимуществе последнего.

Машина Крейтерна шла за ним, пытаясь зайти со спины, чтобы, прикончить беглеца инфразвуком. Они облетели вокруг возвышавшегося над остальными домами здания, вышли, наконец, за спину преследуемого, но тот был на более низкой высоте.

— Не стрелять, там наши солдаты, — сорвавшимся голосом скомандовал стрелку Крейтерн, не отводя глаз от своей цели. — Пусть выйдет над рекою, тогда и прижмём мерзавца.

— Но туда уже прорвались повстанцы.

— И что нам сделают эти ничтожества, кинут в самолёт камень? — усмехнулся командир.

Валенрод поднял самолёт, уведя его в сторону. Впереди как на ладони лежала речная гладь, пересечённая мостами. Два крайних были разрушены взрывами прямо посередине, остальные продолжали стоять, как ни в чём не бывало, и повстанцы с южной стороны спокойно переходили по ним на другой берег.

Холодный ветер обдувал лицо, к тому моменту практически онемевшее. Сейчас, когда скорость самолёта немного снизилась, воздух бил уже не с такой силой, что радовало лейтенанта, но только на каком‑то подсознательном уровне, на котором он и воспринимал подобные моменты, полностью сконцентрировавшись на воздушном бое. Если эту погоню можно было так назвать. Ему оставалось сделать последний рывок, а там за рекой уже свои, там всё это и кончится. Всего пара минут полёта отделяла его от места где он смог бы находиться в безопасности. Но проблема была в том, что в любое мгновение, он мог, попав под волны инфразвука, скорчившись от страшной боли, поразившей его словно изнутри, забиться в предсмертной агонии в кресле пилота, выплёвывая ошмётки разорванных лёгких на приборную доску. Адриан сам обрёк на эту участь многих гондванских пилотов и ожидал что рано или поздно в одном из множества воздушных боёв, с ним сведут счёты, но он никогда не мог предположить, что ближе всего к этому подойдёт тот, кто дрался с ним всё это время плечом к плечу.

Валенрод знал, что над рекой он лишиться своего главного преимущества перед своим преследователем: боязни Крейтерна попасть по своим. А потому Адриан рассчитывал использовать ещё одно преимущество, которое заключалось в том, что в отличие от своего противника ему было нечего терять. Лейтенант направил свою машину по дуге вниз к реке, заходя поперёк ближайшего к нему целого моста, стремительно приближаясь к воде. Расстояние между опорами по центру превышало размах крыльев почти вдвое, а расстояние от моста до воды было сравнимо с высотой одних из самых высоких домов в городе, но это не означало, что задуманное Валенродом не было почти что верным самоубийством.

Находившиеся на мосту ополченцы уже заметили приближающиеся самолёты и развернулись в их сторону, будто приготовились к обороне. Валенрод, до боли в пальцах вцепившись в штурвал, не спускал глаз со своей цели, тщательно вымеряя угол и расстояние, чтобы пройти точно между опорами. Угол снижения становился всё меньше и меньше, и как только машина оказалась под мостом, он развернул угол постановки крыльев и самолёт пошёл вверх, проскочив в нескольких метрах от воды. Он стал резко замедляться и Адриан вновь привёл крылья в работающее положение, направив машину в сторону берега.

Крейтерн шёл вслед, не задумываясь. Он знал, что пролети он над мостом, то задержится и позволит Валенроду уйти к берегу. Командирская машина снижалась также быстро, когда она оказалась на одном уровне с верхней частью моста в неё полетели стрелы, пущенные из самодельных луков повстанцев. Одна из них за счёт встречной скорости самолёта пробила лобовое стекло кабины и влетела внутрь, пройдя прямо над ухом у командира. Тот казалось, не повёл бровью и, пролетев под сводами моста, повторив трюк Валенрода, вышел тому в спину.

— Сбить самолёт стрелой, — Крейтерн усмехнулся, не спуская глаз со своего противника. — Приготовить генераторы.

Рука стрелка уже легла на рычаг, ожидая, когда самолёты окончательно встанут на одну линию, как вдруг раздался возглас:

— Командир здесь взрывчатка.

В первую секунду Крейтерн не обратил внимания, смотря впереди на самолёт Адриана, но через мгновение боковым зрением заметил как на лежащей на полу кабины стреле медленно догорает маленький огонёк, приближаясь к утолщению на древке, природа которого не вызывала сомнений. Командир бросил штурвал, откинувшись в кресле, гордо задрав подбородок, бросив последний взгляд на летевший впереди самолёт.

Ещё через мгновение внутри командирской машины прогремел взрыв, разнеся половину кабины, он поджёг топливо в двигателях, самолёт взорвался, и сотни обломков разлетелись над рекою, обрушившись в воду один за другим.

А тем временем на палубу небесного эсминца медленно опускался самолёт императора. Крылья остановились, и опустился трап, по которому вниз сошёл Ланарис. За ним следовал канцлер, командир личной охраны и Селеция под конвоем четырёх гвардейцев. Матросы, выстроившиеся у края посадочной площадки, встали по стойке смирно, вперёд вышел капитан корабля в сопровождении двух старших офицеров.

— Ваше величество, личный состав корабля приведён в боевую готовность по вашему приказанию. Лейтенант Крейтерн с четырьмя машинами из своего звена отправился в погоню за Валенродом, связь с самолётом командира потеряна, — отчеканил капитан, взяв под козырёк, встав прямо перед императором.

Ланарис остановился, посмотрел в сторону реки и тяжело вздохнув, приказал, двинувшись дальше:

— Закройте ангары, приготовить корабль к подъёму.

— Но там осталось ещё три самолёта.

— Они обречены, — произнёс тихо император, обратившись к командиру корабля, после чего командным голосом объявил уже всем. — Покинуть внешние палубы, первая степень лучевой защиты.

Услышав команду, матросы сразу же сорвались с места, и бросились туда, где им предписывала находиться этот момент инструкция. Император вместе с сопровождавшими его на самолёте, к которым присоединился капитан и два корабельных офицера прошли во внутренние отсеки, войдя в узкий, тёмный коридор казавшийся бесконечным.

— Вы и есть та самая Селеция, дочь бывшего мэра этого города? — спросил у девушки командир корабля, идя между охраняющими её солдатами.

— А вам какое дело, — ответила она грубо, озлобленно посмотрев на него исподлобья.

— Разрешите представиться: Максимилиан Вишницкий, командир небесного эсминца 'Дамоклов меч', — произнёс капитан, взяв под козырёк. — В своё время я знал Валенрода, не особо близко, но… — он сделал паузу и, покачав головой, смотря куда‑то вперёд, высказал, — поверьте мне, этот не тот человек, из‑за которого вам стоит лить слёзы.

Через двадцать шагов коридор как бы разветвлялся и один из проходов выходил к крутой железной лестнице. Император остановился, повернувшись к идущим за ним следом, он обратился к командиру своей охраны:

— Отведите девушку в мою каюту и ждите моих дальнейших указаний. Я в сопровождении капитана должен буду отправиться на капитанский мостик.

— Ваше величество, — произнёс гвардейский офицер. — Вы потеряли слишком много крови, врач не рекомендовал вам много двигаться и как ответственный за вашу безопасность…

— Это не входит в ваши обязанности, капитан. Когда дело касается подобного, я должен лично привести в исполнение весь план от начала и до конца.

— Какой план, что вы задумали? — Селеция испуганно посмотрела на Ланариса.

— Вы не поняли? — прошедший вперёд Вишницкий обернулся, удивлённо посмотрел на девушку. — Речь идёт о лучевой бомбе.

— Нет! — раздался вопль, она бросилась вперёд, но двое гвардейцев стоявших по сторонам схватили её за руки и удержали на месте.

— Увести её, — дал команду Ланарис, сделав жест рукой, после чего он повернулся, подошёл к лестнице и стал подниматься вверх, вслед за ним пошёл и капитан.