Находившиеся на мостике офицеры забегали между приборами. Отовсюду послышались крики:

— Крен на правый борт тридцать градусов.

— Пожар в третьем генераторном отсеке.

— Высота четыре шестьсот пятьдесят продолжает падать.

Капитан бросился вперёд к офицерам, работавшим с приборами и яростно размахивая руками, стал отдавать приказы, среди которых он постоянно повторял одну фразу:

— Продолжать борьбу за живучесть корабля!

Но тут помещение огласил громкий оклик Ланариса:

— Господа! — все кто находился в рубке, повернулись и посмотрели на императора, тот стоял, выпрямив спину и слегка опустив голову, выдержав короткую паузу, продолжил. — Вы проявили невероятную отвагу и верность нашим идеалам и нашему роду, во время Антитерранской кампании. Вы сделали больше, чем я был вправе от вас требовать, и отныне имеете полное право на отступление. Капитан, подготовьте экипаж корабля к эвакуации. Для меня было честью иметь в подчинении таких людей как вы.

Офицеры эсминца встали смирно, с трудом сохраняя равновесие на накренившейся палубе, и приложив руку к сердцу, произнесли хором: 'Боже храни императора'.

Ланарис развернулся и вышел прочь. Он быстрым шагом шёл по коридору, рукой постоянно опираясь на стену, куда иначе бы непременно упал из крена корабля. То и дело чувствовалось, как корпус сотрясали удары. Император быстро спустился по лестнице и направился в сторону своей каюты, где должна была находиться Селеция. Мимо пробежало несколько матросов из состава инженерной бригады. Со всех сторон доносились какие‑то крики, что‑то шипело, раздавались звонкие удары металла, но, к счастью, чувствовалось, как корабль чуть не вставший горизонтально начал выравниваться, хотя было понятно, что это лишь временно.

Как только он спустился на нужную палубу ему навстречу из темноты коридора выскочила Селеция, бежавшая куда‑то дальше. Ланарис схватил её, но она тут же извернулась и с силой врезала ему чем‑то тяжёлым в челюсть. Император и без того с трудом стоявший на ногах отлетел к стене и осел вниз.

На мгновение он как будто отключился, но к нему вовремя подскочили гвардейцы, которых он оставлял для охраны девушки.

— Ваше величество, ваше величество, — офицер присев возле императора на одно колено быстро привёл его в чувство.

Ланарис посмотрел на него потерянным взглядом и тихо спросил:

— Где она?

— Она вырвалась, как только произошёл взрыв, — ответил гвардеец, доставая флягу водой и протягивая её государю. — Нужно срочно уходить отсюда.

Раздался толчок, весь корабль перекосило и офицер, чуть не завалился набок, но вовремя подставил руку.

Ланарис осмотрелся и, быстро поднявшись, готов было броситься вслед за Селецией:

— Куда вы, нужно уходить, — крикнул ему в спину гвардеец.

— Вы этого не поймёте, — ответил Ланарис, повернувшись и двинувшись дальше, повторил, уже, словно разговаривая сам с собой. — Вы этого не поймёте, вы этого никогда не поймёте.

Он нашёл Селецию лежащей в одном из коридоров. Её голова была разбита, и весь правый висок был в крови. Диктатор опустился и проверил пульс, она была жива. Подняв девушку на руки, Ланарис понёс её к выходу, с трудом держась на ногах. Перед глазами всё плыло, звуки казались приглушёнными. Он ступал осторожно, чтобы не упасть, но чувствовал, что силы покидают его и ноги начинают подкашиваться. К счастью для него, из полумрака коридора появились гвардейцы, командир подхватил девушку на руки, двое солдат хотели взять императора под руки, но тот только огрызнулся.

Они вышли к ангару, откуда уже отлетали последние самолёты. Гвардейцы внесли Селецию на борт, и Ланарис уже хотел подняться, но неожиданно знакомый голос окликнул его со спины:

— Мы ещё не закончили, ваше превосходительство.

У края раскрытых боковых ворот стоял человек в расстегнутом военном кителе, слегка развевающемся на ветру, держа в руках шпагу. Он со злобой смотрел на императора исподлобья, вызывая того на поединок. Ланарис повернулся, его лицо приняло озверевший вид, он выхватил шпагу и бросился вперёд, не обращая внимания на попытавшегося его остановить офицера, и закричал нечеловеческим голосом:

— Да когда же ты всё‑таки сдохнешь!

Император забыл о слабости и головокружении, теперь в пылу предстоящего боя они уже не чувствовались. Раздался звон клинков, Ланарис несколько раз яростно атаковал но, всё безрезультатно, Валенрод сделал встречный выпад. Император отскочил, практически опустившись на одно колено и выгнув спину. Кончик шпаги Адриана только задел его мундир.

— Взлетайте. Взлетайте немедленно, это приказ! — скомандовал Ланарис и снова бросился вперёд.

Они вышли из ангара на внешнюю палубу. Тем временем эсминец, уже окончательно заваливаясь на бок, достиг облаков и стал носом уходить в них. Противники едва удержались на ногах когда корабль, резко накренившись, встал практически горизонтально. Они уже ходили по борту как по палубе, потом спрыгнули, на стену надстройки, продолжая биться на шпагах. Поверхность под ногами ходила ходуном, а со стороны носа приближалась белая пелена облаков. Валенрод, чтобы не упасть, схватился за трос поддерживавший радиомачту, сейчас шедший горизонтально под наклоном.

Лейтенант, одной рукой держась за трос, второй удерживая шпагу, отбил атаки Ланариса сверху и снизу. Они отошли чуть в сторону, император снова сделал выпад, и тут шпага вылетела из его рук.

Он быстро отскочил назад и уже выхватил пистолет, как вдруг лезвие холодного клика оказалось прямо у его шеи, в то время как его оружие в замершей руке, стволом было направлено в сторону.

Валенрод стоял прямо перед ним в боевой стойке, широко расставив ноги, чуть подавшись вперёд. Его измазанное лицо было покрыто ссадинами и кровоподтёками, взъерошенные волосы развевались холодными потоками воздуха. Он пристально смотрел на императора, приставив к его горлу клинок.

— Думаю, всё это было уже лишним, — произнёс он, уже готовый совершить задуманное.

Внезапно раздался выстрел. Пуля из пистолета Ланариса попала в крепление троса, тот оборвался, его конец со свистом отлетел и, пронёсшись между двумя противниками, выбил шпагу из рук Адриана.

— Нет, друг мой, вы просто ничего не понимаете в развязках, — бросил напоследок Ланарис.

Он кинулся в сторону, взмахнул на ограждение палубы и, оттолкнувшись от ствола лучевого орудия неподалёку, резво прыгнул вверх, ухватившись за приклад лучевого генератора, который ему протянули с самолёта гвардейцы.

Валенрод с яростью во взгляде посмотрел ему вслед. Корабль резко пошёл вниз и белая облачная дымка, окружив лейтенанта, стала быстро надвигаться на него. Шпага, выбитая у лейтенанта из рук, подкинутая толчком подлетела в воздух. Валенрод бросился к ней навстречу и хорошенько оттолкнувшись, подпрыгнул, вырвавшись над белым туманом, сомкнувшимся под ним, схватил своё оружие, доставшееся от отца и в воздухе козырнув двумя пальцами Ланарису, которого уже втянули на борт самолёта, провалился в белую мглу.

Самолёт с императором, пролетев над мёртвым городом, приземлился, как и все другие в лагере разбитом гвардейцами покинувшими город. Эсминец рухнул неподалёку от центра, подняв огромное облако пыли. Тело Валенрода среди его обломков впоследствии так и не нашли.

Восстание Антитерры было подавлено. Несмотря на то, что свободные города ещё имели силы для борьбы против Ланариса, пусть и не в открытом бою, но хотя бы, ведя партизанскую борьбу против захватчиков, они бы этого уже никогда не сделали. Страх перед врагом, продемонстрировавшим наличие, а главное готовность применить столь страшное оружие, окончательно парализовал волю. Лучевые бомбы были обычным делом для Терры, но для Антитерры, сотни лет не знавшей войн, их применение стало шоком. Колоссальные жертвы вкупе с первобытным ужасом перед неизвестным убивали в зародыше любую мысль о возобновлении сопротивления.

На следующий день после гибели ополчения около трёх часов пополудни на небольшую лесную полянку у склона холма в нескольких верстах от мёртвого города вышел человек в чёрном плаще с капюшоном, практически полностью скрывающем его лицо. Коня, на котором сюда приехал, он отпустил ещё у лесной опушки, не желая, чтобы даже лошадь была свидетелем назначенной в этом месте встречи.