Эх, потешил душу. Напоследок, так сказать. Настроение немного улучшилось. Сомкнуть глаза мне так и не пришлось - вначале полночи рассказывал девчонкам сказки, одну за другой, затем, когда все разошлись, спать не давала Марта. Интересная девочка! Эдуардо дурак, бросить такую... Да еще унизить... У его высочества в тот момент явно были не все дома. А может слишком ошалел, попав в местный малинник? Он все-таки был младше меня, а шестнадцать, или даже семнадцать - возраст больших иллюзий. Все может быть!..

  В полшестого утра, когда она, наконец, отключилась, я быстренько сбежал домой, переодеться в скафандр и убежать на разминку. Пропади бы она пропадом в мой, возможно, последний день в этих стенах, но оружие сеньора Ортега обещала оставить именно здесь, на полигоне, а значит, бежать нужно. И раз так, то почему бы не потешить себя древней как мир молодецкой забавой - не пострелять по "живым" мишеням?

  Девчонки еще спали, точнее уже, ибо явно легли поздно - на мой приход никто не отреагировал. Наверное, ждали поговорить, объясниться, но посылать сообщение побоялись - мало ли, как я на него отреагирую? Нервный я последнее время. С родным взводом не заладилось, наши отношения, можно сказать, на грани краха, о чем мне искренне жаль. Теперь я понимаю и свои, и их ошибки в непростом процессе притирки друг к другу, но что-то сделать...

  Да можно сделать, не надо кривить душой! Вот только решать эту проблему сейчас не было никакого смысла. Если повезет, у меня получится задуманное, и я останусь, тогда займусь ею, спокойно и со свежими силами. А если нет?.. То нет.

  - Хуан? Ты когда вернулся? - накинулась на меня переодевающаяся Роза, когда я ввалился в скафандре уже после разминки. Из душевой слышался шум жаркого спора - кто-то из девчонок был там, но, видно, вернулись еще не все. Пожал плечами.

  - Недавно.

  После чего принялся торопливо стягивать доспехи. Когда закончил, к Розе присоединилась вышедшая из умывальной Кассандра, завернутая в полотенце.

  - Хуан, нам надо поговорить, - мягко, но настойчиво произнесла она. В ответ я мило улыбнулся.

  - Давайте после развода, а?

  Они эту мысль не поддержали, но я не собирался их слушать, ломанувшись, словно танк, в душ. Отказать себе в последнем перед важным мероприятием удовольствии?.. Ни за что!

  ...Ух ты ж! Да, у Паулы восхитительное тело, челюсть у меня в который раз отвисла. Эта девочка так и осталась единственной, кого я не смог воспринять, как сестру. При том, что именно она, скорее всего, ею и являлась. Не особо близкой, но достаточно, чтобы, назвав ее таковой, не покривить душой. Впрочем, если я тот, кто думаю, то и принцессы, дочери королевы, для работы с которыми меня готовят, тоже сестры, однако, офицеров это нисколько не смущает. Может быть я не прав, а может для них работа есть работа, и розовым соплям рядом с масштабностью поставленных задач не место.

  Переваривая эту информацию, впервые встал рядом с красноволосой, под соседний разбрызгиватель, и, делая вид, что не замечаю ее прелестей, быстро вымылся. Что удивительно, с ее стороны все тоже прошло без эксцессов - оба понимали, не та ситуация.

  - Хуан, чем-нибудь могу помочь? - спросила она, выходя в умывальную следом за мной, растираясь большим розовым полотенцем. - Я могу попытаться связаться с Леей еще раз. Время есть.

  - Я только что, несколько часов назад, разговаривал с нею, - покачал головой я.

  - И как?

  - Никак. Она не станет вмешиваться.

  - А ты?

  Из груди вырвался тяжелый вздох.

  - Ты же понимаешь, Паулита, я - никто. Могу лишь заставить ее вмешаться, как сеньора, не оставив иного выбора. Если получится - я победил. Если нет - девчонок расстреляют, а я пойду учиться во флотское училище. Других вариантов не вижу.

  - Тебе точно не нужна помощь? - напряженно прищурилась она, глядя через зеркало умывальной. Я пожал плечами.

  - Точно. Главное, ни во что не вмешивайся. И девчонок остереги.

  - Хорошо. - Понимающий кивок.

  Воцарилось молчание. Наконец, она решилась:

  - Ты это, не переживай, если что. Я найду тебя на гражданке. Мы все найдем. Не дуйся на них, они заботились, пытались сделать, как лучше, понимаешь? Наверстать упущенное...

  - Понимаю, - махнул я головой. - Но давай опустим эту тему? Хотя бы в данный момент?

  Железный аргумент. Только не сейчас. Мой же внутренний собеседник между делом заметил:

  "На гражданке, Хуанито! Мы найдем тебя на гражданке! А они те еще оптимистки!.."

  "Это точно!" - ответил ему я.

* * *

  До боли знакомый коридор к Плацу, который я проходил день за днем из месяца в месяц каждое утро. Поймал себя на мысли, что не чувствовую никаких эмоций, никакого сожаления, ностальгии, не пытаюсь в последний раз "напитаться духом этих стен". Встреченные по пути люди, шарахающиеся от меня, словно от призрака, так же не вызывали никаких ощущений. Лишь родная ALR-112, которую привычно сжимал рукой, придавала уверенности в себе. К сожалению, сегодня эта малышка мне не поможет, сражаться я буду совсем другим оружием, но чувство покоя от прикосновений к цевью настраивало на позитив.

  Я погрузился в себя. Все мысли были отданы некой субстанции, эфемерной материи, под названием "вера". Вера в то, что всё получится, что карты лягут так, как нужно. Ибо план мой был не просто слабым, с точки зрения планирования операций он был недопустимым - содержал такое количество белых пятен, что опытный оперативник обошел бы его десятой дорогой. Но другого плана у меня просто не было.

  Первое слабое место - Капитошка. Она кадровый офицер, одна из членов Совета. Зачем ей лишний геморрой? Да, помогла. Де-юре. Подкинула игольник и муляж гранаты. Де-факто же запросто перестраховалась, поведав вышестоящим о нашей беседе, прикрыв себе задницу. И вместо красивой акции неповиновения, меня сейчас быстро скрутят, изолируют и отправят за пределы этих стен. Она же останется служить там, где служит, и где ей, несомненно, нравится.

  А девчонки? Да, ей их жалко. Но она сама голосовала лишь за мораторий, отсрочку исполнения приговора. Виновными же их признала - ее подпись стоит под решением трибунала наряду с остальными. А "виновен" здесь автоматически подразумевает расстрел.

  Второе слабое место - дон Серхио. Какую роль во всем этом играет он? Каковы его конечные цели? Я совершенно не представлял, что ему нужно, оттого не мог ничего спрогнозировать. Почему бы ему тоже не сдать меня в последний момент? У него своя игра с офицерами, я в ней лишь ограниченная в действиях пешка, которой можно пожертвовать ради более осязаемых неведомых мне целей. И к сожалению, проверить относительно него ничего не могу - тут надо или верить, что он не подложит свинью, или не верить.

  Так что все упиралось в вопрос веры, то есть, в данном контексте, надежды. Слепой надежды, что меня не "кинули". Или хотя бы не все. В дебете при этом имелись два муляжа термальной гранаты средней мощности RD-2 и один игольник, спрятанный под кителем. Второй по здравому размышлению брать не стал - у меня всего две руки, не поможет. В кредите же... Необходимость выступить против опытных волчиц, собаку съевших на силовых акциях не чета моей, запугать их и добиться признания собственной неправоты перед нижестоящими. Вещь, смертельно опасная для вышестоящих, оттого практически невыполнимая.

  ...Но на рукаве, на шевроне моего кителя, под черно-синим щитом и мечом, были выгравированы три слова, неожиданно ставшие моим жизненным девизом. "Вера. Совесть. Честь". Честь не позволяла и никогда не позволит согласиться с действиями, подобными тем, что показали наши сеньорины командиры; я никогда не смирюсь и не приму подлость, под каким бы соусом ни была подана, как бы не оправдывалась. Совесть не давала, не дает, и дай бог, никогда не даст сидеть сложа руки, видя подобное. А вера... Про нее только что сказал, она - единственное, что позволяло надеяться на успех. Вот такая слепая вера в то, что есть еще на свете высшая справедливость.