Иногда, когда стадион пустовал, нам удавалось проникнуть на зеленое поле и тогда мы устраивали настоящие футбольные матчи. В то время одним из моих приятелей был Арчил Еркомаишвили, быстрый и верткий парень. Мы с ним составляли сдвоенный центр нападения (Пеле и Вава из сборной Бразилии сделали это на 2 года позже!) и были грозой вратарей. А поскольку я частенько не мог пойти на занятия легкоатлетов из-за затянувшегося матча (нельзя же, в самом деле, бросить команду при критическом счете 12:12), то и успехи мои в легкой атлетике не радовали тренера. А вскоре мы на долгих шесть лет и вовсе расстались с Акопом Самвеловичем.

Я переехал в Гантиади и учился там в школе-интернате. Решение матери было вынужденным. Мой отец тяжело болел, был парализован, и уход за ним требовал от нее всего свободного времени. Очень не хотелось маме расставаться со мной, но обстоятельства оказались сильнее. Я же, привычный к вольной домашней жизни, конечно, ни с какими обстоятельствами считаться не хотел и из дома уезжать не желал. Но пришлось покориться.

Правда, из Гантиади в Сухуми еще долго шли письма с жалобами, стонами, требованиями убрать меня из «казармы» и с угрозами «что-нибудь сделать с собой». Напуганная этими письмами мама не выдержала и приехала посмотреть, как мучается ее сын. Но, во-первых, условия в интернате были хорошими и мои отчаянные письма были просто блажью мальчишки, не желавшего признавать элементарного режима. А во-вторых, к моменту маминого приезда мне уже вовсе не хотелось ехать домой. Я подружился со многими ребятами и играл в интернатской футбольной команде. Причем играл на левом краю и в мечтах видел себя ни больше ни меньше как Михаилом Месхи, кумиром всех грузинских мальчишек. Дело доходило до того, что я не только гонял мяч все свободное время, но и во время уроков держал его под партой. Правда, учился я хорошо и особенно успевал в математике, что тоже было косвенно связано с футболом. Дело в том, что во время контрольных работ учитель отпускал тех, кто первым заканчивал решение задач. Поэтому я быстро выполнял задание в двух экземплярах (один сдавал учителю, а другой оставлял товарищам для списывания) и быстрее бежал на футбольное поле.

Вообще, спорт начинал играть все более заметную роль в моей жизни. Гантиади близко расположен от Леселидзе, где часто проводились учебно-тренировочные сборы представителей самых разных видов спорта. И естественно, наблюдая за ними, мы тоже тянулись к физкультуре, стремились стать такими же ловкими, сильными и быстрыми. У нас в интернате уроки физкультуры проводились на внеклассных занятиях. И я, как один из самых спортивных парней часто был на этих уроках помощником учителя физкультуры.

Приходилось принимать участие и в легкоатлетических соревнованиях, которые проводились в моем родном Сухуми. Желание повидаться с мамой было таким сильным, что я на время забыл про футбол, вспомнил уроки Акопа Самвеловича, потренировался немного и был зачислен в команду интерната. В Сухуми я в присутствии мамы выиграл прыжок в длину, прыгнув на 4,50, и был одним из призеров в беге на 60 м — 8,4 сек.

Я не случайно привожу эти результаты. Как видим, они ничем не отличались от тех, которые показывали тысячи моих ровесников. Это обычные результаты школьника, который регулярно посещает уроки физкультуры и проводит свободное время на стадионе. Иными словами, никакими особыми талантами я не блистал, как стали считать многие после того, как я стал олимпийским чемпионом. Талантами не рождаются, а становятся. И путь к этому становлению один — тренировка.

Несмотря на некоторые успехи в легкой атлетике, я по-прежнему оставался верен футболу и, может быть, так и остался бы на зеленом поле стадиона, если бы не одно непредвиденное обстоятельство. После окончания восьмого класса я вдруг начал катастрофически быстро расти. За лето вытянулся на целых 12 см! При росте 185 см весил немногим больше 60 кг. И я изменил футболу ради нового увлечения. С моим ростом и неплохой прыгучестью мне теперь было рукой подать до недоступного прежде баскетбольного кольца. С той же страстью, что гнала меня на футбольное поле, я стал пропадать на баскетбольной площадке.

Но столь быстрое увеличение роста явно опережало развитие организма. Я почувствовал, что стал гораздо хилее, чем был раньше: ни разу не мог подтянуться на турнике, что для физкультурного активиста было просто стыдно.

Ну уж нет, подумал я, так дело не пойдет. Поехал на электричке в Сочи, там нашел спортивный магазин и купил гантели. С ними я упражнялся утром и вечером и каждый день ходил к перекладине, где, сжав зубы, подтягивался, делал перевороты и другие упражнения. Мне этого показалось мало, и я смастерил штангу из палки и колес дрезины, которые нашел на свалке в депо. Начал качать силу. Упражнения же я подсмотрел у Валерия Брумеля. Он весной в Леселидзе очень много работал с этим тяжелым снарядом.

Толчком к этим самостоятельным занятиям послужило еще и то, что у нас в интернате появился парень, который прыгал под щитом выше, чем я. Когда я спросил, как он научился так высоко прыгать, то он посоветовал мне кроме упражнений со штангой бегать по песку и прыгать с тяжелым мешком. Нашел я старый мешок, насыпал в него килограммов 20 песку и начал развивать силу ног. Через полгода я стал значительно сильнее и без труда закладывал мяч в кольцо двумя руками сверху. Все это я делал с мечтой, что когда-нибудь буду играть, как Виктор Зубков, игрок сборной команды СССР по баскетболу.

Желание научиться новым упражнениям привело к тому, что я брал в интернатской библиотеке книги и журналы по спорту и выбирал оттуда все по баскетболу, улучшению прыгучести. Так что моя стихийная тренировка имела под собой некоторую теоретическую основу.

Была у нас и игра в «тройной прыжок». Не знаю уж теперь, почему именно в тройной, но помню, что был даже рекорд в этой игре — 11,30, который принадлежал парню из старшего класса. Так что когда я начал прыгать тройным, то уже имел хотя и примитивное, но все-таки определенное представление об этом виде легкой атлетики.

Еще раз хочу подчеркнуть огромное влияние на мою спортивную биографию того факта, что мы жили недалеко от Леселидзе. То, что я видел там Валерия Брумеля, Роберта Шавлакадзе, Игоря Тер-Ованесяна, имело огромное воспитательное значение для нас — новичков. Ведь одно дело — читать в газетах об этих спортсменах и совсем другое — быть рядом, сравнивая себя с ними, и, главное, видеть, как, каким трудом и потом они добиваются высоких результатов.

Помню, забрался в спортивный зал, а там занимается метатель, чуть постарше меня. Я осмелел и тоже подошел к штанге. Вырвал снаряд весом 75 кг, а на грудь взял 85. Он спрашивает: «Чем занимаешься?» «Баскетболом», — отвечаю. Он не поверил. Пришлось доказывать: вышли из зала, пошли на площадку, где я прыгнул и схватился за баскетбольное кольцо. Он говорит: «Легкой атлетикой тебе нужно заниматься». Но тогда я не внял этому совету.

После возвращения в Сухуми я продолжал заниматься баскетболом. Тренер городской команды Александр Седов сказал твердо: «Будешь играть центровым». А мне это показалось скучным. Хотелось играть по всей площадке, а тут стой в зоне и жди передачи. Словом, не сошлись мы с тренером взглядами на мое игровое амплуа и он начал меня ругать. Я разозлился и пропустил тренировку. А тут мой сосед по дому позвал меня на тренировку легкоатлетов. На стадионе я снова встретился с Керселяном. Разговорились.

— Чем занимаешься, Виктор?

— Работаю на заводе. Шлифую утюги.

— А как со спортом, с легкой атлетикой?

— Играю в баскетбол в сборной города.

— А может быть, попробуешь теперь всерьез заняться легкой атлетикой? Я слышал, ты в Гантиади прыгнул в высоту на метр семьдесят. С таким результатом можно попасть в сборную Абхазии. Приходи завтра на тренировку.

Акоп Самвелович не случайно сказал мне о сборной Абхазии. Старался разжечь мое честолюбие. Я подумал: «Легкая атлетика для баскетбола не помеха, тем более что времени для тренировок у меня достаточно». Мне еще не исполнилось восемнадцати лет, и поэтому трудился на заводе не полный рабочий день.