О росте внутренней торговли можно судить на основании появления новой категории населенных пунктов — торгов, экономическая функция которых определялась их названием. Торги, как правило, пользовались привилегией проведения ежегодной ярмарки, заимствованной из Византии. Часть известных в будущем городов уже в то время имела статус торга: Заслон (Шабац), Валево, Парачин, Ужице, Чачак. Прочие города впервые упоминаются в ранних турецких приходно-расходных книгах под названием базар — как имеющие доход, во много раз превышающий доходы самых больших сел. Некоторые города развились уже под турецкой властью благодаря преимуществам своего положения или другим обстоятельствам и продолжали существовать, впоследствии превратившись в современные города.

В XV в. становится заметным прогресс в овладении техникой и приемами ее использования. Наиболее значительными были достижения в области горного дела и металлургии, о чем свидетельствует факт приглашения рудокопов и специалистов-горняков из других, в том числе экономически развитых, стран. Сохранились свидетельства о приглашении мастеров из Сицилии (1397), Сиены (1437), от Неапольского двора (1452), из Феррары (1457) и Урбино (1481). С большим мастерством осуществлялись гидротехнические работы по использованию водной энергии, применявшейся непосредственно в рудодробилках, механических молотах, катках, мельницах или поступавшей к мехам в плавильных мастерских. Была освоена техника литья колоколов и пушек, представлявшая собой высокое достижение того времени. Об искусности сербских мастеров в изготовления механизмов свидетельствует тот факт, что серб, приглашенный из Афона, установил в Москве механические часы с боем.

Более скромно развивалось текстильное производство. В то время в соседнем Дубровнике с 1416 до 1463 г. процветало искусство изготовления шерстяных тканей — arte di lana. Герцог Стефан Вукчич Косача также основал подобное производство в своем городе Нови в 1448 г., для чего обратился к помощи итальянского мастера из Римини. Продукция проходила заключительную обработку и крашение в Дубровнике. В целом предприятие не было успешным. В окрестностях Призрена, как и в самом городе, с византийских времен сохранялась традиция выращивания тутового шелкопряда и производства оригинальной ткани tella di Prisreno. К этой же категории относилась и ткань tafotta rasciana, упоминаемая во второй половине XV в.

Прекращение существования династии, а вместе с ней и прекращение существования старых государственных структур и порядка вызвали у вновь пришедших к власти лиц насущную необходимость обретения легитимности. В особенности это было важно для местных феодалов второго поколения, которые не располагали высокими титулами и властными функциями, даровавшимися царем. Насколько можно судить по ряду известных источников, большинство местных феодалов сохранили скромные титулы, например жупан или кнез, которые хотя и восходили к глубокой старине, но в середине XIV в., вследствие их массового тиражирования, утратили свое былое значение. Другие же именовали себя обобщенным титулом господин или государь.

Самым сильным средством обретения легитимности было установление связи с династией, что достигалось разными способами. Так, Твртко Котроманич в своей родословной доказывал происхождение от короля Драгутина; о князе же Лазаре говорили то, что он происходит от вельможи царя Душана, а его жена— от Вукана, что имело еще большее значение, ибо тем самым их потомство напрямую связывалось с Неманичами. Это родство перешло также на Бранковичей, поскольку Мара была дочерью князя Лазаря и княгини Милицы.

Потребность подчеркнуть преемственность от Неманичей вызвала появление литературных жанров, представлявших историю династии и события после смерти царя Душана. Жизнеописания показывали, как разветвлялось семейство Неманич, а важные события излагались в летописях, возникших по образцу византийских кратких хроник и продолжавших светские хроники, переведенные при царе Душане.

Жизнеописания королей и архиепископов, начатые Даниилом II, останавливались в своей светской части на правлении Стефана Душана, а в описании церковных деятелей дошли до патриарха Саввы III (1375). Принятие Душаном титула царя рассматривается здесь в негативном ключе: он оставил «прародительскую королевскую власть» и посягнул на царскую. Следствием этого стали раскол и отлучение от общения с константинопольским патриархом — рана, требовавшая исцеления. В преодолении раскола главная роль приписывается князю Лазарю. Он восстановил единство церквей и прежний порядок.

Своеобразной заменой жанра жития стали сочинения о князе Лазаре, в центре которых стоят его мученическая смерть, восхваление мужества и самопожертвования, почитание князя как святого, подобно «святым правителям» прошлого. Стремление к установлению преемственности руководило как общим поведением, так и конкретными действиями. Твртко представлял свои завоевания как возвращение старых территорий, утверждая, например, что «город наших предков Котор успешно перешел в наше владение на вечные времена». В переговорах граждан Дубровника с соседями-феодалами каждое, пусть даже самое незначительное дело рассматривалось в контексте воспоминаний о том, как это было «при первых сербских правителях».

В реальной жизни стремление к преемственности особенно сильно проявлялось в отношении к церкви: феодалы брали на себя роль ее защитников и «вторых ктиторов», они строили, следуя примеру первых ктиторов, храмы за упокой душ — памяти своей и своих близких. Князь Лазарь пристраивает притвор к храму в монастыре Хиландар, с которым Бранковичи находились в самых тесных отношениях, так как почти из каждого поколения их семьи кто-нибудь становился здесь монахом. Следуя примеру сербских предков, Симеон Урош основывает в Метеорах храм Преображения, из которого впоследствии разовьется знаменитый монастырский комплекс.

Новизну вносило то, что и более мелкие феодалы воздвигали семейные храмы-усыпальницы, беря пример со знатнейших лиц, которые, в свою очередь, продолжали традиции правителей прежних времен. Перемещения центра государства к северу сопровождалось возникновением целого ряда церковных построек и памятников с новыми стилевыми особенностям. Образцом служило зодчество эпохи царя Стефана Душана. Константинополь и Салоники славились современными архитектурными памятниками. В облике храмов «моравской школы», как назывался последний сербский архитектурный стиль, ярко видны византийские черты, свидетельствующие о создании в восточном христианском мире под влиянием Византии единого культурного пространства.

Храмы той эпохи имели центральный купол, окруженный меньшими по размеру куполами; благодаря чередованию слоев камня и кирпича достигался эффект многоцветности; широко использовалась пластика, а фасады нередко украшались росписями. Окна и розетки на западных фасадах храмов вызывают ассоциации с готикой. Примеры подобного стиля дали представители династии Лазаря (Раваница, Любостиня, Манасия), им следовали и другие феодалы (Каленич, Дренча, Наупаре, Врачевшница). Все упомянутые монастыри, как и целый ряд других, находятся к северу от Западной Моравы.

В светской архитектуре также сохранялась преемственность — строители широко применяли традиционную технику и материалы, следуя знаменитым образцам, в первую очередь константинопольским. Смедерево, отстроенное в 1427–1430 гг., своим планом и типом фортификационных сооружений должно было напоминать византийскую столицу. Постоянная угроза нападения вынуждала воздвигать новые и совершенствовать старые укрепления. Городские поселения помимо крепостных стен обзаводятся внутренними укрепленными пунктами, способными выдержать длительную осаду, о чем свидетельствовал опыт города Ново-Брдо. Примеры Раваницы и Ресавы (Манасии) свидетельствуют о том, что и монастыри становились крепостями.