— Эй, Эрвийяр!

— Есть! — ответили оттуда через переговорную трубу.

— Поднять якорь!

— Есть, сэр!

— Ну и голосище — труба иерихонская… — заметил тот, что рассказывал о встрече с “Соколом”. — Капитан, да вы могли бы потягаться и с самим всадившим в меня шесть ядер Сюркуфом!

Все общество в крайнем возбуждении ожидало, что будет дальше. Гости поднялись со своих мест и сгрудились на подветренном борту. Бриг поднял якорь и распустил паруса.

— Милорды и миледи, — крикнул янки, — могу ли я попросить вас последовать за мной на ахтердек? Оттуда я лучше смогу объяснить вам свой маневр.

Все поднялись вслед за ним на ахтердек. Между бушпритом и бизанью остались только музыканты да несколько матросов, обслуживающих гостей. Остальная команда находилась в нижних помещениях, услаждаясь выставленным ей по случаю праздника грогом.

— Смотрите, — сказал янки, — как мой бриг повинуется парусу. Бесподобное судно! От такого парусника не отказался бы и сам Сюркуф. Кстати, тут, кажется, кто-то не поверил, что он с двадцатью парнями захватил корабль с двумя сотнями экипажа и двадцатью шестью пушками… Что, по-вашему, труднее, джентльмены, захватить такой корабль или взять на абордаж трехмачтовик в полной судов гавани?

— Ну, уж это-то и вовсе невозможно! — ответил ему старый моряк, не менее полувека бороздивший океаны.

— В самом деле, капитан? А я вас уверяю, что есть люди, способные и на такую проделку не хуже Сюркуфа.

— С двумя десятками людей?

— Именно. Вы же слышали, что он имеет обыкновение нападать на суда всего лишь с двадцатью парнями. Только парни эти должны быть сорви-головами, готовыми добыть хоть чертову бабушку из пекла. Глядите, вот идет бриг! Как коварно он пританцовывает, будто насмехается над могучим трехмачтовиком, как маленький Давид над Голиафом!

— Однако, что же это должно означать? — заволновался капитан Сарэлд. — Зачем бриг подходит так близко ко мне?

— Это и есть тот самый маневр, ради которого я и собрал вас здесь, на ахтердеке. Дорогие дамы и господа, имею честь представиться вам. Я не американец, нагруженный вином и виски. У меня на борту несколько сотен абордажных топоров, несколько центнеров пороха, целый арсенал отличного оружия и двадцать пушек, у которых стоит достаточно людей, чтобы пустить на дно этот трехмачтовик. Мое имя Робер Сюркуф!

Все остолбенели. Крепкие, бесстрашные мужчины, привыкшие смело глядеть в глаза любым опасностям, онемели перед этим именем. Они не двинулись с места и тогда, когда несколько людей Сюркуфа встали у люков, чтобы матросы купеческого судна не смогли выбраться на палубу.

Первым пришел в себя капитан Сарэлд.

— Вы что, в самом деле Сюркуф? — спросил он.

— Собственной персоной. А этот бриг — “Сокол”. Взгляните на моих людей, месье! Они будут очень вежливы с вами. Но тот, кто рискнет сопротивляться, испробует остроту их оружия. Подумайте о том, что двадцать пушек только и ждут моей команды, чтобы потопить это судно. Но здесь, на борту, женщины, а я — француз. Француз никогда не забывает о внимании и почтении, которое должно оказывать дамам. Поэтому мне не хочется сегодня думать о том, что вы враги моего народа, а я — капер, добычей которого вы стали. Я хочу, чтобы мои бравые парни приняли участие в этом празднике, и еще я хочу, чтобы им позволили потанцевать с дамами, украшающими праздник. Если вы согласны на это, я обещаю, что не причиню вам ни малейшего вреда, и что наша дружеская встреча закончится столь же весело, как и началась. Вся моя команда — весьма приличные люди, и даже самый последний из них — кавалер. А теперь решайте. Только поскорее.

Он поклонился и отступил на несколько шагов, играя вытащенными из карманов пистолетами. Безоружные мужчины встревоженно шушукались, дамы же с робким любопытством стреляли глазками в знаменитого приватира и его до зубов вооруженных парней, заблокировавших ахтердек.

Совещались мужчины недолго, и вскоре старший из них взял слово:

— Капитан Сюркуф, признаться, вы поставили нас в весьма двусмысленное положение. Нашим долгом было бы сражаться с вами… Постойте! — прервал он свою речь, увидев, что Сюркуф взводит курки своих пистолетов. — Дайте мне договорить! Мы, повторяю, должны были бы сражаться с вами, но, как вы сами совершенно справедливо сказали, мы не можем также не принимать во внимание и присутствие здесь наших жен и дочерей. Итак, мы решили, что до утра между нами должно быть заключено перемирие. Взамен мы просим вас выполнить ваше обещание буквально.

— Я дал вам честное слово, — ответил Сюркуф. — Однако прошу вас выслушать и мои условия. За время, пока я нахожусь среди вас, ни один человек не имеет права без моего на то разрешения ни подняться на борт, ни покинуть судно или предпринять что-либо еще, что угрожало бы моей безопасности, а стало быть могло бы подвергнуть опасности и вас. Мой корабль остается у вашего борта, чтобы контролировать выполнение моих условий. Срок перемирия истекает с восходом солнца. Как люди чести, пожмем в знак согласия друг другу руки!

Условия были приняты, и каждый скрепил свое согласие рукопожатием. Капитан Сарэлд подал знак, и музыка зазвучала с новой силой. Мужчинам и дамам было снова позволено пройти на бак; друзья и враги — все перемешались в танце. Люди с “Сокола” выказали себя перед дамами столь учтивыми и обходительными, что веселье не омрачалось всю ночь ни малейшим горестным вздохом.

Наконец, далеко за полночь, во время паузы Сюркуф дал знак, что хочет говорить.

— Мадам и месье, — начал он, — я хочу проститься с вами. Благодарю за честь, которую вы оказали мне позволением принять участие в вашем празднике. Еще больше я благодарю вас за то, что вы не вынудили меня прибегнуть к оружию. Я люблю мир, однако не страшусь борьбы. Отклони вы мое предложение, и многих из вас не было бы уже в живых, а это судно находилось бы сейчас как мой приз на пути во французский порт. Постарайтесь передать своим знакомым мою просьбу не сопротивляться опрометчиво, завидев мой флаг. Судно, на которое я вступаю как враг, я покидаю только как победитель, а не то оно взлетит на воздух вместе со мной и со всем его экипажем — в этом и состоит секрет моей непобедимости. Англия давно уже причиняет моему отечеству тяжкие и невосполнимые беды, не гневайтесь поэтому, что я вынужден применять ответные меры. Англия захватила или уничтожила лучшие военные корабли. Не упрекайте же меня, если я тоже захватываю любое английское судно, которое повстречаю. Сейчас мы разойдемся с миром, вы мне нравитесь, и мне очень не хотелось бы повстречаться с вами снова в открытом море. Капитан Сарэлд может быть уверен, что его судно — единственный “англичанин”, которого отпустил Робер Сюркуф. Благодарите за это ваших дам. Прощайте!

Пять минут спустя “Сокол” уже мчался под полными парусами в открытое море. Капитаны вернулись на свои суда, убедившись на опыте, что у Франции есть моряк, рожденный для высоких свершений. Молва о новом подвиге Сюркуфа полетела по всем морям.

Не прошло и недели, как в Пондишери пришло известие, что Робер Сюркуф захватил на широте Коломбо английское торговое судно. Вслед за тем он повстречался с двадцатишестипушечным корветом, попытавшимся отбить у него приз. Однако Сюркуф взял на абордаж и корвет, и привел оба приза во французский порт. Сообщение это, разумеется, отнюдь не способствовало уменьшению страха перед отважным каперским капитаном. Губернатор Индии принимал против него самые решительные меры; он посылал военные корабли с заданием схватить или убить Сюркуфа, он назначил за его голову высокую премию, однако все эти усилия не имели успеха.

План Наполеона атаковать англичан в Индии потерпел крах из-за неспособности его адмирала. А здесь один-единственный человек, командующий всего лишь небольшим кораблем, наводил страх на все индийские владения гордого Альбиона, страх, наносящий огромный ущерб английской торговле, ибо суда с дорогими грузами почти не отваживались больше заходить в охотничьи угодья Сюркуфа.