А дальше берег совершенно изменился. Началась бесплодная пустыня, и плыли вдоль нее моряки три дня. Потом они обнаружили какой‑то залив, а в середине его находился остров окружностью в пять стадий[511]. И там Ганнон основал еще один город, который назвал Керной. Так же был назван и остров[512]. При этом он рассчитал, что плыли моряки от Столпов Мелькарта до Керны столько же времени, сколько от Карфагена до Столпов. Ганнон решил плыть дальше, хотя новых городов он больше уже не основывал.

Довольно быстро моряки добрались до устья какой‑то реки, и Ганнон решил войти в нее. Карфагенские корабли стали подниматься вверх по этой реке, и скоро моряки увидели озеро, а на нем — три острова, каждый из которых был больше Керны. Но там карфагеняне не остановились, а в течение дня плыли дальше, пока не достигли конца озера. Над берегом поднимались высокие горы, а по берегу бегали какие‑то люди, одетые в звериные шкуры. Когда карфагеняне приблизились к берегу и захотели высадиться на него, эти люди начали швырять в них камни. Камни были тяжелые и, попадая в цель, наносили серьезные раны. И Ганнон решил не рисковать своими людьми и приказал немедленно отплыть от негостеприимного берега. Вернувшись в воды океана, мореплаватели продолжили путь к югу, пока не достигли еще одной, гораздо большей реки. С удивлением они увидели в этой реке крокодилов и гиппопотамов. До сих пор они, как и все люди, были уверены, что из всех рек, текущих по земле, крокодилы водятся только в одной — в египетском Ниле. И Ганнон подумал, не таинственный ли исток Нила перед ним. Когда‑то, еще до Ганнона, греческий моряк Евтимен тоже добрался до большой реки с крокодилами и решил, что это — начало Нила[513]. Так что Ганнон проделал весь путь, какой ранее проделал Евтимен. Теперь он мог с легким сердцем повернуть назад, что он и сделал. Однако, когда карфагенские корабли вернулись в Керну, Ганнон, отдохнув там, все же решил продолжить плавание.

Новое плавание от Керны продолжалось двенадцать дней. Корабли плыли вдоль берега, а на берегу постоянно находились темнокожие люди, которые в страхе перед неведомыми кораблями убегали. А когда до моряков доносились их слова, то они были совершенно непонятны не только карфагенским морякам, но и тем кочевникам, которых они взяли с собой. Через двенадцать дней непрерывного плавания корабли бросили якорь у высоких гор, густо покрытых деревьями, многие из которых источали сладкие запахи. Моряки запаслись пресной водой и отправились в дальнейший путь. Через два дня после плавания по неизмеримым морским просторам они подплыли к большой равнине. Там они со страхом увидели какие‑то огни, которые через определенные промежутки времени то разгорались, то гасли, и казалось, что они приносятся к берегу какими‑то неведомыми силами. Огней становилось то больше, то меньше. Страшно было высаживаться на этом берегу, но мореплаватели нуждались в пресной воде и, преодолев страх, все же высадились. Однако ничего страшного с ними там не произошло, они спокойно пополнили запасы воды и, облегченно вздохнув, двинулись далее вдоль африканского побережья.

Оттуда корабли плыли пять дней и вошли в большой залив, который их переводчики назвали Западным Рогом. В заливе моряки увидели остров, полностью покрытый лесом. Они высадились на этом острове, но, сколько ни шли, ничего, кроме бесконечного леса, не увидели. Настала ночь. И внезапно вокруг загорелось множество огней, раздались звуки флейт, бряцание кимвалов и тимпанов, а потом вдруг раздался чей‑то громкий крик. Ужас охватил карфагенян. Прорицатели, бывшие в составе экспедиции, тотчас посоветовали покинуть странный и страшный остров. И моряки немедленно последовали этому совету. Быстро отчалив, корабли двинулись как можно дальше от таинственного острова. Пока они плыли, повеяло благовониями. Но когда карфагеняне подплыли поближе, то вместо блаженной страны, на которую могли намекать приятные запахи, они увидели огромные потоки огня, вливающиеся в море. Это было столь необычно, что Ганнон хотел было причалить в этом месте и посмотреть, в чем же дело. Но испепеляющая жара не дала возможности приблизиться к берегу, а тем более высадиться на него. И вновь страх овладел карфагенскими моряками. Быстро отплыли они и двинулись дальше.

Проплыв еще четыре дня, карфагеняне ночью снова увидели страшный огонь. Огнем была заполнена вся земля, а в середине огромным костром поднималось еще более высокое пламя, которое, казалось, достигало звезд. Утром моряки увидели, что это была высокая гора, изрыгающая пламя. Ее называли Колесницей Богов. Карфагенские корабли двинулись мимо нее, минуя врывающиеся в море потоки пламени. И еще через три дня они прибыли в залив, который называли Южным Рогом. В глубине залива находился остров с бухтой, а в бухте — еще один остров. Когда моряки высадились на этом втором острове, они увидели, что он населен странными людьми, одетыми в звериные шкуры. Карфагеняне попытались захватить их. Но мужчины начали забрасывать карфагенян камнями и стремительно убегать от них. Они бежали столь быстро, что догнать их так и не удалось. И большинство женщин тоже сумели убежать. Но трех женщин моряки все же поймали и хотели увести на корабли. Однако те стали отчаянно сопротивляться. Они так яростно кусались и царапались, что выполнить свое намерение карфагеняне не смогли. Тогда они убили своих пленниц, которые оказались неведомыми животными[514], и, сняв с них шкуры, вернулись на свои суда. Ганнон хотел плыть еще дальше. Но на кораблях кончились все припасы, а найти их на берегу, казалось, не было никакой возможности. И Ганнон приказал повернуть назад[515]. После долгого путешествия, уже не встречая страшных и неожиданных препятствий, карфагенские корабли вернулись в родной город.

Ганнон описал все свое путешествие. Его рассказ был выгравирован на медной доске и помещен в храм Баал–Хаммона как посвящение богу в благодарность за удачное путешествие и еще более удачное возвращение. А привезенные шкуры Ганнон выставил в храме Тиннит на обозрение всем карфагенянам, и те с удивлением их рассматривали и славили отважного мореплавателя.

Слава Ганнона как смелого и удачливого мореплавателя росла. И вот возникли рассказы, что он якобы не остановился у Колесницы Богов и в Южном Роге, а двинулся дальше и, обогнув всю Африку, прибыл к границам Аравии[516].

В Карфаген и другие финикийские города средиземноморского побережья Африки издавна приходили различные товары из внутренних районов материка. Их доставляли гараманты, жившие южнее карфагенских границ[517]. Полученные от гарамантов известия о странах, лежавших южнее, возбуждали желание некоторых карфагенян самим увидеть их. Но решались на это немногие. Одним из них, а может быть, вообще единственным, был Магон. Он приобрел известность в Карфагене как скороход. И вот однажды Магон отправился в путь. Он быстро прошел знакомые места и очень скоро оказался среди бесплодных песков. Идти по пескам было очень трудно, но Магон продолжал двигаться так же стремительно. В бесконечном песчаном море изредка встречались зеленые островки оазисов с деревьями и водой, где можно было подкрепиться. Казалось, что у песков нет и никогда не будет границы. Но потом природа стала изменяться. Появилась трава. А затем путешественник увидел огромную реку, текущую с запада на восток[518]. Достигнув этой реки, Магон решил вернуться в Карфаген. По возвращении он утверждал, что двигался так быстро, что весь путь от побережья Средиземного моря до большой реки проделал всего за три дня. И позже Магон еще дважды повторял свое путешествие[519].