Так, за пространными беседами ни о чем миновало утро, Солнце перевалило полуденную отметку и уже начало клониться к вечеру. Тропа была пуста, лес по-прежнему мрачно нависал с обеих сторон, едва расступаясь впереди и быстро смыкаясь сзади. Что-то весело пели птицы, время от времени в их щебет вклинивались незнакомые воплеобразные звуки, долженствующие, вроде бы, вызвать дрожь и мурашки по коже, но мы не обращали на них никакого внимания, поглощенные интересным разговором. Пахтан старательно обхаживал кобылицу, и она, похоже, относилась к нему весьма благосклонно.

В конце концов, дружеская беседа была самым бесцеремонным образом прервана урчанием моего недоброй памяти желудка, потребовавшего занять его хоть чем-нибудь. Я смущенно посмотрел на попутчицу и остановил коня на ближайшей поляне.

— Сделаем привал. Есть хочешь?

— Хочу.

Я слез с коня и помог Жуле сделать то же самое. Вытащив из седельной сумки торбу с провизией, сунул ее девушке.

— На, поищи, может, чего съедобного найдешь. Я пока осмотрюсь.

Жуля принялась деловито обустраивать поляну, приготавливая ее к работе в качестве местной столовой. Я двинулся за деревья, намереваясь отлить и набрать хворосту для костра. Когда подходил к укромным кустам, в голове мелькнуло воспоминание, что совсем недавно на меня напали при сходных обстоятельствах. И тут, во имя поддержания традиций, из-за куста высунулась и воззрилась пучеглазая драконья голова.

— Ну, ребята, это уже не смешно, — сказал я и ухватил маску за уши, пытаясь отбросить ее в сторону. К моему удивлению, башка не оторвалась, а глупо вытаращила глаза, дыхнула горячим дымом и спросила:

— Ага, мужик, ты че, с ума сошел?

Я опешил и ответил:

— А что, заметно?

Беспардонно ломая кусты, дракон вывалился на открытое место. Это оказался не дракон, а дракоша. Весь зеленый, даже изумрудный, потешно красивый, он обладал непропорционально большой головой, четырьмя ногами, две из которых были больше похожи на руки, длинным хвостом, атрофированными крылышками и, судя по всему, не умел летать. Кроме того, на носу у него удобно расположились самые что ни на есть настоящие очки. Дракон либо был очень молодым, либо патологическим отклонением от стандартного представителя своего племени, либо мои представления о драконах сильно отличались от реальности.

— Че, делать нече? — спросил дракон, тщательно стряхивая с себя ветки и листья. — Увидел — и сразу башку дергать. А если б я тя сжег?

— Сжег?

— Ага, — дракоша дохнул пламенем на ближайший куст, тот моментально вспыхнул и за пять секунд сгорел дотла. — Курить не найдется? — с надеждой спросил дракоша.

Я пошарил по карманам и растерянно развел руками.

— Ну ладно, — не огорчилось существо и издало вопль, — Леееем!

В тех же кустах кто-то заворочался, недовольно закряхтел, и моим глазам предстал человек в аляповато-яркой зеленой одежде, с зеленой шляпой на голове и мутными глазами. Лицо его было одутловато и даже несколько сморщено и в целом особого доверия не вызывало.

— Чего орешь? — недовольно спросил он.

— Тя бужу. Дай сигарету.

Человек сунул руку в необъятный карман куртки и, с полминуты покопавшись в нем, выудил клок бумаги. Из другого кармана достал большую горсть махорки, уселся и принялся аккуратно сворачивать козью ножку размером с ногу козленка. Дракоша внимательно следил за ним, боясь пошевельнуться. Не смея мешать творческому процессу, я тоже затаил дыхание.

Создав нечто похожее на папиросу, только в несколько раз больше, человек поднес ее кончик ко рту рептилии, дракоша оскалил зубы и выцедил сквозь щелку между клыками тонкий язычок пламени. Потом благодарно посмотрел на человека, принял у него папиросину и с наслаждением затянулся.

— Ага, шо б я без тя делал?

— Второй месяц меня мучает, — пожаловался человек. — Знал бы, ни за что бы не стал предлагать ему подвезти меня до соседней деревни в обмен на секрет производства папирос. Пешком бы лучше дошел. Позвольте представиться, Лем. Я бродячий менестрель, а это недоразвитое существо, что так самозабвенно коптит небо, называется Серот.

— Я Хорс, — вежливо ответил я и решил пока не упоминать прозвище. — И я не один, со мной дама. Не откажитесь с нами отобедать.

— Ни в коем случае. В смысле, не откажусь. Только для меня это будет завтрак. Впрочем, я привык плотно завтракать. Да, позвольте… — Лем нырнул обратно в кусты и вернулся с сумкой все того же назойливого зеленого цвета. — От нашего, так сказать, стола — вашему.

Я быстренько набрал сучьев для костра и в сопровождении менестреля вернулся на поляну. Серот с блаженным урчанием тащился сзади, забавно переваливаясь с ноги на ногу и придерживаясь передними конечностями за деревья, чтобы не упасть. Атрофированные крылышки болтались сзади.

— Ой, дракон!

Жуля уже разложила одеяло, а на нем — некоторую снедь, которую сочла подходящей для организма. Появление Серота ее почему-то не испугало, а даже обрадовало. Чудище сразу же сунуло голову к Жуле, и девушка начала чесать ему меж глаз. Дракоша блаженно урчал и попыхивал в сторону вонючим дымом.

Лем уставился на девушку с видом нашалившего школьника перед директрисой и открыл рот, чтобы что-то сказать, но промолчал. Я представил их.

— Это Лем, это Серот. Это Жюльфахран.

— Я потрясен, — сказал Лем. — Встретить в глухом лесу такую девушку как вы — только чудом можно объяснить подобное событие.

— Лем — менестрель, — пояснил Серот, щуря глаза. — Не слухайте его, сударыня. Пудрить людям мозги — его первейшая задача.

Жуля мило улыбнулась.

— Очень приятно встретить в столь малолюдном месте таких учтивых людей… и драконов, господа. Я нахожусь в хорошем обществе. Знаете ли вы, что господин Хорс освободил меня, отбив у шайки жестоких разбойников, зовущих себя Орлами дорог. Он самолично вступил в единоборство с их страшным главарем Хромом и победил.

— Хм, — пробормотал я, пытаясь найти способ деликатно отказаться от той кучи несвершенных мною благородных деяний, которую обрушила на меня Жуля. — Шайка Хрома Твоера… Фи! Шайка, подумаешь. Какие-то оборванцы. Не стоит приписывать мне великие свершения, ни разу не содеянные ни в силу обстоятельств, ни по воле Всевышнего. Весьма благодарен вам, сударыня, за столь лестное мнение, но осмелюсь отрицать причастность к описанным вами событиям.

— Ваша скромность делает вам честь, господин Хорс, — прощебетала Жуля. — А вы, Лем, сможете ли вы написать балладу в честь моего спасителя? Я столько о вас слышала, столько слышала, вы просто должны сделать это, дабы увековечить его имя.

— Всенепременно, сударыня, всенепременно. Лишь только выдастся свободная минутка, я вознесу молитвы музам и примусь за составление выдающихся виршей, которые, безусловно, сочтут моим лучшим произведением.

— Гы-гы, — сказал Серот, выдохнул облако вонючего сизого дыма и сменил тон. — У него этих свободных минуток — вся жисть. Токо когда не пляшет на свадьбе и не уламывает местного богатея дочку на веселых забав ночку. Он ниче своего не написал, все у других стырил, за свое выдает.

— Отнюдь, — с достоинством возразил Лем. — Мой мыслительный процесс идет все время. Даже сейчас.

— Ага, слышите скрып? — Мы невольно прислушались. Сквозь птичий щебет доносился откуда-то издалека скрип старого сухого дерева на ветру. — Это его мозги скрыпят. Думать пытаются. — Серот снова загоготал.

Лем беспомощно посмотрел на меня и развел руками.

— Против таких грубых шуток и дубового интеллекта даже я не могу выстоять, — виновато сказал он. — Не обращайте внимания. Мы препираемся уже два месяца, и пока я его переспорить не сумел. Честно говоря, это первый случай в моей практике, я все-таки профессиональный болтун.

— Пообщайтесь с Хромом, — посоветовал я, — главарем той шайки. В его лице Серот найдет достойного противника. Или с Харисом Кахтугейнисом. Он тоже не прочь почесать языком… Э-э, прошу к столу.

Мы расселись прямо на траве вокруг импровизированного обеденного стола. Лем пошарил в сумке и вытянул из нее громадную бутыль с каким-то мутным содержимым.