— Как воюется? — спросил подполковник Выдрыч, крепко пожимая руку летчика.

За эти несколько недель он мало в чем изменился. Все та же налитая упругой силой фигура, все тот же живой блеск светлых глаз на смуглом, обветренном лице. Выдрыч спрашивал о фронтовых друзьях, интересовался новостями в тактике вражеских истребителей.

Вечером на аэродром собрались летчики всех трех полков. Разговор шел о наболевшем, о том, что часто «мессершмитты» встречают нас до подхода к цели и разрушают боевой порядок. Наши истребители, как правило, опаздывают с помощью. В результате начались потери.

— Наши штурмовики могут противостоять вражеским истребителям! — решительно заявил подполковник Выдрыч и предложил на другой день устроить состязание двух самолетов. Все знали, что Выдрыч слов на ветер не бросает, и с нетерпением ждали завтрашнего дня. На следующий день собрали весь летный состав дивизии. Каждый из нас понимал, что самооборона двухместного штурмовика — вопрос не новый, но практически мы еще не видели воздушного «боя» штурмовика с истребителем, поэтому предстоящий поединок вызывал небывалый интерес.

В воздух поднялись два самолета: штурмовик Ил-2 и истребитель Як-3. На «иле» находился подполковник Выдрыч, на истребителе один из опытных летчиков.

Мы видели, как умело строил маневр Выдрыч, как уверенно пилотировал он самолетом. Истребитель никак не мог зайти в хвост штурмовику, а если и заходил, то тотчас попадал под губительный пулеметный огонь воздушного стрелка.

Самолет инспектора в глубоком вираже. Кажется, вот-вот штурмовик сорвется в штопор, но летчик вовремя добавляет двигателю обороты.

99

Затаив дыхание, летчики следили за этим увлекательным поединком. Кто же окажется победителем? Заложив максимальный крен, — а выполнил это Выдрыч уверенно и четко, — летчик на секунду выровнял самолет и произвел «очередь» по истребителю. Теперь оставалось ждать, что покажет фотокинопулемет. Но что бы он ни показал, одно ясно — воздушный бой выигран штурмовиком.

Выдрыч торопливо убрал газ, повел свой самолет на посадку. Едва машина зарулила на стоянку, подполковник с легкостью юноши выскочил из кабины «ильюшина» и, сунув пилотский шлемофон подмышку, ускоренным шагом пошел к нам навстречу.

— Ну, что скажете? — с интересом спросил он. — Представляете, что значит не запоздать с маневром? — И Выдрыч начал объяснять, как поступать в тот или иной момент.

Хитали не отходит от своего бывшего комиссара, ловя каждое его слово. Как только Выдрыч кончил говорить, комэск обратился к нему:

— Это вы показали одиночный бой. А как группе защищаться от «мессеров»?

— «Круг», «круг» надо отрабатывать! — решительно проговорил Выдрыч. — Что-то подобное мы уже делали под Сталинградом. Вспомните! Да, кстати, — неожиданно меняя тему разговора, спросил подполковник, — как Головков?

— Был у нас с ним мужской разговор, — неохотно произнес Хитали. — Ну, теперь летает, как орел.

Наступила небольшая пауза. По-видимому, Выдрыч еще о чем-то хотел спросить, но времени было в обрез, он должен был лететь в соседнюю дивизию. Садясь в самолет, он на ходу бросил:

— Помните, «Ильюшин» способен способен драться с «мессерами»!

Теперь всем было ясно, что курс, взятый на освоение новых боевых порядков и наступательной тактики в воздушном бою, правильный, и все сомнения скептиков отметались сами собой.

— Понимаешь, — говорил Хитали, когда мы возвращались в общежитие, — я давно думаю над этим маневром. Для этого нужна отличная техника пилотирования и, конечно же, великолепная слетанность экипажей. Вот проснусь ночью… и думаю… Кажется, уже что-то придумал. Даже самому понравилось.

— Так что же? — спросил я.

Хитали резко повернул ко мне голову и, схватив за руку, почти шепотом проговорил:

— Вот полетим завтра на задание, тогда узнаешь.

Сигнал тревоги прозвучал незадолго до рассвета. Через несколько минут мы с Хитали были на командном пункте. С первых слов командира полка, который ставил задачу, сразу стало понятно, что воздушная обстановка сегодня очень сложная.

Вот и команда на выруливание. Мой самолет немного попрыгал по выбоинам, которые не успели заровнять на аэродроме, и остановился правее пары Хитали.

Не сбавляя обороты и не установив машину против ветра, Хитали начал взлет. Спешу и я. Избегая традиционного круга над своим аэродромом, делаю небольшой доворот и пристраиваюсь к впереди идущей паре Хитали.

Летим без прикрытия. Комполка предупредил: над целью барражируют «яки». Удар должны нанести по восточной окраине Крымской. Летим, соблюдая радиомолчание. В кабине жарко. Одно спасение — открыть обе боковые форточки и создать небольшой сквозняк. Чувствуется, что воздух основательно прогрет, и на высоте восьмисот метров градусов двадцать пять, не меньше. Да и мотор обдает жаром. Лучи солнца бьют в переднее стекло кабины. От них не спрячешься.

Внизу марево, синей дымкой покрыта Кубанская низменность. По-весеннему красиво вокруг. Тишина и покой. Земля вроде бы мирно дремлет, не подозревая, что уготовила ей война. И зеленые квадраты виноградников, и круглые блюдца озер, окруженные густым камышом, и серенькие, чуть заметные дороги отсюда с восьмисотметровой высоты, кажутся нарисованными, на редкость причудливыми и живописными.

Вот и Крымская. На окраине станицы зловеще мелькает яркая горстка огней. Это зенитная батарея, с которой предстоит поединок.

Первая пара «илов» в пике. Чуть отдав ручку управления от себя, сразу почувствовал, что отрываюсь от сидения и на секунду зависаю на привязных ремнях. Ловлю в перекрестке прицела обнаруженную зенитную батарею и нажимаю кнопку «эрэсов». Четыре 82-мм снаряда один за другим понеслись к земле. Они еще не достигли цели, как я открываю огонь из пушек и пулеметов.

— «Мессеры!» — предупредил Хитали.

Становимся в круг. Две пары «мессеров» заходят со стороны солнца. Это их излюбленный маневр. Видно, никто из фашистских асов не сомневался в успехе, поскольку наших истребителей не оказалось в районе цели.

Один из «мессершмиттов» уже совсем близко. Нырнув сквозь наш боевой порядок, он оказался внизу и исчез из поля зрения. Остальные истребители держатся на расстоянии, видно, выжидают удобного момента.

Мой воздушный стрелок Иван Абрамов передал, что «мессер» подбирается к самолету Амбарнова. Вражеский пилот, по-видимому, знал слабое место «ильюшина» и строил свою атаку снизу, под ракурсом одна четверть. Воздушный стрелок Амбарнова Иван Жога не видит «мессеров», да и не может их увидеть.

Вижу, как Хитали вводит самолет в глубокий вираж. Он пытается замкнуть круг и одновременно не дать вражескому истребителю зайти в хвост «ильюшину» Амбарнова.

Теперь каждый из нас следит за хвостом самолета товарища. Все шесть «илов» замкнули круг. «Мессер» продолжает приближаться, подбираясь к «илу» вплотную. Но вот Хитали вывел из крена самолет и, не разрывая оборонительного круга, прижал на какую-то долю секунды нос машины вниз, дав длинную очередь из пушек и пулеметов. «Мессер» загорелся. Оставляя после себя черный шлейф дыма, он стремительно посыпался к земле.

Сбросив бомбы по цели, мы не выходим из круга и продолжаем колесить над Крымской, внимательно следя за действиями «мессершмиттов». Те уже не решаются подойти к нам. Тем временем подоспели наши «яки» и связали боем истребителей противника, избавив нас от дальнейшей обороны.

— Почему так задержались в воздухе? — спросил комдив Чумаченко после того, как мы сели. Хитали доложил:

— Отражали атаки «мессеров».

— Ну и как, отразили?

— Хитали сбил «мессершмитта», — вставил лейтенант Амбарнов.

Полковник вскинул глаза на говорившего, еще раз внимательно посмотрел на Хитали и обрадованно воскликнул:

— Ну, молодец! Как только придет подтверждение наземников, сразу же представлю к награде.