Пока Климов раздумывал, что ему делать дальше, темно-красный ромбик, вставленный в его упарип Ларой, принялся излучать яркий свет.

Никита недовольно заурчал и сжался в комок.

Решив, что это оказалась злая шутка похотливой дентки, Климов уже хотел войти в лифт обратно, как вдруг три мощных взрыва сотрясли все перекрытия станции.

Освещение в ангаре замигало, но не погасло. Андрей услышал, как в шлемах полигентронов зазвучали команды их командиров. Половина бойцов сразу же выбежала из ангара через массивный шлюз, а остальные рассредоточились вокруг платформы.

Из-за шлюза донеслись звуки яростной стрельбы и частые хлопки взрывов…

Видимо, получив команду, оставшиеся полигентроны, прикрывая друг друга со спины, выбежали из ангара вслед за своими коллегами.

Теперь путь к платформе был свободен.

Полагаясь на свою интуицию и удачу, Андрей кинулся на платформу и остановился в метре от арки.

Ничего не произошло.

Климов вытянул руку с упарипом и поднес ее ближе…

Через несколько секунд раздался низкий гул. Внутри арки пространство резко разорвало нестерпимой для глаз синевой…

Как и говорила Лара, Андрей снял свой упарип и отшвырнул его далеко в сторону.

Страх сразу же сковал его тело, а противоречивые мысли о рациональности его действий отбили охоту рисковать, но желание вернуться домой, чтобы спасти свою Леру от неминуемой гибели, победило.

Климов закрыл глаза и с зажмурившимся котом на руках сделал шаг в синеву…

— Не делай этого. Это… — донесся до его слуха чей-то голос, но было поздно…

Его с силой куда-то выкинуло.

Он пробежал по инерции несколько шагов в темноте, выронил кота и, споткнувшись, упал.

Климов сразу вскочил на ноги и осмотрелся по сторонам…

Он стоял в темной комнате с потрепанными временем стенами посреди груд битого кирпича, стеклянных бутылок и обгоревших досок. На полу валялась множество использованных одноразовых шприцов и презервативов. Откуда-то сбоку сочился едва видимый жидкий свет.

— Ш…ш…ш… — свирепо зашипел кот на огромную кучу тряпья и отбежал от нее подальше.

— Где же это я? — борясь с приступом тошноты, сам у себя вслух спросил Климов.

— В жопе, — из ниоткуда он услышал скрипучий глухой голос.

Не ожидавший такого ответа Андрей, поднял с пола кусок доски с торчащим из нее ржавым гвоздем и спросил:

— Кто ты?

В это время куча тряпья зашевелилась, и оттуда показалось что-то бесформенное и волосатое.

— Пошел вон отсюда. Занято здесь, — закричало оно. — Я тебе сейчас черепушку то проломлю, сейчас я тебе устрою рейдерский захват… Гражданин майор… Это вы?

Андрей опешил…

Он присмотрелся поближе к куче тряпья и засмеялся…

Это был давно ему знакомый по службе в полиции бомж Женик, которого он частенько наблюдал в разных отстойниках участков своего города.

— Я, — радостно ответил Климов.

— Говорил я Челентано: «Не надо эту незамерзайку пить». И вот… Нате… Белочка приехала… Пошла вон, — крикнул Женик в сторону Андрея и зарылся в тряпье обратно.

— Женик, — Андрей подошел ближе к куче и присел на корточки: — это я, Климов.

— Умер ты, — услышал он ответ.

— Да нет. Живой я. Женик, ты чего? Посмотри внимательно.

Бомж осторожно вывернулся из тряпья и пальцем потрогал Климова за руку. Затем осмелел и ощупал его ладонью.

— Подожди, сейчас попью, — заворчал Женик: — а то в глазах рябит.

Он протянул руку в сторону батареи пластиковых бутылок и из первой попавшейся отглотнул, однако сразу с шумом выплюнул все на пол.

— Надеюсь это моя моча, а не Челентано, — прибавив емкое матерное слово, выругался Женик и отыскал бутылку с водой.

Напившись, бомж сосредоточил взгляд на лице Климова и его борода разошлась в беззубой улыбке:

— Точно ты. Деньги есть?

— Вообще нет.

— Ты что? С дурки сбежал? — спросил Женик.

— С чего ты взял? — удивился Андрей.

— Костюмчик на тебе какой-то казенный, хотя педали знатные.

— Это я из-за границы только что вернулся.

— А…а…а… — протянул бомж, — а говорили, что тебе хана.

— Кто говорил?

— Пацаны наши рассказывали в халявной столовке, что от мусоров узнали о том, что ты на системе сидел и потиху порошком барыжил. Как-то с девахой своей, какой-то новой «химии» прикупил. «Закинулись» вы с ней и тебе башню сорвало. В чем был, убежал из дома куда-то и где-то умер.

— Вранье это все? — не удивившись о выдвинутых версиях его пропажи своими коллегами, заверил Андрей бомжа.

— Ну не знаю… Пацаны врать не будут.

— А что пацаны про мою девушку говорят? — с надеждой в голосе спросил Климов.

— Говорят, она совсем мозгами плохая стала и с тех пор в дурке лежит.

— Как? — закричал Андрей.

— Так, — спокойно ответил бомж. — Недавно Белоснежку оттуда выпустили, так она рассказывала, что видела ее. Совсем она плохая. Кричит по ночам. Ей уколов настреляют, так она вроде днем спокойная, а как ночь — опять орет.

— Я понял. Спасибо, Женик. Ни кому не говори, что меня видел.

— Ты же знаешь, я «могила», — обиделся бомж. — Тут, кстати, мужик крутился, странный, недели две назад. Все про тебя спрашивал. Денег давал. Говорил: «Что когда я тебя увижу, что бы сразу позвонил»… Даже телефон мобильный подогнал, чтобы с чего было набрать…

— Как так? — остановился, направлявшийся было к выходу Андрей.

— А вот так, — ответил Женик. — Деньги то я брал. Ты же знаешь, что я никогда не отказываюсь. Ты то, все равно мертвый был.

— Покажи ка мне этот телефон, — попросил Климов.

— Пропил я его уже давненько, да и мужик тот уже с неделю больше не показывается.

— Женик, падла, живой? — неожиданно донесся с улицы чей-то алкоголический голос.

— Живой, — заорал во все горло тот в ответ. — Челентано, заходи.

— Спасибо, Женик, — поблагодарил Андрей бомжа: — мне пора. Не говори ни кому про меня. Потом рассчитаемся.

Он подхватил с пола кота, который в это время зачем-то перевоплотился в Сан-Гара, и выбежал через запасной выход здания, давно заброшенной пожарной части, сиротливо ютившейся на окраине города.

— Ты чего? — спросил, когда вошел в комнату, где сидел Женик с открытым ртом, ободранный худой мужик в изъеденной молью шляпе с обвисшими широкими полями, из-за которой он и получил свою кличку.

— Знакомый один заходил с «дырявой крышей». Из дурки отпустили. Прикинь, он с собой какую-то жабу здоровенную на руках таскает.

— Так, он сожрать ее хочет, — сразу же пришел к выводу Челентано.

— У французов это деликатес.

— Этот жрать жаб не будет, — возразил Женик.

— А кто такой? Я знаю? — заинтересовался Челентано.

— Пузырь поставишь, скажу…

Стоял приятный августовский вечер. На улице было и не тепло и не холодно. Уже смеркалось, но фонари еще не горели и если бы кто-то из припозднившихся прохожих повнимательней присмотрелся к бегущему по аллее вдоль набережной мужчине, то обратил бы внимание, что он не совсем обычно одет. Его, казалось бы, светлый спортивный костюм поглощал вокруг себя все остатки света уползающего за горизонт солнца, отчего его фигура сливалась с окружающим пространством создавая эффект почти полной невидимости. В пяти метрах за ним, по пятам не сбавляя темпа, распушив хвост трубой, бежал огромный черный кот.

В надежде на то, что его вещи еще остались в съемной квартире, Климов бежал окольными путями к бывшему месту жительства.

Через пятнадцать минут Андрей оказался у обшарпанного пятиэтажного кирпичного дома с живописной трещиной, проходившей через всю боковую стену от крыши до подвала. Старенький домофон надрывно пищал, потому что входная дверь была приоткрыта. Причиной тому оказалась нога Алешки Удотова по кличке «Водолаз», у которого, видимо, по пути из ближайшей забегаловки закончились калории, и он обессиленный упал в дверях.

Перепрыгнув через Алешку и его лужу, Андрей поднялся на лестничную площадку и с замиранием сердца подошел к металлической двери. Он несколько раз позвонил в звонок, но дверь ему никто не открыл. Тогда он позвонил в дверь к дворничихе Настеньке.