— Мяу…у…у — подал голоса Никита, подозрительно обнюхивая коврик возле двери.

Замок несколько раз щелкнул, и дверь открылась нараспашку, явив взору Климова физиономию импозантного мужчины, по глазам которого легко читалось, что у него иссушенный алкоголем мозг и весьма распухшая печень.

Осмотрев счастливого владельца маленького мозга с большой печенью, Андрей обнаружил, что тот в его шортах, домашних тапочках и служебной черной майке с логотипом Министерства внутренних дел.

С трудом разомкнув синеватые губы, покрытые спекшейся пеной, мужчина спросил:

— Ты кто?

— Позови Настеньку, — голосом, не терпящим возражений. Потребовал Климов. Решив, что перед ним новый сожитель дворничихи.

— Нет тут такой, пошел вон, — ответил новый хозяин его вещей и попытался закрыть дверь.

Ударом ноги Климов вернул ее в исходное положение, одновременно с этим отправив грубого мужчину в полет до туалета, где тот благополучно приземлился, звонко ударившись почти пустой головой о стену.

Оказавшись в квартире Настеньки, он обнаружил, что все его вещи и техника почему-то перекочевали сюда.

— Ты кто такой? — спросил Андрей, подняв с пола за сальные волосы грубияна.

— Борис, — испугано ответил тот, прикрывая лицо руками.

— Что ты тут делаешь?

— Живу.

— Давно?

— Уже месяц.

— Где Настенька?

— Я не знаю, кто это, — поднял голос Борис.

— Она дворничиха… Здесь жила, — зарычал Андрей, слегка тряхнув мужика за волосы.

— А…а…а… — просиял тот беззубой улыбкой: — так она в дурку жить переехала… Навсегда… Теперь я дворник.

— Давно ее забрали?

— Говорят, что месяца два ее уже нет. Сначала ее в наркологию забрали, а потом оттуда в дурку перевели.

— Чьи это вещи, — показал рукой Андрей на свой телевизор, холодильник и стиральную машину.

— Мои, — не моргнув глазом ответил Борис, однако получив удар рукой в живот, быстро залепетал:

— Это мне следователь оставил на ответственное хранение вещи из соседней квартиры, пока их хозяин не найдется.

— Сиди молча, — приказал Андрей и, толкнув его в кресло, закрыл входную дверь.

Порывшись в своем комоде, он вытащил оттуда джинсы и свитер, которые ему еще совсем недавно покупала Лера. Там же он обнаружил свои трусы и носки, правда, уже обезображенные выделениями тела их нового хозяина. Скинув с себя служебный костюм Конфедерации, Климов натянул на голое тело джинсы и свитер, побрезговав одеть не только нижнее белье, но и подванивавшие, заношенные до дыр носки. Он хотел переобуться в свою обувь, но ничего не нашел, поэтому натянул на ноги обратно ботинки с Эриума. Затем он достал из кресла Бориса и бросил его на диван. Выкрутив переднюю правую ножку кресла, Андрей извлек из ее полости свернутую в плотную рульку пачку крупных банкнот. Завидев деньги в руках Климова, Борис от расстройства застонал и непроизвольно громко выпустил газы.

— Расстроился? — задыхаясь от запаха содержимого кишечника Бориса, участливо спросил у него Климов.

— Да, — честно ответил тот.

— Бывает, — покачал головой Андрей и сделал шаг в строну холодильника.

Сразу после того, как он совершил переход через портал, его не оставляло чувство голода. Климов открыл свой, когда-то бывший приятного серебристого цвета холодильник, превратившийся в засаленный ящик коричневого цвета, и… пожалел.

Тяжелый смрад ударил не только по обонянию, но и по глазам. На полках ничего не было, а белоснежные стенки камеры покрылись темно-бурой плесенью, расползшейся из пустой трехлитровой банки, и грозившейся вот-вот эволюционировать и уйти.

— Если кому-то скажешь, что меня видел, — сдерживая приступ тошноты, погрозил он указательным пальцем Борису: — я вернусь и для начала заставлю тебя съесть содержимое холодильника, а затем разломаю череп так аккуратно, чтобы ты остался живой, но до конца жизни мог только под себя ходить.

В ответ Борис закивал головой так энергично, что прикусил себе язык двумя единственными зубами.

— Пока, — кинул на прощание Климов и, прихватив с собой костюм Конфедерации, закрыл за собой входные двери. Кот, который так и не вошел в квартиру, брезгливо вытер лапы о входной коврик и побежал за ним.

— Напугал, — задиристо крикнул ему вслед Борис и подошел к холодильнику.

Он открыл дверцу и, заглянув в заплесневевшую банку, запустил в нее руку.

— Еще посмотрим, кто кого, — бурчал он, глотая трансформировавшийся до кашеобразного состояния, последний огурец из банки.

Закопав под раскидистым дубом казенный костюм, Андрей уже на протяжении около получаса пристально наблюдал из кустов за входом в психиатрическую лечебницу, сиротливо ютившейся на окраине города.

Давно обветшавшее двухэтажное кирпичное здание с зарешеченными пластиковыми окнами сиротливо подмигивало единственным огоньком в комнате дежурного, расположенной справа от центрального входа. Металлическая дверь лечебницы периодически открывалась через каждые десять минут, выпуская на улицу курить, двух, одинаковых с лица, санитаров по именам Коля и Вова. По их разговорам Климов понял, что они братья и кроме них и сторожа из персонала, никого нет.

В очередной раз, когда они вывались на улицу, Андрей, пользуясь кромешной темнотой, подобрался поближе к входу и прислушался к их разговору.

— Может еще бутылку взять? — глубоко затягиваясь сигаретой, спросил Коля.

— Не надо. У меня сегодня еще свидание? — пьяно ответил Вова.

— Ага, ты уже с прошлого пришел с рожей поцарапанной, — захихикал Коля.

— Да, эта Лерка оказалась дикой штучкой, — щербато улыбнувшись, согласился Вова. — Я бы ее легко нагнул, но на меня накинулась та бабища с синей рожей. Еле отбился.

— Смотри, чтобы сегодня они тебя не нагнули, — заржал Коля.

— Не нагнут, — зло, сверкнув глазами в темноте, ощерился санитар: — я транкливизатор приготовил и ей, и ее подруге синерожей. Поможешь вколоть?

— Я то, помогу, — согласился Коля: — только боюсь немного, что мамка узнает.

— Ну и что?

— Она сказала, что если к ней подойдем, то она нам головы пооткручивает.

— Она так сто раз говорила, но не открутила же, — выпустив струю дыма, привел свой довод Коля.

— Ей какой-то мужик денег дал, чтобы она эту деваху в двухместную палату перевела и перестала психотропы давать.

— И что с того? — почесывая у себя между ног, спросил Коля.

Первым желанием Андрея было их убить на месте голыми руками, однако оценив свои шансы против двух здоровенных, выше его на две головы, плотно сбитых дуболомов и, прикинув в уме, что когда он появится из темноты, его успеют заметить, он решил попробовать отвлечь чем-нибудь их внимание, чтобы затем воспользоваться эффектом внезапности.

Пока он лихорадочно шарил в темноте в поисках какого-нибудь камня, чтобы бросить им в окно и заманить братьев в темноту, как откуда ни возьмись, возле них из появилась еще одна фигура в таком же замызганном медицинском халате.

— Ты кто? — только и смог спросить Вова, недоуменно переводя взгляд с Коли на третьего близнеца.

— Не понял, — удивился Вова и внимательно посмотрел на Колю, а затем на своего двойника.

— Мяу, — произнес третий брат и трансформировался в кота.

Пока Коля и Вова, поочередно протирая кулаками глаза, таращились на Никиту, Андрей нащупал на увядшем газоне увесистый булыжник и молча кинулся на санитаров…

Первым на себя принял удар Вова.

Получив с размаха по затылку камнем, он удивленно хрюкнул и завалился на бок. Коля, перед тем как его зубы раскрошились под воздействием инородного предмета, получил удар между ног такой силы, что его семенные канатики разорвало на волокна. Вереща от боли, он мельтешил ногами по земле, давясь осколками своих зубов.

Четким ударом в затылок, Андрей на время избавил его от боли.

Заскочив внутрь помещения, Климов наткнулся на сухонького испуганного старичка в спортивном костюме времен развитого социализма, пытавшегося вытащить из держателя на поясе резиновую палку.