А вы что думали, я шутила, когда писала слово на букву «в?»

Ладно, будем откровенны. Им нужен гемоглобин. Сейчас с этим все гораздо проще, чем было в Древнем Мире или в том же Средневековье. Да что там, лет сто назад с этим тоже все было погано. Долгое время измененные пытались разгадать тайну своего происхождения и, наконец, утихомирились на знании о вирусе. Да здравствует прогресс и прекрасная наука вирусология! Правда, не все измененные перешли на «вегетарианскую» диету. Кому-то просто лень менять старые привычки, кто-то не любит учиться, а кому-то откровенно нравится убивать.

Кстати, о крови. Забавная особенность, не знаю, с чем связанная. Для них распитие крови во время секса – высший кайф, а связь на кровь – нечто вроде родственной связи. Например, если ты изменяешь кого-то, вы связаны кровью. Ты чувствуешь его практически как самое себя, и он тебя тоже, с каждым годом все больше и больше. Как у близнецов, например.

Все ещё не знаю, о чем Дэя хочет заставить меня написать. Она использует мое тело, выбивает меня из сознания в любое время, когда ей угодно и творит все, что хочет. К счастью для меня (или к несчастью?..) она не показывает мне, что бывает, когда я «выключаюсь». Милосердно с её стороны, вроде как избирательная память.

Жаль, что я не могу её придушить. А вот она меня – вполне. Моими собственными руками, простите за каламбур. Ох. Пользуюсь тем, что её «нет».

Наверное, надо готовиться к очередной ручке в колено или вроде того.

Запись восьмая. 3 августа, 17:20

Наверное, это странно, но её воспоминания – как мои. Я видела их так же отчетливо, как если бы это происходило со мной. Так, как собственные воспоминания. Это жутко. Это сводит с ума, но в то же время завораживает. Я качаюсь на волнах её памяти и теряю связь с реальностью, как будто переношусь в другое время, о котором пока что не знаю ровным счетом ничего…

1238 год до н.э.

Она родилась до нашей эры, в краях, где женщины были бесправны от рождения. Я вижу покосившиеся стены и невысокие потолки, слышу, как с улицы доносится скрип колес, в доме пахнет приправами и кашей. Мясом пахнет редко, и нам его все равно не достается. Старшая сестра готовит с матерью, а мы с младшей вместе стираем белье на заднем дворе. Невыносимо, нестерпимо жарко и хочется в дом, отдохнуть. Ребела выносит нам с Айке воды и тут же снова скрывается в дверях. Когда я стану старше, я тоже смогу помогать матери. Все, что мне нужно знать – это как ухаживать за скотиной и как толково вести хозяйство. Иначе меня не смогут продать в служанки. Если не смогут – значит, и смысла кормить нет.

Мы с сестрами никогда не садимся за стол к отцу и братьям, это не дозволено даже матери. Мы спим в задней комнате, что ближе ко двору и к хлеву. Убирать за свиньями – моя обязанность. Айке ещё слишком мала, а на матери и Ребеле весь дом.

Ночью, когда сестры засыпают, я выбираюсь во двор и смотрю на звезды. Лишь в ночи и в тишине я обретаю некое подобие покоя, но я к нему не стремлюсь. Мне нравится двигаться в такт шороху песка и следуя за порывами ветра. Внутри меня постоянный танец: слепой, беззвучный и вечный. Я прыгаю и хлопаю в ладоши, и небо танцует вместе со мной.

Мне все кажется, я другая. Сестры покорно принимают свою участь, а я смею дерзить и не подчиняться. Это произошло дважды, в первый раз меня избили и отправили спать к свиньям, а во второй отец ударил по голове, и я два дня не могла ничего делать, потому что ослепла. Потом зрение вернулось, и я знаю, что это спасло мне жизнь. Лишний рот в семье никому не нужен, особенно если от меня не будет никакого проку. Отец сказал, что если ещё раз услышит хоть слово поперек – он меня убьет. Кто я такая, чтобы со мной разговаривать, он сказал не мне, матери, а Ребела услышала. Она меня по-своему любит, и заботится.

Мне снятся странные сны. В них я свободна, больше того – я Богиня. Мой дом – Храм с высокими сводчатыми потолками, украшенный разноцветными драгоценными камнями и золотом. Я ступаю к алтарю, за моей спиной струится легкий, невесомый шлейф. Ритуальные одежды, в которые я облачена – неземной красоты. Я никогда не видела таких одежд раньше и не представляю, что когда-нибудь у меня будут такие.

Тогда откуда эти сны?

Ещё мне снится высокий, темноволосый мужчина с ярко-синими глазами, он тоже из этих странных мечтаний о Храме. Он появляется в темноте сводчатых арок и в коридорах анфилад. Всякий раз, когда я прохожу мимо, едва заметно, едва уловимо улыбается. От этих улыбок подкашиваются ноги и хочется плакать или кричать, вознестись к небесам или разбиться о скалы. Его присутствие заставляет мое сердце биться чаще, наполняет уверенностью. Я знаю, что я больше не одна.

После таких снов мне ещё сложнее возвращаться. Я знаю, что ждет меня сегодня – не Храм и не полупрозрачные одежды, не прохлада прекрасных купален с ароматами благовоний. Мои ароматы – испражнения свиней и их кормушек – прогорклой каши, которую нужно заменить, беспрестанно жалящие мухи и жара, жара, жара. Единственная отрада – рисунки. Когда никто не видит, я могу плеснуть зацветшей водой на песок и рисовать, пока он не высохнет. Можно и камнем, но мне больше нравится пальцами. Нравится чувствовать то, что я создаю. Начинала я с картин из своих снов, потом изображала сестер. С каждым разом у меня получалось все лучше и лучше. Если отец узнает о том, как я трачу воду, он меня убьет, но в такие мгновения мне все равно. Рисунки и танцы – моя настоящая жизнь.

Дела никогда не заканчиваются, а я все время думаю о снах. Разве может быть, чтобы я из ночи в ночь видела то, чего не было никогда?..

1235 год до н.э.

Не так давно отец приглашал к нам оценщика, он посмотрел на нас с Айке и сказал, что толк выйдет разве что из меня. Его предупредили о моей несговорчивости, но он сказал, что найдет покупателя. У меня светлая кожа – гораздо светлее, чем сестры, хорошие зубы и красивые волосы. Ничего другого от меня и не требуется. Оценщик сказал, что есть все шансы получить за меня больше, чем за простую служанку.

Не прошло и месяца, как меня продали. Ребелу продали два года назад, но в услужение, она рабыня при хозяйстве, а я стану наложницей. Это великая честь. Для меня эта честь ничем не лучше, чем мытье кормушек и чистка загонов для свиней. Как может склониться перед мужчиной та, что когда-то была Богиней?

Никто не знает о моих снах, да и кому я могла бы о них поведать?

Нас четверо, новых наложниц, которых готовят для Господина. Двое из них младше меня, а одна – немногим старше. Все, что я о нем знаю – он богатый торговец, поэтому может себе позволить много женщин. У него большой дом, не то что наш. В нем множество комнат, даже есть отдельные для прислуги и наложниц, есть две купальни. Одна – его личная, другой пользуются те, кто заслужил его благосклонность. Есть даже огромный бассейн с настоящими рыбами! Наверное, он действительно баснословно богат. Мы ни разу его не видели, а прислужницы, которые нас готовят, не говорят ничего. На меня косятся, я вроде как диковинка. Все из-за цвета кожи, многим светлее привычной всем бронзы.

Я лишь смею тешить себя надеждой, что не понравлюсь Господину. Тогда меня, скорее всего, убьют. Если я однажды была Богиней, мой земной путь – всего лишь отрезок перед шагом в Вечность. У меня неподобающие для женщины мысли и непонятные воспоминания, но они – лишь то немногое, что у меня есть.

Моя мать всю жизнь была рабыней при отце. Он был беден, поэтому не мог позволить себе содержать служанку, наложницу и жену. Мою старшую сестру ждет недолгая жизнь прислужницы – до того дня, как однажды она не ошибется. Что будет с младшей, Айке, я уже не узнаю.

Моей участи завидуют многие, это почетно. Иногда наложниц берут в жены. Жизнь и участь наложницы считается легкой и приятной. Нам показывают, как правильно двигаться, обучают самым изысканным и откровенным ласкам, чтобы уметь ублажать мужчину. Я делаю все, что от меня хотят наставницы, но лишь до тех пор, пока не окажусь в спальне Господина. Вряд ли ему придется по вкусу строптивая наложница, которой нельзя помыкать, и тогда мой путь будет завершен.