— Нет, мне не нужно время. Я хочу попробовать.

— Но, моя дорогая, я просто тебя не понимаю, — воскликнул Джон Лейбурн. — Здесь у тебя есть интересная работа, хороший дом, ты можешь покупать себе все, что хочешь, встречаться с влиятельными людьми… И все это ты решила променять на место дешевой компаньонки в забытой богом деревне?! — После некоторого раздумья он продолжил: — А что мне прикажешь делать? Мне совершенно необходим человек, которому можно доверять, ведь на мне лежит большая ответственность.

— Я устала жить в городе, папа. А что касается работы, то тебе поможет жена или можешь нанять секретаршу.

— А я-то думал, что ты радуешься успехам отца. Маргарет говорила, что ты против моей карьеры, но я ей никогда не верил.

— Конечно, я рада за тебя, но иногда мне кажется, что ты, несмотря ни на что, не стал счастливее. Ты очень изменился… А ведь когда-то нам было так хорошо вместе!

— Да, дорогая девочка, но и ты выросла. Жизнь состоит не только из развлечений. Я боялся, что тебе трудно придется с мачехой, но Маргарет тебя любит и столько для тебя делает! А ты… ты так и не захотела принять ее и полюбить.

— Я не могу принять жизнь, которую она навязывает мне. К тому же, мне надоело быть объектом насмешек.

— Ерунда. Дружеское поддразнивание еще никого не обижало.

— Давай не будем спорить, папа. Я согласилась на эту работу и приступаю к ней 15 августа, и за оставшееся время мы подыщем тебе кого-нибудь в помощь.

— Теперь тебе придется пробиваться самой. Ты понимаешь это, Шарлотта? Когда-то мы были бедны и боролись за то, чтобы выжить. Наверное, ты забыла те времена, когда я работал учителем. Вскоре тебе придется узнать, как тяжело зависеть от маленькой зарплаты и деспотичного хозяина. Знаешь, мы будем рады, если блудная дочь вернется домой, — добавил он, но шутка не скрыла раздражения.

Шарлотта поняла, что задела его гордость, и в очередной раз подумала о том, как вкус успеха изменил Лейбурна. Прежние спокойствие и философское отношение к жизни он сохранил лишь для того, чтобы производить хорошее впечатление на нужных людей, а наедине с ней и собой превратился в раздраженного, усталого и вечно недовольного человека. Она с тревогой вгляделась в него — отец плохо выглядел, похудел, осунулся, под глазами были темные круги. А Джон Лейбурн, перед тем, как снова взять ручку и заняться новым законопроектом, подумал, что дочь ужасно похожа на свою покойную мать. Джен так же смотрела на него, наклонив голову, так же загадочно улыбалась. Жизнь кажется простой и приятной для таких людей, как Джен и Шарлотта, они отказываются жить по законам джунглей, которые правят в современном мире. Ему всегда приходилось защищать их. Так пусть теперь Шарлотта попробует бороться за себя сама.

Когда Шарлотта во второй раз приехала на станцию Рэйборн, солнце сияло так же ярко, как и в первый раз, и она сразу ощутила прилив оптимизма. Девушка решила во что бы то ни стало доказать себе и мистеру Ставертону, что может хорошо работать. Только это могло излечить боль от многолетних насмешек мачехи. На этот раз ее встретил молодой человек с приятной улыбкой.

— Здравствуйте. Мисс Лейбурн? А я Ральф Ставертон. Брат попросил встретить вас, тем более, что я все равно ехал на станцию.

В машине дожидался забавный светловолосый карапуз с огромными карими глазами — сын Ральфа. Малыш всю дорогу молчал, сообщив только, что его зовут Робин и ему четыре года, но явно проникся к Шарлотте симпатией.

— Не бывали раньше в этих местах? — поинтересовался Ральф.

— Нет, но влюбилась в Херонсбридж с первого взгляда.

— Да, прелестное место. Тут нет туристов — оно в стороне от больших трасс. Кажется, что попал на полвека назад. Ближайший городок — Дарнфорд, но и до него на машине около часа.

— Вот я и приехала сюда, потому что устала от городской жизни.

— Я и сам люблю природу, но моей жене Норе кажется, что здесь скучновато.

Дорога прошла в приятной болтовне, и у Шарлотты сложилось впечатление, что Ральф Ставертон — симпатичный приветливый человек, ничем не напоминающий брата. Он был намного моложе Майка — лет двадцати пяти, плотный, но хорошо сложенный, темноволосый, загорелый, с ореховыми глазами. Они остановились у Бридж-хауса, чтобы высадить Робина, за которым вышла рыжеволосая хрупкая женщина с яркими синими глазами — жена Ральфа Нора.

— Вы полюбите тетю Эдвину, — заметила она после первых приветствий, сразу расположивших женщин друг другу. — Она очень смешная. Всегда в работе! Вам не придется скучать, она найдет для вас массу дел. Приезжайте к нам в гости, как только будет время. Я ужасно соскучилась по людям. Вы должны рассказать мне, как там в Лондоне. Звучит так волнующе! У нас здесь тоскливо, но мы с вами что-нибудь придумаем, правда?

— Спасибо. Но боюсь, у меня будет мало свободного времени. Ведь мне придется работать и для мистера Ставертона.

— Майк? Новый хозяин Херонсбриджа? — Слова Норы Ставертон звучали с явной иронией, а в глазах появился сердитый блеск. — Не сомневайтесь, ему придется поумерить спеси. Мы все об этом позаботимся. — Она рассмеялась, заметив, что муж смутился. — Не обращайте внимания на мою болтовню. Сами скоро все поймете.

В Херонсбридже Шарлотту ждали мисс Ставертон и горячий чай. Она понемногу узнавала подробности о жизни семьи, в которой ей предстояло провести, как минимум, три месяца.

— Восемь лет назад брат потерял жену, — рассказывала Эдвина. — Я как раз оставила сцену и была рада, когда он предложил мне жить здесь. Я помогала ему, как могла, и нам было неплохо вместе, но он понемногу превратился в совершенного затворника и совсем потерял интерес к жизни. Нелегкий он был человек. Гордый, вспыльчивый, во всем хотел идти собственной дорогой. Жена у него была прелестная женщина, на ее плечах лежала забота о трех сыновьях.

— Трех?

— Да. Майк, Ральф и младший Тони. Он сейчас путешествует по Европе. Славный мальчик. Артистичная натура. Очень талантливый. Я надеюсь, что его увлечет театр, но сам он, кажется, склоняется к писательскому труду и уже опубликовал несколько статей. Ему всего двадцать два — прелестный возраст. Что ж, путешествия дают прекрасный опыт для писательства. Он уехал в июне, сразу после похорон отца… Все это было не слишком приятно — мрачная процедура, ссоры… — Она колебалась, продолжать ли, а потом пожала плечами. — Что можно ожидать от семьи, в которой трое мужчин и ни одной женщины? Я никогда ни во что не вмешивалась…

— Херонсбридж кажется таким мирным местом…

— Ну, все жили в мире и были счастливы, пока не умер брат. Он не мешал каждому из нас вести такую жизнь, как мы хотели. Майк жил в Канаде, мы не видели его много лет. А теперь он унаследовал Херонсбридж, и, боюсь, все изменится… Что-то я слишком разболталась, дорогая. Вам ведь надо устроиться и отдохнуть с дороги.

Шарлотте было жаль, что мисс Ставертон не рассказала ей больше, но вскоре ей самой предстояло разобраться во всех тонкостях жизни в Херонсбридже, которая, как оказалось, таила под мирной чистой водой омуты застарелых обид и давних страданий.

В субботу после чая, прогуливаясь вдоль реки, Шарлотта заметила на противоположном берегу Майка Ставертона верхом на лошади. Он тоже увидел ее, перебрался через реку, поздоровался и спешился.

— Я хотел с вами поговорить. Присядем здесь? — предложил он, указывая ей на поваленное дерево. Шарлотта села. — Что вы думаете о Херонсбридже?

— Здесь очень красиво, я не разочарована.

— Да, это прелестное местечко. Мальчишкой я ужасно любил гулять на болотах.

— Я собираюсь все осмотреть. Наверное, до болот можно добраться вдоль реки?

— Да, это пара часов пешком, но лучше на лошади. Вы умеете ездить верхом?

— Как добросовестная ученица школы верховой езды. Мне больше приходилось кататься в манеже. Я смогу когда-нибудь… — Она смотрела на его лошадь и сомневалась, удобно ли попросить прокатиться.