— Хотите одолжить Сэма? Пожалуйста, он чаще всего свободен.

— Как вам родные места по сравнению с Канадой?

— Здесь уютнее. Хотя я не собирался возвращаться.

— Вы занимались сельским хозяйством? — быстро спросила она и прибавила, заметив выражение его лица: — Кажется, я задаю слишком много вопросов.

— Изучал почвы на экспериментальной станции. Допрос окончен?

— Извините. У меня дома все уверены, что я способна только на трусливое молчание или прямые вопросы. Никакой тонкости.

— Я тоже не сведущ в светских беседах, — отозвался Майк, улыбнувшись, и в его суровом лице появилось что-то человеческое. — Нам обоим надо быть готовым к прямоте, увы, не всегда приятной.

— Наше знакомство, кстати, и началось с неприятности, — напомнила Шарлотта.

— А вы лучший тактик, чем думаете сами, — усмехнулся он. — Теперь давайте перейдем к делу, мисс Лейбурн. Мне понадобится ваша помощь по утрам, а вторую половину дня мы оставим тетушке. Я уже распорядился, чтобы для вас подготовили кабинет. Мы будем встречаться в девять. Тетя встает поздно, так что вряд ли вы понадобитесь ей до полудня. Ясно?

— Вполне.

— Скажите, когда вам захочется прокатиться на Сэме, и я распоряжусь, чтобы его оседлали. Кроме того, есть еще пара велосипедов. Я могу дать вам карты окрестностей, чтобы проще было ориентироваться.

— Спасибо, вы очень добры. Пытаетесь создать впечатление, что я приехала в деревню на каникулы?

— Кажется, ваша внешняя мягкость, мисс Лейбурн, весьма обманчива… — сухо отозвался Майк, вскакивая в седло. — Впрочем, надеюсь, вы будете здесь счастливы, — неожиданно добавил он с теплой улыбкой, махнул рукой и ускакал.

У Шарлотты вдруг стало очень легко на душе. То ли все дело было в его последних словах и улыбке, то ли просто стоял прекрасный летний день. На безоблачном небе светило солнце, ветерок не тревожил зеленой листвы, чистая река спокойно журчала у ног. В такой день мир кажется прекрасным, — решила Шарлотта, направляясь к дому.

Но на следующий день Херонсбридж предстал перед ней не таким радужным. Они с Майком были в кабинете, где он объяснял, как хочет устроить жизнь в поместье, когда появился Ральф.

— Это правда, что ты уволил Черфилда? — спросил он с порога.

— Да. Сейчас я занят, Ральф, так что обсудим это позже.

— Позже меня тут не будет. Мы едем к родителям Норы и погостим у них до конца недели.

— Понятно. Но сейчас не то время, чтобы разъезжать по гостям, — нахмурился Майк. — Много работы.

— Зато самое время для увольнений, да? И кто же будет руководить жатвой?

— У нас не столько зерна, чтобы сбор урожая стал такой проблемой. К тому же, у нас и так слишком много служащих.

— Не согласен.

— Шестеро вполне могут справиться с такой фермой, как наша. Включая тебя, естественно.

— Если ты думаешь, что я стану копаться в земле, как крестьянин, то ошибаешься.

— Не копаться в земле, работать! А не играть в фермера. Благословенные времена прошли, Ральф. Я хочу, чтобы ты и Нора это поняли.

— Какой ты нервный. Я, между прочим, жил тут все эти годы, пока ты не проявлял к поместью никакого интереса. Теперь ты приехал и начал нами командовать.

— Не надо ребячиться. Я не хотел этого наследства, но таково было решение папы, — мрачно отозвался Майк. — Похоже, он хотел просто перевалить все на мои плечи. Мы разорены. Жаль, что ты предпочел рыбалку, вместо того, чтобы поехать вместе со мной в банк, иначе бы ты представлял, в каком мы положении. Здесь все пришло в упадок. Зато ты, Тони и еще несколько человек вели милую жизнь сельских джентльменов. Теперь мне придется ставить поместье на ноги, и, уверяю тебя, это не та работа, о которой я мечтал. Или мы наладим дело, или мне придется продать Херонсбридж, и его цена, возможно, даже не покроет банковский дефицит. Так что увольнения — это мое дело.

— Но почему Джим Черфилд?

— Потому что он бездельник, и потому что он поссорился с Дунканом Бэквортом. Дункан говорит, что больше не станет работать с людьми, которые считают, что им все позволено. Похоже, он здесь единственный, кто хочет и умеет трудиться. Никто не желал ему помогать, всех устраивала ленивая атмосфера, царившая в Херонсбридже. Загородный клуб — вот как он называет поместье. И, кажется, совершенно справедливо. Словом… Черфилд уволен, и то же самое случится с каждым, кто не станет тянуть лямку. Всем придется подчиняться приказам Дункана. Спорить или жаловаться бесполезно.

— Значит, мною будет управлять Дункан, так?

— Нет. Вспомни, что это не только мое, но и твое наследство, и Тони тоже. Никто не выиграет, если мы обанкротимся — это всего лишь здравый смысл.

— Я даже не подозревал, что дела идут так плохо, — пробормотал Ральф, нервно доставая сигареты. Он больше не выглядел рассерженным, и Шарлотта догадалась, что этот человек не переносит неприятностей, а если они случаются, то предпочитает о них не ведать.

— Дункан знал. И отец, конечно, тоже, — холодно отозвался Майк.

— Ты же помнишь папу. Он ни с кем не был близок, да и вообще едва разговаривал с нами последние два года. Может, он даже не замечал, как плохи дела.

— Замечал, ведь он был совсем не дурак. Тем более, что он все описал мне в письме, когда составлял новое завещание. Я получил это письмо от адвоката в день похорон.

— И он ничего не сделал? Объясни, почему?

— Он был слишком стар и слишком устал, к тому же, его окружали нахлебники, которые ничем не могли помочь. Это его слова… Как только я во всем разберусь и выработаю план действий, я позову тебя, Тони и Дункана. Если вы согласитесь со мной — отлично, мы вместе выплывем или утонем. Мы разделим траты или прибыли. Но если вы не хотите работать, то Херонсбридж больше не в состоянии везти столько праздных пассажиров.

— Вот как, — заметил Ральф, наблюдая за колечками дыма. — Сомневаюсь, что ты превратишь Тони в крестьянина.

— Он сам сделает выбор… — Майк повернулся к Шарлотте. — Ну, мисс Лейбурн, на чем мы остановились?

Потоптавшись некоторое время, Ральф вышел, так и не сказав ни слова. Шарлотте стало жаль этого человека, у которого безжалостно выбили почву из-под ног. Впрочем, ей было некогда думать о характере Ставертонов, потому что Майк уже начал диктовать ей статью в научный журнал. Несколько коротких личных писем для мисс Ставертон, которые она напечатала в полдень, показались после работы с Майком просто отдыхом. После чая Эдвина и Шарлотта отправились на прогулку.

Ее первому рабочему дню в Херонсбридже предстояло стать эталоном всей ее будущей жизни в поместье. Ее ждали семейные конфликты, дикая красота дарнфордской природы, недолгие отдохновения в работе с Эдвиной и главный персонаж сцены — новый хозяин поместья, Майк Ставертон. Нора Ставертон сказала, что жизнь в деревне скучна, но Шарлотте так вовсе не казалось. Она чувствовала, что ожила, что все ее чувства напряжены и трепещут.

В конце сентября, в субботу, Шарлотта решила пройти вдоль реки, протекавшей через Херонсбридж, до самых ее истоков. Она давно мечтала об этой прогулке, но дождливая погода не способствовала походам, а в то утро сквозь туман наконец пробилось солнце. Девушка покинула дом с зарей, но шла так медленно — подолгу останавливаясь, чтобы полюбоваться окружающими красотами, — что, когда присела перекусить, цель была еще очень далеко. Вдруг вдалеке послышался стук копыт. Она обернулась и увидела Майка Ставертона. Девушка следила за приближением хозяина со смешанными чувствами. Она давно подружилась со всеми обитателями Херонсбриджа, но Майк по-прежнему оставался загадкой. Их деловые отношения складывались хорошо, ибо он обладал ясным умом и логикой, которые всегда приятны в работе. Она продолжала ощущать, что он человек тяжелый, властный и резкий, хотя, в то же время, его прямота импонировала Шарлотте. Он расспрашивал ее о прежней жизни, и девушке было легко рассказывать о семье, отце и мачехе, но сама она так ничего и не смогла узнать о нем.