— Видите, я решила пойти пешком, — улыбнувшись, заметила она после взаимных приветствий. — Хочу дойти до истоков.

— Боюсь, это далеко, но вы выбрали красивую дорогу.

— Хотите слив? Кажется, я уже съела все остальное.

— Спасибо, хотя я и не разделяю вашей любви к сандвичам с яйцом. — Он спрыгнул с лошади и взял сливу.

— Такое ощущение, что с тех пор прошли годы, хотя, на самом деле, всего три месяца. Жизнь так изменилась…

— И сейчас вы счастливы, да? Это написано на вашем лице.

— Да. Меня не утомляет работа, и я люблю деревню. Я впервые зажила по-настоящему, а раньше была марионеткой, играющей в пьесе чужую роль.

— А почему вы так долго терпели?

— Из-за отца, — просто ответила она. — До того, как он второй раз женился, мы были очень близки, но потом все изменилось. Он оставил преподавательскую работу, занялся экономикой, работает в правительстве. Мачеха знает массу влиятельных людей. Она пыталась и меня приучить к светской жизни, но ничего не получилось. Я терпела из-за отца, но, кажется, в конце концов стала раздражать его.

— Вы удивительно хорошо вписались в жизнь Херонсбриджа.

— Мне не пришлось принуждать себя, это произошло само собой.

— Что ж, ваш отец потерял прекрасную помощницу, а мы нашли. Вы оказались очень полезны для Херонсбриджа, Шарлотта.

Он впервые назвал ее по имени, хотя все в доме давно звали ее так и обращались на «ты». Она удивленно подняла глаза, но его взгляд был устремлен на реку. Поношенные ботинки, рубашка с открытым воротом, оттенявшая загар; глубокие морщины у рта, делавшие его старше своих тридцати трех лет… Это было лицо человека, которому не все легко давалось в жизни. Он поблагодарил ее за сливы, простился, вскочил на лошадь и уехал. Продолжая думать о Майке, Шарлотта пустилась в путь. Она решила, что ее откровенность не должна заходить дальше, чем сегодня. Она-то знала, как опасно сближаться с людьми, которые сегодня кажутся друзьями, а завтра становятся врагами, легко переходят от уважения к гневу, от горячности — к холодности.

Было около пяти вечера, когда она, дойдя до истоков реки, вернулась к тому же месту, где днем повстречала Майка. Она мечтала о чае и присела на поваленное дерево, чтобы посмотреть на свежую мозоль на пятке и придумать, что сделать, чтобы полчаса пути, которые отделяли ее от вожделенного чая, были менее болезненными.

— У меня есть пластырь. Держите, — произнес сзади чей-то голос. Она обернулась. Рядом стоял светловолосый молодой человек в мятых брюках и с рюкзаком на спине. Протягивая ей пластырь, он заметил с улыбкой: — Похоже, вы проделали долгий путь.

— Ходила к истокам реки. Дикое, красивое место.

— Пешком?

— Да, я люблю гулять.

— Я тоже. Где вы живете? Ведь это частное владение, знаете?

— Да. Я тут работаю.

— Ого! Это самая интересная новость за сегодняшний день. Расскажите мне еще что-нибудь. — Он сел рядом.

— Вы — Тони Ставертон? — догадалась она, оглядев его стройную фигуру, классические черты открытого лица, веселые голубые глаза.

— Верно. Откуда вы знаете?

— А я Шарлотта Лейбурн. Мне рассказывали о вас ваши братья и тетя. Я приехала в августе, работаю компаньонкой у Эдвины и секретаршей у вашего брата Майка.

— Вот это да! — присвистнул он. — Майк вернулся из Канады и поселился здесь? — Шарлотта кивнула. — Я понимаю, зачем тете компаньонка, но на что Майку секретарша, вот вопрос! Или ему тоже нужна компаньонка, а?

— Счета, корреспонденция, статьи в научные журналы, главы из книги о почвах, которую он пишет. Все это я печатаю. Вы удивитесь, когда увидите, что делается в Херонсбридже, — добавила она.

— Возможно, — согласился он. — Надеюсь, Роланд и Джек скрашивают вам жизнь.

— А кто это?

— Ну, ребята, которые живут над конюшней.

— А, — догадалась Шарлотта. — Они уехали еще до моего приезда. Теперь там живет Майк.

— Забавно. Скорее всего, ребятам надоела деревенская скука. Жаль. Я любил с ними поболтать. Впрочем, у них есть отличная замена. Вы мне нравитесь, Шарлотта.

— Вы хорошо съездили? — спросила она, меняя тему.

— Местами даже отлично. А вы много путешествовали?

— Довольно-таки, но всегда с родителями.

— Это большая ошибка путешествовать с родней. Они сковывают тебя цепями. Лучше всего быть одному — идти, куда хочешь, делать то, что взбредет в голову. Вот это настоящая жизнь!

— Ну, сейчас мои мечты не простираются дальше чашки чаю.

— Как это буржуазно, — покачал он головой. В голубых глазах Тони плясали веселые искорки. — Но я пойду с вами. Жаль, что Роланд и Джек уехали, я собирался скоротать с ними вечерок.

— Но у вас есть два брата.

— Один — ручной пленник домашней скуки, а другой… — Он замолчал, и Шарлотте пришлось переспросить, что он имеет в виду. — Не могу подобрать определение, — признался Тони. — Как складываются ваши отношения?

— Вполне нормально.

— Он показался мне совершенно чужим, когда мы встретились на похоронах отца. Ему почти сразу надо было улетать назад в Канаду, а я собирался на континент, так что мы толком не поговорили. Он показался мне мрачным, впрочем, и повод для встречи был невеселый.

— Но вы ведь вместе выросли.

— Между нами одиннадцать лет разницы. Когда я немножко подрос, он уже учился в Кембридже. Он приезжал на каникулы, и все считали его здесь за героя… Потом он закончил университет и вместо того, чтобы работать на ферме, сбежал в город. Папа так рассердился, что запретил ему возвращаться. Майк, кажется, ответил, что будет только рад — они с папой никогда особенно не ладили. Мне было… дайте подумать… лет десять. Они с мамой встречались, но мы с Ральфом были слишком малы, чтобы идти против воли отца. Дико звучит, да? Будто жуткая история из викторианского романа. Но мы все жили здесь в полной изоляции и полностью зависели от старика. После смерти мамы мы вообще потеряли связь с Майком и узнали о том, что он женат, из письма подруги тети Эдвины. Она прислала вырезку из газеты, где говорилось, что очаровательная молодая жена доктора Майка Ставертона погибла в автомобильной катастрофе. Подруга спрашивала, не наш ли это родственник. Такие вот дела.

— Я даже не знала, что он был женат… Но неужели Майк не пытался связаться с вами и Ральфом?

— Нет. Он помнил нас детьми и, наверное, считал, что его письма только доставят нам неприятности. Отец был жутким тираном. Когда я закончил школу, то пытался разыскать Майка, но он уже был в Канаде. Так мы о нем ничего не слышали до самой смерти старика… Должен сказать, что встреча меня немного разочаровала — Майк очень изменился, он ничем не напоминал парня, о котором у меня остались детские воспоминания.

— Может быть, его ожесточила смерть жены.

— Возможно, — Тони пожал плечами. — Она была актрисой… или танцовщицей? Забыл. Так или иначе — это теперь история. Зачем я мучаю вас эти семейными преданиями? У вас симпатичное личико, Шарлотта, оно очень располагает к откровенностям…

Эдвина встретила племянника театральными жестами восторга, но Шарлотта знала, что тетка действительно рада, ибо Тони был единственным из всех Ставертонов, кто разделял ее интерес к театру. Чай ждал на столе, но Шарлотта нашла предлог, чтобы оставить Эдвину и Тони наедине, тем более, что ей тоже хотелось побыть одной. Она сегодня так много узнала о семье Ставертонов, что ей необходимо было переварить эту информацию. Она волновалась о том, как пройдет встреча братьев после долгой разлуки. Ей ужасно хотелось, чтобы Майк был ласков с Тони, но боялась, что доктор Ставертон расстроит брата — самого чувствительного и тонкого молодого человека из них троих.

— Надо устроить вечеринку, — заявила Эдвина. — Иначе мальчику покажется, что дома его никто не ждал. — Шарлотта заволновалась, ведь на подготовку праздника оставалось слишком мало времени. К тому же, она с трудом могла представить, кто приедет в их уединенное захолустье. Мисс Ставертон ее успокоила. — Вечеринка будет скромной. Напитки и бутерброды. А расстояние в эру автомобилей — не проблема. У нас немало друзей в округе, правда, в последние годы жизни брата мы общались мало… Тем более пора восстановить утраченные связи. Я позвала Эссендинов — у них соседняя ферма, потом доктора Лейна, директора школы Хуго Торни с женой. Хотя, дорогая, кавалеров тут не так много.