- Откровенно, я разочарован… Взвод так себе. Дисциплина слабая. У них до меня был командир тряпка: за два года командования ни одному взыскания не дал. Все уговаривал.

- А ты, Евгений, - перебил Миронов,- как в веду глядел: ко мне во взвод эти плясуны попали… Помнишь, мы их на вечере красноармейской самодеятельности видели?

- Хлебнешь ты с ними горя, Ар-ти-сты!… - И спросил:

- Ну, а Аржанцев, наше ротное начальство, как тебе понравился?

- Он, по-моему, хороший командир. Придирчив. И повторяет на каждом шагу: «Люблю порядок». Но он оправдывает, по-моему, свой девиз. Действительно, у нас в роте, в казарме чистота госпитальная…

- Да, он нам теперь жизни не даст со своим порядком,- бросил Жигуленко.- Каждый на чем-нибудь выслуживается. Попал он в любимчики к Канашову.

Миронов понял: Жигуленко недоволен своим назначением.

Евгений окончил училище отлично - по первому разряду и имел право выбирать округ для службы. Но в округе, где жили его родные, свободной должности командира роты не оказалось. Жигуленко предложили ехать в особый округ, где его могли назначить на эту должность

У Канашова освободились две должности ротных, но он не согласился сразу предоставит их молодым командирам. И это задело самолюбие Жигуленко. О разговоре между ним и Канашовым он не сказал ничего Миронову. Но сейчас вспомнил слова командира полка: «Этак, лейтенант, вы через год потребуете должность комбата. Покомандуйте взводом. Не торопитесь… Будете хорошо командовать, не задержим - выдвинем».

Жигуленко затаил обиду. И с первого дня решил, что наведет должный порядок во взводе (о слабой дисциплине его предупредил комбат). Теперь он сделает его одним из первых по боевой подготовке в полку.

Миронов вдруг спохватился:

- Совсем было забыл… Мне пора на стрелковый тренаж. Ты уже был там, Евгений?

- Был,- неохотно ответил Жигуленко.- И зачем только время тратить…

Миронов собрался уходить, но увидев проходящего по двору командира полка, сказал:

- А у меня сегодня Канашов был на технических занятиях.

- Ну и что ж, похвалил? Ведь ты мальчик-паинька. Вчера до двух ночи сидел. Конспект у тебя аккуратненький. Начальству это нравится. Кстати, дай мне свой конспект на вечер, я погляжу.

Миронов, слегка смущенный подкусыванием товарища, положил свой конспект на тумбочку.

- Ничего, представь, он мне не сказал. Побыл час. В занятия не вмешивался. И вдруг уехал…

- Значит, будет на совещании хвалить… Вот увидишь. Если что не так, начальство не смолчит. Ты построже с ними. Исправней солдаты будут.

Миронов растерянно взглянул в зеркало: волосы на макушке стояли торчком. Он плеснул воды в руку, быстро пригладил вихор и надел фуражку.

Евгений сердито сказал:

- А ко мне сегодня на строевую комбат Горобец завернул. Побыл минут пятнадцать и ушел. И, как на грех, один в нечищеных сапогах, другой без пуговицы на вороте гимнастерки. Пришлось дать одному три наряда, другому - два. Вне очереди.

- И это при комбате?

- А что ж тут такого?… Зачем мне скрывать их недостатки?

- Не много ли? Ведь так через неделю у тебя все будут иметь взыскания.

- Пусть… Зато увидишь, какая дисциплина будет.

- Взысканиями не сделаешь из них хороших 'бойцов.

- Воспитывать надо?… Знаю. Это пусть им политруки лекции читают. Я командир. У меня на это есть права.

- А какое у них мнение о тебе будет?

- А мне что до этого? Я выполняю приказ наркома. В своем подразделении командир - хозяин. На то и единоначалие ему дано. А ты что, думаешь воспитать у них любовь к себе? Чепуха это. Командир не девушка, чтобы его любили. Командира должны бояться, и это создает уважение к нему, авторитет.

- А за что же им уважать тебя?

- Как за что? Хотя бы за то, что мне командовать ими доверили. В военном деле я на несколько голов выше любого из них.

Жигуленко встал, прошелся по комнате.

В дверь осторожно постучались.

- Войдите! - крикнул Жигуленко.

Вошел связной и доложил:

- Товарищ лейтенант, вас командир роты вызывает к себе.

- Что там случилось? - поморщился Жигуленко и направился к койке, где на спинке висело его снаряжение.

- Дежурный по полку задержал в проходной бойца вашего взвода Чемодурова. Он чуть было не ушел самовольно…

- Это что же такое? Распустились, разгильдяи! - крикнул Евгений, ловко и быстро надевая снаряжение. Встретившись взглядом с Мироновым, отвел глаза в сторону. - Ничего. Я ему покажу! Он и десятому закажет.

2

Когда Миронов уже собрался спать, по коридору раздались торопливые шаги Жигуленко.

Евгений вернулся радостный, возбужденный.

- Такая погода, Саша, что и не уходил бы со двора. Воздух сто тысяч стоит.

Он стремительно распахнул окно.

- Не возражаешь? А то у нас душно. Слышишь, девчата поют. Ночные жаворонки…

Жигуленко быстро заходил по комнате, скрипя половицами. Потом присел на койку Миронова.

- Сашок, скажи по-дружески: нравится тебе Наташа?

Миронов удивленно взглянул на Жигуленко:

- Задавака она…

- Нет, Сашок, ты напрасно. Девчонка она неплохая. Только что в кино с ней и подругой ее Ритой был. А с ними неотлучно и тот лейтенант, помнишь, что от нее тогда не отходил. Видать, влюблен в Риту: и не дышит, когда сидит возле нее. А ведь не пара она ему. Нежная, красивая, говорят, хорошо на пианино играет. А он мужик грубый, неотесанный… Двух слов связать не может. И во всем ее до смешного копирует: она вздохнет тяжело - и он, она улыбнется - и он. Что она ни скажет, тотчас же услужливо поддакивает… Вот ты говоришь о Наташе - задавака. А какая, скажи, девушка не набивает себе цену? Кстати, она о тебе спрашивала.

- Неправда.

- Нет, правда. Где, говорит, ваш товарищ?… Ну, я отвечаю ей в шутку: «Он серьезными делами занят». А она мне: «А почему он девушек боится? В клуб на танцы не ходит?» Не помню, говорил я тебе или нет, как-то иду мимо клуба: «Дай, - думаю, - зайду». Ну, зашел, и потанцевали с Наташей…

3

В полковом клубе окончились танцы, и толпа людей, хлынувшая шумным потоком, быстро растворилась в ночной тьме. То там, то здесь раздавался звонкий девичий смех, но Жигуленко с Наташей долго шли молча.

- Мне кажется, что вы добрая, Наташа, - прервал молчание Евгений.

- Я? - в ее голосе прозвучали и удивление и насмешка. - Для кого как… Но бываю и злой…

- Пожалуй, что и так. Вы помните нашу первую встречу на танцах? За что вы тогда на меня обиделись?

Наташа промолчала. Они подошли к ее дому. Евгений, держа под руку девушку, замедлил шаги: ему хотелось еще побыть с ней. Этого хотела и Наташа. Но какой-то беспокойный бесенок часто толкал ее на необдуманные поступки.

- Мне пора… Уже поздно…

- Что вы, Наташа! Так скоро? - голос Евгения зазвучал обиженно.

- Мачеха будет ругать… Который час?

- Половина двенадцатого.

- А мачеха у вас сердитая?

- Всякое бывает… - Наташа раздумывает: «Идти домой не хочется».

Евгений угадывает ее колебания.

- Давайте присядем.

Они садятся на скамейку у калитки.

- Наташа, вы хорошо танцуете.

- У меня стаж.

- Большой?

- Около года.

- Танцы - буржуазные пережитки. Я за то, чтобы их запретили.- Евгений улыбается.

Она видит это по ровным рядам белых зубов.

- А я против.

- Почему?

- Это бы затруднило знакомство.

Жигуленко пододвигается ближе, берет руку Наташи. Она осторожно освобождает ее.

- А где пропадает ваш друг Миронов?

- Читает, наверно. Он книголюб. Чудак. Увлекся Гомером. Стоит тратить время на такие ветхозаветные древности!

- Ветхозаветные? А представьте, я тоже читала Гомера, мне нравятся и «Илиада» и «Одиссея». Герои этих книг прямо-таки живые люди.

Евгений удивленно посмотрел на девушку. Он почувствовал, что сделал промах, и поспешил оправдаться.